Все эти и другие объяснения природы Майи неудовлетворительны в силу своей незавершенности: им не удается обосновать неизбежную справедливость гипотезы иллюзорности мира, которая может быть принята только в том случае, если ее доказательство является неопровержимым; они не перекидывают мост через пропасть, которая образуется между вечной Реальностью, обладающей (как предполагается) подлинной природой, и парадоксальной и противоречивой по своему характеру космической Иллюзией. В лучшем случае указывается на процесс, который призван объяснить и сделать понятным сосуществование этих двух непримиримых противоположностей; но он не настолько убедителен и неоспорим, не настолько наглядно объясняет возникающий парадокс, чтобы показаться уму логичным и неизбежным. Чтобы избавиться от своей изначальной противоречивости, загадочности и парадоксальности – хотя при ином подходе всё это можно было бы разрешить, – теория космической Иллюзии создает другие, исходно непримиримые противоречия, новые неразрешимые загадки и проблемы. Ибо мы исходим из концепции или ощущения, что, с одной стороны, есть некая абсолютная Реальность, которая по своей природе вечно едина, супракосмична, статична, неподвижна, неизменна, осознаёт свое чистое существование, а с другой – феномен космоса, динамизма, движения, изменчивости, преобразования изначального чистого существования, дифференциации, бесконечного многообразия. Этот феномен объявляется вечной Иллюзией, Майей и на этом основании отвергается. Но в результате этого бытие Единого начинает приобретать внутреннее противоречивый и двойственный характер, и, чтобы сохранить его целостность, сознанию Единого приходится придавать столь же внутренне противоречивый двойственный статус. Феноменальная истинность множественности Единого опровергается утверждением о том, что Единый, творя призрачную реальность, намеренно стремится породить иллюзию и ввести в заблуждение. Единый, неизменно осознающий свое чистое существование, забавляется тем, что снова и снова воображает или иллюзорно представляет себя в виде вечной множественности, состоящей из невежественных и страдающих существ, не осознающих своего «я» и вынужденных поодиночке приходить к его осознанию и прекращать тем самым индивидуальное существование.
Поскольку одно противоречие примиряется за счет создания другого, мы начинаем подозревать, что в нашей исходной предпосылке чего-то недостает, – не то чтобы наше предположение было ошибкой, но оно является лишь предварительным утверждением, необходимой основой. Мы начинаем видеть в Реальности вечное единство, неподвижность, неизменную первооснову чистого существования, поддерживающую вечный динамизм, движение, бесконечное многообразие и разнообразие своих форм. Неподвижное состояние единства становится источником динамизма, движения и многообразия – динамизма, движения и многообразия, которые не отрицают, а скорее выражают вечное и бесконечное единство. Если сознание Брахмана может находиться в двух или даже во многих состояниях и действовать различным образом, тогда, по-видимому, Брахману ничто не мешает воспринимать собственное бытие тоже двойственно или множественно. Космическое сознание тогда становится не творческой Иллюзией, а восприятием некой истины Абсолюта. Эта концепция, будучи детально разработанной, может оказаться более интегральной и духовно плодотворной, более гармоничной в примирении двух сторон нашего внутреннего опыта. Она, по крайней мере, будет столь же логически обоснованной, сколь и идея о вечной Реальности, неизменно поддерживающей вечную иллюзию, реальную только для великого множества невежественных и страдающих существ, которые поодиночке убегают из сумрачной и тягостной юдоли Майи, прекращая тем самым свое индивидуальное существование в ней.
Второе возможное объяснение загадки вселенной с позиций иллюзионизма – в данном случае мы исходим из философии Шанкары, которая может быть охарактеризована, как ограниченный Иллюзионизм – позволяет нам сделать первый шаг к решению этой загадки. Данное объяснение представляется очень весомым и убедительным, так как Шанкара настаивает на относительной реальности Майи; он, конечно же, смотрит на нее как на невыразимую и необъяснимую мистерию, но в то же время предлагает нам рациональное решение, которое на первый взгляд очень хорошо примиряет противоречия, озадачивающие наш ум; он объясняет, почему вселенная представляется нам устойчивой и очень реальной, а жизнь и феноменальное существование – неполными, несовершенными, тщетными, эфемерными и в определенной степени иллюзорными. Ибо мы обнаруживаем, что есть два уровня реальности – трансцендентный и прагматический, абсолютный и феноменальный, вечный и временный. Первый уровень – это абсолютная, супракосмическая и вечная реальность чистого бытия Брахмана, второй – космическая, временная и относительная реальность Брахмана в Майе. В рамках этой концепции и мы, и вселенная реальны, ибо индивидуальное «я» на самом деле является Брахманом; это Брахман, который во владениях Майи, как индивидуум, кажется внешне подчиненным ей, и этот же Брахман, в конце концов, сбрасывает оковы относительной и феноменальной личности и возвращается в свое вечное и истинное бытие. На уровне временного и относительного наше восприятие Брахмана, ставшего всеми существами, Вечного, ставшего универсальным и индивидуальным, также достоверно; на самом деле, это промежуточный этап освобождения от Майи внутри самой Майи. Также для сознания, пребывающего во Времени, и вселенная, и происходящие в ней процессы реальны, реально и само это сознание. Но сразу же возникает вопрос, в каком смысле и насколько всё это реально: ибо мы и вселенная могут быть реальностью более низкого порядка или отчасти реальными, а отчасти нереальными или же – некоей нереальной реальностью. Если их реальность хоть сколько-нибудь подлинна, теория Майи становится излишней; нет никакого иллюзорного творения. Если они отчасти реальны, а отчасти нереальны, причина должна заключаться в ошибочности либо космического самоосознания Брахмана, либо нашего видения себя и вселенной, которое приводит к неправильному бытию, к ложному знанию, к неверному представлению о динамизме существования. Но тогда это только неведение или смесь знания и неведения, и нужно объяснять, не как возникает изначальная космическая Иллюзия, а как Неведение омрачает творящее сознание или вмешивается в динамическую деятельность Вечного и Бесконечного. Но если вселенная и мы являемся призрачной реальностью, если трансцендентному сознанию всё это представляется иллюзорным и теряет свою видимую реальность, как только мы покидаем владения Майи, тогда ту уступку, которую мы даем одной рукой, мы забираем другой; ибо получается, что то, что считалось истиной, на самом деле всё время было иллюзией. Майя, космос и мы сами реальны и в то же время нереальны – но эта реальность призрачна, она кажется реальной только нашему неведению, но нереальна с точки зрения любого подлинного знания.
Если за нами и за вселенной признается какая-то реальность, то почему бы ей на своем собственном уровне не быть подлинной реальностью. Можно допустить, что внешне проявленное является более ограниченной реальностью, чем То, что проявляется; мы можем сказать, что наша вселенная является одним из ритмов Брахмана, а не всей реальностью (которой она предстает только на уровне своего сокровенного бытия): но это недостаточный довод для того, чтобы относиться к ней как к чему-то нереальному. Она, вне всякого сомнения, воспринимается так умом, отстраняющимся от себя и своих представлений: но это только потому, что ум является инструментом Неведения, и когда он отстраняется от своих конструкций, отказывается от своей невежественной и несовершенной картины мира, ему приходится взирать на них лишь как на свои собственные ничем не подкрепленные и совершенно нереальные выдумки и фантазии; пропасть, разделяющая его неведение и верховную Истину и Знание, настолько широка, что это не позволяет ему обнаружить подлинную связь между трансцендентной Реальностью и космической Реальностью. В более высоком состоянии сознания этот разрыв устраняется и устанавливается связь; ощущение нереальности мира исчезает, и теория иллюзии становится ненужной и неуместной. Утверждение о том, что Верховное Сознание не принимает вселенную в расчет или смотрит на нее как на иллюзию, которую его «я» во Времени поддерживает как реальность, не может быть окончательной истиной. Космическое не может существовать, не опираясь на супракосмическое, Брахман во Времени должен что-то значить для Брахмана во вневременной вечности; иначе не было бы «я» и духа в вещах, а значит, и основы для временного существования.
Однако вселенная объявляется полностью нереальной в силу того, что она временна и бренна, представляет собой преходящую форму бытия, наложенную на Бесформенное и Непреходящее. Для иллюстрации отношений вселенной и Брахмана, она уподобляется горшку, а он глине или земле, из которой сделан горшок: горшок и другие аналогичным образом сотворенные формы разрушаются и возвращаются к реальности, земле, будучи лишь эфемерными формами; когда они исчезают, не остается ничего кроме земли – их бесформенной первоосновы. Но эта аналогия говорит и об обратном, и даже более убедительно; ибо горшок с полным основанием можно назвать реальным, так как он сделан из субстанции земли, которая реальна; это не иллюзия и, даже когда он разрушается и возвращается в землю, его былое существование не может расцениваться как нереальное или иллюзорное. Земля и горшок связаны между собой не как изначальная реальность и феноменальная нереальность, а как изначальная или вечная и непроявленная реальность (если мы заменим землю невидимым субстратом и первичным эфиром) и временная и проявленная реальность, порождаемая первой и зависящая от нее. Более того, земная субстанция или эфирная субстанция, в принципе, способна вечно образовывать горшки и иные формы, и пока субстанция существует, формы всегда могут быть проявлены. Форма может исчезнуть, но она просто переходит из проявленного состояния в непроявленное; мир может исчезнуть, но ничто не говорит о том, что существование мира – призрачный феномен: наоборот, мы можем предположить, что сила проявления является исконной силой Брахмана и продолжает действовать либо непрерывно в вечном Времени, либо в вечном возвращении. Космическое – это уровень Реальности, который отличен от супракосмической Трансцендентности, но нет никаких оснований считать его несуществующим или нереальным по сравнению с этой Трансцендентностью. Ибо чисто интеллектуальное представление о том, что реально только Вечное – неважно, что является критерием реальности и истинности: вечное продолжение или вневременность, – основывается на формальном противопоставлении и является умозрительной конструкцией; оно не подтверждается реальным и интегральным опытом. Существование вневременной Вечности не обязательно отменяет Время; они только