Тем не менее, изучая природу Неведения, в котором мы живем, нам лучше начать с феномена памяти; ибо это может дать нам ключ к пониманию некоторых важных аспектов нашего сознательного существования. Мы видим, что ум использует эту способность или функцию, во-первых, для того, чтобы помнить себя, а во-вторых, чтобы помнить пережитое. Прежде всего он прибегает к памяти для того, чтобы соотнести факт своего сознательного существования со Временем. Он говорит: «Я есть сейчас, я был в прошлом, следовательно, я буду в будущем. Одно и то же «я» пребывает во всех трех вечно сменяющих друг друга аспектах Времени». Таким образом, он пытается, используя категории Времени, приписать себе бесконечное бытие, которое, как он чувствует (будучи неспособным доказать это или знать наверняка), является истиной. Благодаря памяти Ум знает только о своем прошлом, благодаря непосредственному самоосознанию он знает о себе в настоящий момент, и, только расширяя временные границы и исходя из этого самоосознания, а также опираясь на память, подтверждающую, что осознание какое-то время продолжалось, ум может представить, каким он станет в будущем. Он не в состоянии зафиксировать границы прошлого и будущего; реальное прошлое ограничивается для него пределами его памяти, и чтобы проникнуть еще глубже и понять, что сознательное существование имело место и раньше, он опирается на свидетельства других и исходит из происходящего вокруг него. Он знает, что существовал во младенчестве (будучи совершенно неразвитым), о котором не осталось никаких воспоминаний, и из-за этого провала памяти смертный ум не может с уверенностью сказать, существовал ли он до физического рождения. О будущем он вообще ничего не знает; он может быть лишь внутренне уверен, что будет существовать в следующий момент, но события этого момента могут показать, что он ошибался и всего лишь предвидел наиболее вероятную возможность; и, тем более, он не может знать, является ли физическая смерть концом сознательного существования. И всё же он обладает этим устойчивым чувством, что был и будет всегда, которое легко превращается в веру в собственное бессмертие.
Эта вера может быть либо отражением в уме бесконечного прошлого, забытого, но оставившего в его глубинах смутное впечатление, либо отголоском сокровенного знания, приходящего в ум с более высокого или глубокого плана нашего существа, где мы действительно осведомлены о своем вечном и абсолютном бытии. Или, возможно, это не более чем галлюцинация и самообман. Ибо, хотя мы не в состоянии понять или осознать на уровне своего прогнозирующего сознания факт смерти и можем жить, чувствуя только продолжающееся настоящее (грядущее исчезновение, являющееся для нас некой интеллектуальной концепцией, мы можем считать неизбежным и даже отчетливо себе представлять, но никогда реально не понимать, так как живем только настоящим), наше существование, по крайней мере, нынешнее, всё же неизбежно закончится смертью, прервется или прекратится. Поэтому ощущение или предвкушение того, что после прохождения определенного временного рубежа, расположение которого нам неизвестно, мы будем существовать в физическом теле, можно считать галлюцинацией, попыткой продолжить или просто перенести в будущее наше нынешнее представление о сознательном бытии, – и такой же иллюзией вполне может стать ментальное представление или мысль о сознательном бессмертии. Или это может быть ложным приписыванием себе реальной вечности, которую мы сознательно или бессознательно воспринимаем вне себя, – вечности вселенной или того, что ее превосходит. Ум, осознавая эту вечность, может самонадеянно наделять ею наше сознательное бытие, которое может быть лишь временным феноменом, возникшим в этой единственно подлинной вечности.
Самостоятельно эти вопросы нашему поверхностному уму не решить; он может только бесконечно рассуждать о них и приходить к более или менее аргументированным заключениям. Мы точно не знаем, смертны мы или бессмертны, мы можем только верить либо в то, либо в другое. Материалист не в состоянии доказать, что со смертью тела исчезает и наше сознание; хотя он, конечно же, может сослаться на то, что пока что нет убедительных доказательств сохранения какого-то элемента нашего сознания после смерти. Но, в равной степени, ничто в природе вещей не говорит и не может говорить о том, что наше сознательное «я» исчезает со смертью тела. Даже скептиков можно убедить в том, что человеческая личность сохраняет свою целостность после смерти; но даже в этом случае речь будет идти лишь о жизни после смерти, но не о бесконечном сознательном существовании.
На самом деле, если мы посмотрим на то, как ум понимает эту бесконечность, мы увидим, что для него она лишь непрерывная последовательность моментов существования в вечном Времени. Следовательно, вечным является Время, а не непрерывно длящееся мгновение сознательного бытия. Но, с другой стороны, ничто не может убедить ум в том, что вечное Время реально существует или что само это Время не более чем способ восприятия сознательным существом некой ненарушаемой непрерывности или, возможно, вечности существования как неделимого потока, который оно умозрительно измеряет последовательностью и синхронностью событий, являющихся для него единственными свидетельствами этого существования. Если есть некое вечное Существование, воспринимаемое нами как сознательное бытие, оно должно превосходить и содержать в себе Время, быть, так сказать, вневременным; оно должно быть тем самым Вечным Веданты, который, как мы можем предположить, использует Время только как мысленную перспективу в Своем видении Своего самопроявления. Однако вневременное сокровенное знание этого Вечного находится за пределами ума; оно является супраментальным и сверхсознательным для нас знанием, обретаемым только благодаря успокоению или превосхождению временной активности нашего сознательного ума, благодаря погружению в Безмолвие или переходу через Безмолвие в сознание вечности.
Всё вышесказанное однозначно свидетельствует о том, что наш ум по самой своей природе есть Неведение; он не абсолютно бессознателен, а ограничен и обусловлен в своем знании бытия – ограничен своим пониманием настоящего, памятью о своем прошлом, представлениями о своем будущем, а значит, обусловлен временным и линейным взглядом на себя и на происходящее с ним. Если подлинным существованием является временная вечность, тогда уму ничего не известно о реальном бытии: ибо даже из своего собственного прошлого он помнит лишь то немногое, что осталось в памяти; он не может предвидеть своего будущего, скрытого от него непроницаемым мраком неизвестности; он осведомлен только о своем настоящем, которое постоянно и неудержимо меняется, последовательно переходя от одних имен, форм, событий к другим, о становлении или развертывании космического движения, не поддающегося, в силу своего размаха, его контролю или пониманию. С другой стороны, если реальным существованием является вневременная вечность, уму тем более ничего о нем неизвестно; ибо он знает о нем только то немногое, что ему удается иногда отрывочно осознавать, соприкасаясь с его внешним самопроявлением во Времени и Пространстве.
Таким образом, если ум является всем или если внешний ум в нас это выразитель природы нашего бытия, мы навсегда останемся лишь Неведением, летящим сквозь Время и довольствующимся крохами и осколками знания. Но если над умом есть, по сути, вневременная сила самопознания, которая может смотреть на Время и возможно даже одновременно и интегрально воспринимать прошлое, настоящее и будущее (всегда как аспект своего собственного вневременного бытия), тогда есть две силы сознания – Знание и Неведение, ведантические Видья и Авидья. Тогда они должны быть разными и не связанными друг с другом силами, которые раздельно возникли, по-разному действуют и раздельно, как два самостоятельных вечных начала, существуют. Или же, если между ними есть какая-то связь, сознание в аспекте Знания должно знать свою вневременную суть и видеть Время внутри себя, а сознание в аспекте Неведения – быть внешней формацией этого Знания, в рамках которой оно, скорее, видит себя во Времени, набрасывая на себя покров собственных представлений о временном бытии, и может, только разрывая этот покров, вернуться к знанию своей вечной сути.
Ибо было бы иррациональным предполагать, что сверхсознательное Знание настолько отчуждено и отделено от Времени, Пространства, Причинности и их проявлений, что неспособно познать их; будь это так, мы имели бы просто еще один вид Неведения, слепоту абсолютного бытия, соответствующую слепоте временного бытия, – позитивный и негативный полюсы сознательного существования, неспособного познать все свои аспекты полностью и интегрально и знающего либо только себя, но не свои труды, либо только свои труды, но не себя – некое невероятно симметричное и абсолютное неприятие одного начала другим. Если же придерживаться более широких взглядов, как это делали древние ведантисты, нам следует считать свое существование не двойственным, а просто разворачивающимся на двух, по сути единых, уровнях сознания. На первом, ментальном – сознание полностью или частично пробуждается в уме, на втором, супраментальном – оно превосходит ум; первое сознание, ведая только о происходящем во Времени, действует в его условиях, забывая для этого о своей сокровенной сути и обращая свой взор вовне; второе, вневременное сознание, обладая знанием и властью, формирует во Времени свои собственные, определяемые им самим, условия; в первом случае сознание познаёт себя, только обогащаясь опытом жизни во Времени, во втором – оно знает свою вневременную суть и сознательно проявляет себя в жизни во Времени.
Мы понимаем теперь, что имели в виду риши Упанишад, говоря о том, что Брахман одновременно является и Знанием, и Неведением, а также об одновременном познании Брахмана в рамках обоих как о пути к бессмертию. Знание – это неотъемлемая сила сознания вневременного, внепространственного и абсолютного «Я», проявляющего себя, прежде всего, как единство бытия; именно это и только это сознание обладает подлинным и полным знанием, ибо оно представляет собой некую вечную трансцендентность, которая не только осведомлена о собственной сокровенной сути, но и заключает в себе, проявляет, порождает, определяет и знает вечные во времени циклы вселенной. Неведение – это захваченное потоком Времени сознание, которое фрагментарно познает (так как живет от момента к моменту), имеет фрагментарные представления о сокровенном бытии (так как находится в границах Пространства и зависит от обстоятельств), погружается в многообразное развертывание единства и ограничивается им. Оно зовется Неведением, потому что оно позабыло о знании единства, и именно по этой причине оно не способно по-настоящему или полностью знать ни себя, ни мир, ни трансцендентную, ни универсальную реальность. Живя внутри Неведения, переходя от момента к моменту, от одной сферы деятельности к другой, от отношения к отношению, сознательная душа, введенная в заблуждение фрагментарным знанием, допускает ошибки и просчеты.