Природа, осуществляя эту работу в человеческом существе, не может обойтись без интеллектуального подхода к высочайшему знанию, постижения его умом. Обычно на уровне внешней личности главным инструментом познания и действия является рассудок – наблюдающий, понимающий и классифицирующий интеллект. При любом интегральном продвижении вперед или развитии Духа необходимо развивать не только интуицию, проницательность, внутреннее чувство, сердечную преданность, глубокое и непосредственное переживание духовных феноменов, но и интеллект, который должен быть озарён и удовлетворён; нужно помочь нашему мыслящему и рефлексирующему уму понять, сформировать связное и четкое представление о цели, методе, принципах этой высочайшей эволюции и деятельности нашей природы, а также об истине всего, что пребывает за ней. Эта эволюция, конечно же, осуществляется за счёт духовной реализации и духовного опыта, интуитивного и непосредственного познания, роста внутреннего сознания, развития души и сокровенного душевного восприятия, душевного видения и душевного чувствования: но поддержка думающего и критического рассудка также очень важна; и хоть многие могут обойтись без неё (в силу того, что они имеют живой и непосредственный контакт с внутренними реалиями и удовлетворены опытом и внутренними ощущениями), для основной массы людей она необходима. Если верховная истина является не абстракцией, а духовной Реальностью, то человеческому интеллекту необходимо познать природу этой изначальной Истины и принцип её отношений со всем остальным существованием, с нами и со вселенной. Сам по себе, интеллект не способен привести нас в контакт с конкретной духовной реальностью, но, облекая истину Духа в ментальные формы, понятные для ума, он может оказать помощь и даже использоваться в более непосредственном поиске: и эта помощь имеет первостепенное значение.
Наш мыслящий ум в основном занят формулировкой общей духовной истины, логикой её абсолютности и логикой её относительности, соотношением абсолютного и относительного и их переходом друг в друга, а также ментальной интерпретацией духовной теоремы существования. Но кроме этого понимания и интеллектуального формулирования, являющихся прерогативой и главным делом интеллекта, он пытается осуществлять критический контроль: он может согласиться с экстатическими или другими конкретными духовными переживаниями, но он хочет знать, на каких непреложных и внутренне непротиворечивых истинах бытия они основаны. И, действительно, не будь за этими переживаниями такой познаваемой и проверяемой истины, наш разум мог бы посчитать их иррациональными и небезопасными, мог бы отмежеваться от них, подумав, что они, возможно, не основаны на истине, или разувериться не только в их форме, но и в содержании, полагая, что они порождены заблуждением, даже помрачением склонного к фантазиям витального ума, эмоциональными, нервными или чувственными аберрациями; ибо витальный ум, эмоции, нервы или чувства, переходя от физического и ощутимого к незримому, могут устремляться за обманчивыми огнями или, как минимум, превратно воспринять явления, которые сами по себе достоверны, но искажены неправильной или несовершенной интерпретацией того, что переживается, или путаницей или беспорядочным смешением подлинных духовных качеств. Если рассудку приходится соглашаться с подлинностью оккультных явлений и процессов, то его тоже более всего будет интересовать истинность, верное соотношение и реальная скрытая основа действующих сил, которые у него на глазах вступают в игру; он должен выяснить, та ли у них основа, о которой говорит оккультист, или за ними стоит какой-то другой, возможно, более глубокий феномен, который был неверно истолкован на уровне своих сущностных связей и качеств или поставлен не на своё место в общей структуре происходящего. Ибо наш интеллект, в первую очередь, выполняет функцию понимания, затем – критического рассмотрения и, наконец, систематизации, управления и организации.
Средством, предоставленным нам нашей ментальной природой и позволяющим удовлетворить эту интеллектуальную потребность, является философия, которая в соответствии с рассматриваемой нами темой должна быть духовной. Подобные системы в изобилии возникли на Востоке; ибо каждое существенное духовное достижение почти всегда порождало философию, которая его интеллектуально объясняла и обосновывала. Поначалу философы, подобно глобально мыслящим и многозначно формулирующим создателям Упанишад, прибегали к интуитивному постижению и интуитивному выражению, однако впоследствии был разработан критический подход, жесткая диалектическая система, логический метод. Более поздние философские системы становились интеллектуальным описанием[56] или логическим объяснением того, что удалось обнаружить благодаря внутренней реализации; или же они сами играли роль ментальных руководств или стройных методик, позволяющих достичь реализации и опыта.[57] На Западе, где синкретические тенденции в познании были заменены аналитическими и разделяющими, духовное стремление и рассудочное суждение почти сразу же стали расходиться; философия пошла по пути чисто интеллектуального и логического объяснения вещей. И, тем не менее, возникали системы, наподобие пифагорейской, стоической и эпикурейской, последователи которых не только осмысливали жизнь, но и пытались управлять ею, а также разрабатывали методики и дисциплины, нацеленные на внутреннее совершенствование человека; в более поздних христианских и неоязыческих философских концепциях, возникших на стыке Запада и Востока, эти попытки стали опираться на более высокое духовное знание. Однако со временем интеллект стал всё более и более доминировать, подчинил себе всё остальное, и связь философии с жизнью и её энергиями или духом и его динамизмом была либо разорвана, либо сведена к минимуму, и метафизическая мысль могла оказывать на жизнь и деятельность только абстрактное и вторичное влияние. На Западе религия опиралась не на философию, а на догматическую теологию; иногда духовная философия создавалась исключительно силой индивидуального гения, но не была, как на Востоке, непременным атрибутом любого значимого направления духовных усилий и реализаций. Верно то, что духовную мысль совсем необязательно развивать философски, ибо более непосредственно и более полно истины духа могут быть постигнуты посредством интуиции и прямого внутреннего контакта. Также необходимо помнить, что критический контроль интеллекта над духовным переживанием может мешать и быть ненадёжным, поскольку в этом случае свет более низкого порядка направляется на сферу высшего света; подлинным контролирующим фактором является внутренняя проницательность, психическое чувство и такт, приход указаний свыше или сокровенное и озаряющее внутреннее водительство. Но, тем не менее, в этом направлении также необходимо развиваться, поскольку между духом и интеллектуальным рассудком должен быть перекинут мост: свет духовного или хотя бы одухотворенного ума необходим для полноты нашей сложной внутренней эволюции, ибо без него – и при отсутствии иного, более глубокого руководства – внутреннее движение может стать непредсказуемым и хаотичным, запутанным и смешанным с недуховными элементами или же односторонним или недостаточно широким. Для того чтобы Неведение превратилось в интегральное Знание, развитие в нас духовного ума, готового воспринять более высокий свет и передать его всем остальным частям нашей природы, становится очень важной, хотя и временной необходимостью.
Но ни один из этих трех подходов – религия, оккультизм и духовная философия – сам по себе, не может позволить Природе полностью осуществить свой великий окончательный замысел; им не удастся превратить ментального человека в духовное существо до тех пор, пока они не откроют ему доступ и не приобщат к духовному опыту. Только благодаря внутреннему осознанию того, что является целью этих направлений духовного поиска, благодаря ошеломляющему переживанию или серии переживаний – накладывающихся друг на друга и, в конечном счёте, приводящих к внутреннему изменению, – благодаря преображению сознания, благодаря освобождению духа от его нынешнего ментально-витально-телесного покрова, может возникнуть духовное существо. Такова финишная прямая развития души, к которой ведут остальные пути, и когда на неё удается выйти, начинается подлинная работа, и поворотный пункт, знаменующий это изменение и преображение, становится близок. А до этого человеческое ментальное существо может лишь составить представление о том, что его превосходит, поверить в существование иных миров, согласиться с идеалом некоего этического совершенства; оно также может установить некий контакт с более великими Могуществами и Реалиями, которые будут поддерживать его ум, сердце или жизнь. Может произойти определенное изменение, но не превращение ментального существа в духовное. В древние времена религия и её философские и этические системы и оккультный мистицизм порождали священника и мага, набожного, справедливого, разумного человека – самые разные типы высокоразвитых ментальных существ; но только после того, как людские сердца и умы открылись духовным переживаниям, возникли святые, пророки, риши, йоги, провидцы, духовные мудрецы и мистики и именно те религии, в лоне которых появились эти типы духовного человека, выдержали проверку временем, приобрели статус мировых и наделили человечество всей его духовной устремленностью и культурой.
Когда духовный элемент освобождается в сознании и обретает свой сущностный характер, он поначалу представляет собой небольшое ядро, растущую тенденцию, свет паранормального опыта, сияющий среди огромной массы обычной не озарённой человеческой ментальности, витальности и материальности, образующих наше внешнее «я» и приковывающих к себе всё наше внимание. Пробуждаются неуверенные ростки, начинается медленное развитие, еле заметное проявление. Обретая первоначальную и ещё не чётко выраженную форму, духовный элемент порождает в человеке своеобразную религиозность, которая далека от подлинно духовного характера и, скорее, имеет природу ума или жизни, ищущих или находящих в самих себе духовную опору или силу; на этой стадии человек в основном использует контакты, которые ему удаётся установить или сформировать с превосходящими его реалиями, для того чтобы укрепить или обосновать свои ментальные идеи или моральные идеалы или удовлетворить свои витальные и физические запросы; он ещё по-настоящему не стремится к духовному преображению. Когда впервые появляется нечто подлинное, это принимает форму одухотворения нашей природной активности, глубокого влияния на неё или изменения её направленности: определенные части или аспекты ума или жизни подвергаются этому предварительному влиянию или проникновению [высших энергий] – интеллект, получая возвышающие озарения, начинает одухотворенно мыслить, эстетическое или эмоциональное существо становится духовно ориентированным, одухотворяется этическая структура характера, определенные формы жизненной активности или другие динамические витальные движения охватываются пылом духовного стремления. Может прийти осознание внутреннего света, некоего водительства или контакта, Власти, которая более велика, нежели наш ум и воля, и которой нечто в нас подчиняется; но до преображения всего существа по образу и подобию того, что переживается, ещё далеко. Однако, когда эти наития и озарения становятся интенсивней и глубже, создают мощную внутреннюю структуру, пытаются руководить всей жизнью и подчиняют себе природу, начинается духовное формиров