Любое эволюционное изменение такого рода обязательно должно сочетаться с преодолением нашего нынешнего временного неведения, которое чрезвычайно сужает наш кругозор. Ибо мы сейчас живем не только от момента к моменту, но и весь наш взгляд на себя ограничен нашей нынешней земной жизнью, которая началась в момент рождения и закончится в момент смерти. Как мы не можем заглянуть дальше в прошлое, так мы не можем заглянуть дальше в будущее; и, как следствие, мы ограничиваемся нашей физической памятью и осведомленностью о нынешней жизни в преходящей телесной оболочке. Но эта ограниченность в восприятии времени тесно связана с поглощенностью нашего ума материальным планом и жизнью, в которой он в настоящее время действует; подобная ограниченность является не законом духа, а одним из временных условий, в которых поначалу должна трудиться наша проявленная природа. Если эта поглощенность перестаёт быть такой глубокой или сходит на нет, происходит расширение ума, раскрытие в сублиминальное и сверхсознательное, во внутреннее и более высокое бытие, в результате чего нам удается осознать как наше непрерывное существование во времени, так и наше вечное существование за пределами времени. Это очень важно, если мы намерены достичь ясного и глубокого знания о себе; ибо сейчас неверная духовная перспектива, не позволяющая нам видеть, как действительно соотносятся и связаны природа, цель и условия нашего бытия, искажает всё наше восприятие и деятельность. Такой акцент на веру в бессмертие в большинстве религий делается потому, что без неё просто невозможно обойтись, если мы намерены превзойти отождествление с телом и его погруженность в материальную жизнь. Но чтобы полностью исправить эту неверную перспективу, веры недостаточно: по-настоящему познать себя во времени можно только тогда, когда мы живем, осознавая своё бессмертие; мы должны отчетливо ощущать свое непрерывное бытие во Времени и свое вневременное существование.
Ибо бессмертие в своем фундаментальном смысле – это не просто продолжение индивидуального существования после смерти физического тела; мы бессмертны в силу вечности нашего самосущего бытия, не имеющего ни начала, ни конца, находящегося за пределами всех рождений и смертей, через которые мы проходим, не затрагивающегося изменениями, которые мы претерпеваем в этом и других мирах: осознание вневременного существования духа и есть подлинное бессмертие. У этого понятия есть, конечно же, и второе значение, которое тоже по-своему верно; ибо параллельно с этим подлинным бессмертием существует непрерывность нашего временно́го бытия и опыта – мы бессмертны не только вне, но и во Времени и непрерывно переходим от жизни к жизни и от мира к миру: впрочем, этот тип бессмертия можно рассматривать как естественное следствие нашей вневременности, которая в условиях вселенной принимает форму непрерывного существования в вечном Времени. Познавая «я», пребывающее в Не-рождении и в Не-становлении, и неизменный дух внутри себя, мы осознаём свое вневременное бессмертие: познавая «я», пребывающее в рождении и Становлении, мы осознаём свое бессмертие во времени, выражающееся в ощущении того, что душа, несмотря на все изменения ума, жизни и тела, всегда остается той же самой; это тоже не просто вечное существование, это вневременность, облаченная в формы Временного проявления. Благодаря первой реализации – осознанию вневременного бессмертия – цепь рождений и смертей больше не сковывает нас и не ограничивает наше видение, – так мы достигаем конечной цели многих индийских духовных дисциплин; благодаря второй реализации в сочетании с первой мы становимся способны свободно, с правильным знанием, без неведения, без связанности цепью наших действий воспринимать то, что переживается духом во временно́й вечности. Само по себе осознание вневременного существования может и не включать это постижение «я», сохраняющегося в вечном Времени; осознание того, что мы продолжаем жить после смерти, само по себе, может и не избавить нас от ощущения начала или конца нашего существования. Однако суть изменения, наступающего в результате обеих этих реализаций – если смотреть на них как на две стороны одной истины – заключается в сознательном пребывании уже не в сковывающем потоке времени и последовательности моментов, а в вечности: чтобы достичь божественного осознания и божественной жизни, нам в первую очередь нужно научиться существовать таким образом. Умение контролировать и направлять из этой вечности бытия ход и процесс становления является вторым, динамическим условием, практическим результатом которого становится духовное самообладание и самоконтроль. Только преодолевая поглощенность материальным и объективным – что не обязательно должно вести к пренебрежению жизнью в физическом теле или ее отвержению – и постоянно пребывая на внутренних и высших планах ума и духа, мы можем осуществить эти изменения.
Ибо мы возвышаем своё сознание до уровня его духовного принципа, восходя вверх и отступая назад и углубляясь в себя – необходимо и то и другое, – оставляя жизнь, текущую от мгновения к мгновению, и начиная жить вечной жизнью нашего бессмертного сознания; но одновременно с этим расширяется сознание и поле нашей деятельности во времени, а наше ментальное, витальное и телесное существование переходит на новый уровень и начинает функционировать более совершенным образом. Мы перестаём считать себя сознанием, зависимым от тела, и понимаем, что являемся вечным духом, использующим все миры и все жизни ради получения разностороннего опыта; мы ощущаем себя духовной сущностью, живущей непрерывной сокровенной жизнью и вечно совершенствующейся в ходе последовательных воплощений формы своей активности, бытием определяющим своё собственное становление. Благодаря этому не теоретическому, а очень конкретному и внутренне ощущаемому знанию мы становимся способны жить не как рабы слепой Кармической энергии, а как хозяева – подчиненные только Божественному внутри нас – своего бытия и своей природы.
Одновременно мы избавляемся от эгоистического неведения; ибо, пока мы в какой-то мере связаны им, божественная жизнь будет либо недостижимой, либо несовершенной в своем самовыражении. Ибо эго фальсифицирует нашу подлинную личность, вынуждая её идти на ограничения и отождествляться с этим умом, этой жизнью, этим телом, отделяет нас от других душ рамками субъективного опыта, не позволяет вести жизнь универсальных индивидуумов, отделяет нас от Бога, нашего высочайшего «Я», являющегося общим «Я» всех существ и божественным Обитателем внутри нас. Когда наше сознание приобретает возвышенность, глубину и широту духа, существование эго становится невозможным: оно слишком мало и слабо, чтобы пребывать в этой безграничности, и растворяется в ней; ибо оно существует благодаря своим ограничениям и гибнет, утрачивая их. Существо, заточенное в темницу изолированной личности, вырывается на свободу, становится универсальным, обретает космическое сознание, в котором отождествляется с «я» и духом, жизнью, умом, телом каждого существа. Или оно взмывает вверх, достигая вечного и бесконечного самосущего бытия, и становится независимым от своего космического и индивидуального существования. Эго, утрачивая стены, отгораживающие его от мира, теряет себя в космической беспредельности или прекращает свое существование, будучи не в состоянии дышать на высотах духовного эфира. Если какие-то из его движений, в силу привычки Природы, сохраняются, они тем не менее тоже оставляют существо и замещаются новым безлично-личным видением, чувствованием, действием. Это исчезновение эго не приводит к разрушению нашей истинной личности, нашего духовного существа, ибо оно всегда было универсальным и единым с Трансцендентным; происходит трансформация, в ходе которой изолированное эго замещается Пурушей, сознательным ликом и символом универсального бытия, эпицентром и силой трансцендентного Божественного в космической Природе.
Аналогичным образом, благодаря такому же духовному пробуждению происходит избавление от космического неведения; ибо человек познаёт, что является вневременным неизменным «я», полностью контролирующим себя в космосе и за пределами космоса: это знание, становясь основой Божественной Игры во времени, примиряет одного и многих, вечное единство и вечное многообразие, снова воссоединяет душу с Богом и позволяет обнаружить Божественное в космосе. Именно благодаря этой реализации мы можем увидеть в Абсолюте источник всех обстоятельств и отношений, охватывать мир и владеть им с максимальной широтой и сознательным подчинением его источнику и, благодаря этому охвату, возвышать его и прозревать в нём абсолютные качества, берущие своё начало в Абсолюте. Если благодаря всем этим реализациям мы с достаточной полнотой постигаем каждый фундаментальный аспект себя, наше практическое неведение, которое в своих крайних формах становится злодеянием, страданием, ложью, заблуждением и является причиной всех диссонансов и конфликтов жизни, уступает место правильному намерению, основанному на знании себя, и его ложные или относительные ценности замещаются божественными ценностями истинного Сознания-Силы и Ананды. Ибо условием правильного понимания, правильного действия и правильного существования – не в относительном и ограниченном смысле нашей мелкой человеческой морали, а в широком и озаренном движении божественной жизни – является союз с Богом, единство со всеми существами, жизнь, направляемая и формируемая изнутри, в которой источником всех мыслей, намерений и действий становится Дух, руководствующийся истиной и божественным законом – порожденными не умом Неведения, а изначально существующими и спонтанными в своем самопроявлении, – и не столько законом, сколько истиной, действующей в своем собственном сознании и следующей своему свободному, озаренному, гибкому и автоматическому процессу познания.
Ход развития и результат сознательной духовной эволюции, по-видимому, будут включать в себя трансформацию жизни в Неведении в божественную жизнь сознающего истину духа, превращение ментального образа существования в духовный и супраментальный, преодоление семеричного неведения и достижение семеричного знания. Эта трансформация станет естественным завершением восхождения Природы, в ходе которого она возвышает силы сознания, переводя их от более низкого к более высокому принципу, пока, наконец, самый высокий, духовный принцип не начинает выражаться и доминировать в ней, не поднимает на высоты своей истины космическое и индивидуальное существован