Но этот примитивный этап – если это действительно этап, а не падение или отголосок, деградация более высокого знания, принадлежащего предшествующему цивилизационному циклу или жалкие остатки погибшей или исчезнувшей культуры (о чем всё ещё свидетельствуют некоторые артефакты) – мог быть только началом. По прошествии определенного количества стадий, возник более развитый тип религии, о котором мы можем узнать из книг или сохранившихся документов первых цивилизованных народов. Этот тип, включавший в себя политеистические верования и поклонение множеству богов, космологию, мифологию, комплекс церемоний, обрядов, ритуальных и этических предписаний, иногда глубоко внедренных в систему общественной жизни, обычно представлял собой национальную или племенную религию, которая достаточно полно соответствовала стадии ментального и витального развития данного народа. Во внешней структуре мы всё ещё не находим более глубокой духовно-смысловой основы, однако в более великих и более развитых культурах этот пробел заполнялся благодаря мощной поддержке оккультного знания и оккультных практик или благодаря тщательно хранимым мистериям, ядром которых были духовная мудрость и воспитание. Оккультизм на этом этапе чаще возникает как дополнение или надстройка и не всегда присутствует; поклонение божественным силам, жертвоприношение, внешняя набожность и общественная мораль являются основными факторами. Кажется, что духовные философские концепции или представления о смысле жизни поначалу отсутствуют, но их ростки часто обнаруживаются в мифах и мистериях и в отдельных случаях дают настолько обильные всходы, что философские системы начинают существовать совершенно обособленно и независимо.
Вполне возможно, что повсюду на земле именно мистик или начинающий оккультист выступали в роли создателей религии и передавали массовому уму свои тайные открытия в форме верований, мифов или обрядов; ибо всегда именно индивид воспринимает наития Природы и делает шаг вперед, увлекая или ведя за собой всё остальное человечество. Но даже если допустить, что религию создает подсознательный массовый ум, именно оккультный и мистический элемент этого ума является творцом, и он, по-видимому, находит индивидуумов, через которых ему удаётся проявить себя; ибо к массовому опыту или открытию, или выражению реализации Природа переходит только потом; огонь разгорается в одной или нескольких точках и начинает передаваться от очага к очагу, от алтаря к алтарю. Однако духовный порыв и опыт мистиков обычно зашифровывались в тайных формулах, понятных только горстке посвященных; для остальных людей это становилось доступным или скорее сохранялось в виде разнообразной религиозной или культовой символики. Именно эти символы и становились в уме раннего человечества сутью и краеугольным камнем религии.
Эта стадия плавно перешла в третью, на которой была предпринята попытка рассекретить тайный духовный опыт и знание и предоставить его в распоряжение всех, облачив в форму некой истины, которая должна была быть обращена к массам и в перспективе стать общедоступной. Преобладала тенденция не только превратить духовный элемент в саму суть религии, но и сделать его достижимым для всех верующих посредством экзотерического обучения; как каждая эзотерическая школа имела когда-то свою систему познания и практической дисциплины, так и каждая религия должна была создать свою систему познания, вероисповедания и духовной практики. За двумя этими формами духовной эволюции – эзотерической и экзотерической, путем мистика и путем религиозного человека – стоят два принципа, используемые эволюционирующей Природой: принцип интенсивной и концентрированной эволюции в ограниченных пределах и принцип экспансии и расширения, позволяющий новому творению распространиться максимально широко. Первый принцип предполагает целенаправленный, динамичный и эффективный процесс развития, для второго характерна тенденция к распространению, охвату всё большего пространства и статичность. В результате перехода в эту новую фазу духовное стремление, поначалу тщательно оберегаемое немногими, более широко распространилось в человечестве, но утратило чистоту, возвышенность и интенсивность. Мистики достигали своих целей, используя способность к надрациональному, интуитивному, вдохновенному познанию и откровению и умение внутреннего существа приобщаться к оккультной истине и опыту: но человечество в своей массе не обладало этими способностями, либо обладало в незрелой, зачаточной и фрагментарной форме, и они, конечно же, не могли служить ему надежным инструментом; поэтому для рядовых людей на этом новом этапе истину нужно было облекать в интеллектуальную форму догматов и доктрин, в эмоциональные формы поклонения и в простые, но выразительные и торжественные ритуалы. В то же время в мощном ядре духовности появились примеси, добавки, деформации; оно всё больше стало наполняться или имитироваться более низкими элементами ума, жизни и физической природы. Именно этих примесей, добавок, проникновения фальши, этой профанации таинств и утраты их подлинности и смысла, а также злоупотребления оккультной властью, приходящей благодаря контакту с невидимыми силами, более всего боялись ранние мистики, и с помощью секретности, строгой дисциплины, ограничения круга и тщательного отбора посвященных пытались всё это предотвратить. Другими нежелательными последствиями или опасностями широкого распространения с последующим внедрением и примешиванием более низких элементов стали интеллектуальная формализация духовного знания, низводящая его до уровня догм, и превращение живой практики в мертвый массовый культ, церемонию и ритуал или чисто механическое отправление обрядов, в результате чего дух со временем был вынужден покинуть тело религии. Но на этот риск нужно было пойти, поскольку духовный порыв эволюционирующей Природы обязательно должен сопровождаться распространением вширь и охватом больших человеческих масс.
Так возникли религии, которые для достижения определенных духовных результатов преимущественно или как правило опираются на догматику и ритуал, но всё же из-за подлинности лежащего в их основе опыта хранят в себе фундаментальную внутреннюю истину, которая на начальных этапах присутствует в них и сохраняется до тех пор, пока есть люди, поддерживающие или периодически возрождающие её. Ибо те, кто охвачен духовным порывом, используют эту истину в качестве средства реализации Божественного и освобождения духа. На определенном этапе этого развития возникло два направления – католическое и протестантское. Первое предполагало сохранение изначальной гибкости религии, её многосторонности и обращенности ко всей природе человеческого существа, второе отрицало эту многогранность и настаивало исключительно на вере, поклонении и благочестии, пытаясь, благодаря этому упрощению, найти мгновенный и горячий отклик в сердце, уме и этическом чувстве обычного человека. Второе направление стало склоняться к крайней рационализации, дискредитации и отрицанию большинства оккультных элементов, служащих посредниками при установлении связи с незримым, и к опоре на внешний ум, как на достаточно эффективное средство при решении духовных задач; нередким результатом этого становилась определенная косность, узость и скудость духовной жизни. К тому же интеллект, так много отрицая и отбрасывая, получил полную свободу действий и возможность отрицать всё больше и больше, и, в конце концов, поставив под сомнение духовный опыт, отказавшись от духовности и религии, он отверг всё и в качестве единственной жизнеспособной силы оставил только себя. Но интеллект, лишенный духа, может только накапливать внешнее знание, добиваться всё большей механистичности и эффективности и, в конце концов, полностью иссушает тайные витальные источники, приходит в упадок, утрачивает внутреннюю способность сохранять жизнь или творить новую жизнь или находить нестандартные решения; единственным выходом тогда становится смерть и дезинтеграция, возврат к старому Неведению и новая попытка выбраться из него.
Эволюционный принцип мог бы сохранить свою исконную целостность, если бы за счёт расширения, а не разрушения древней более мудрой гармонии была бы предпринята попытка более масштабного объединения принципа концентрированного локального развития и принципа диффузного распространения. В Индии, как мы уже знаем, Природа, осуществляя эволюцию, сохраняла свою изначальную интуитивность и многосторонность. Ибо религия в Индии не ограничивалась какой-либо одной доктриной или догмой и не только допускала огромное разнообразие, но и успешно сочетала внутри себя все элементы, возникшие в процессе её эволюции, отказываясь исключать или отвергать какой-либо из них: она максимально развила оккультизм, вобрала в себя всевозможные духовные философии, позволила каждой духовной реализации, духовной самодисциплине, каждому духовному опыту достичь высочайших, глубочайших или широчайших пределов. Она придерживалась тех же методов, что и сама Природа, допуская все варианты развития, используя любые средства, позволяющие духу взаимодействовать с различными частями существа и влиять на них, все способы общения человека и Всевышнего или Божественного, она следовала к цели по любому из возможных путей, проходя каждый до его крайнего предела и подвергая его самой тщательной проверке. Человек проходит через все стадии духовной эволюции, и на каждой предусматриваются или предоставляются свои средства приближения к духу, средства, которые соответствуют его возможностям, адхикаре (adhikāra). Даже сохранявшиеся архаичные формы не запрещались, а возвышались и наделялись более глубоким смыслом, хотя на фоне этого продолжало усиливаться стремление к высочайшим духовным вершинам, сияющим в предельно разреженном небесном эфире. Не исключались даже наиболее догматические типы религий; если не было сомнений в том, что они гармонируют с общей целью и принципом, им находилось место в бесконечно сложной, но стройной глобальной иерархии. Но этот гибкий подход пытались утвердить на основе жесткого религиозно-социального устройства общества, всё больше и больше подчиняя его принципу поэтапного развития человеческой природы, которая, достигнув своих высот, обращала свои усилия к духовному восхождению; эта жесткая социальная структура, которая, вероятно, когда-то была необходима для консолидации общества и даже служила надежной и прочной основой духовной свободы, с одной стороны выступала в роли сохраняющего фактора, а с другой – служила препятствием для полного и всестороннего проявления духа, фактором чрезмерной кристаллизации и ограниченности. Устойчивый базис может быть необходим, но, даже будучи незыблемым в своих основах, он на уровне своих форм должен характеризоваться гибкостью и быть способным к эволюционным изменениям; он должен представлять собой не просто упорядоченную, а развивающуюся систему.