еведения, ищущего Знания и восходящего к Знанию, так и сверхразум должен утвердиться здесь на фундаменте Знания, восходящего к своему более великому изначальному Свету. Но этого не произойдет до тех пор, пока всё духовно-ментальное существо не поднимется к сверхразуму и не низведет его силы в земное существование. Ибо необходимо перекинуть мост через пропасть, разделяющую ум и сверхразум, освободить загроможденные проходы и проложить восходящие и нисходящие пути там, где пока что царит пустота и безмолвие. Это может быть сделано только за счёт тройной трансформации, о которой мы уже говорили: сначала нужно осуществить психическое преображение, превратить нашу нынешнюю природу в инструмент души, после этого или наряду с этим нужно осуществить духовное преображение, низвести более высокие Свет, Знание, Силу, Мощь, Блаженство, Чистоту во всё существо, даже в самые сокровенные тайники жизни и тела, даже во тьму нашего бессознательного и, наконец, необходимо осуществить супраментальное преображение – добиться окончательного восхождения в Сверхразум и трансформирующего нисхождения супраментального Сознания во всё наше существо и природу.
Вначале душа в Природе, психическая сущность, чье раскрытие является первым шагом к духовному преображению, представляет собой полностью скрытую часть человека, хотя именно благодаря ей мы существуем и сохраняемся как индивидуальные существа в Природе. Другие части нашего природного комплекса не только изменчивы, но и преходящи; психическая же сущность в нас сохраняется и в основе своей всегда остается неизменной: все сущностные возможности нашего проявления содержатся в ней, но не формируют её; она не ограничена тем, что проявляет, не пятнается пороками и несовершенствами, дефектами и изъянами внешнего существа, превосходит незавершенные формы проявления. Она представляет собой вечно чистое пламя божественности, горящее в вещах, и ничто из того, что приближается к нему или переживается человеком, неспособно омрачить его чистоту или ослабить его сияние. Эта духовная субстанция прозрачна, чиста и светоносна и, поскольку она не содержит в себе ни грана тьмы, она способна мгновенно, детально и непосредственно постигать истину бытия и истину природы; ей очень хорошо известно, что такое истина, добро и красота, поскольку истина, добро и красота сродни её собственной исконной природе и являются формами того, что присуще её собственной субстанции. Также она остро чувствует всё, что противоречит истине, добру и красоте, всё, что не соответствует его исконной природе, любую ложь, зло, уродство и безвкусицу; но она не становится этими вещами, не затрагивается и не видоизменяется этими противоположностями, оказывающими такое сильное воздействие на её внешние проводники – ум, жизнь и тело. Ибо душа, бессмертное существо в нас, развивает и использует ум, жизнь и тело в качестве своих инструментов, и хотя ей приходится подчиняться условиям, которые они диктуют, она остается отличной от них и превосходит их.
Если бы психическая сущность с самого начала была Владыкой, который хорошо известен и внушает уважение своим министрам, а не Монархом-затворником, скрывающимся в своих тайных покоях, то человеческая эволюция стала бы стремительным цветением души, а не тем трудным, неровным и искаженным развитием, каким она является сейчас; но покров плотен и непроницаем, и мы ничего не знаем о тайном Свете внутри нас, свете, сияющем в глубоком тайнике сокровенного святилища сердца. Указания психеи достигают поверхности нашего существа, но наш ум не может определить их источника; он принимает их за свою собственную активность, поскольку перед самым своим появлением они облачаются в ментальную субстанцию: так, не ведая, откуда они пришли, ум прислушивается или не прислушивается к ним, в зависимости от преобладающих в нём в данный момент наклонностей и предпочтений. Если ум подчинён желаниям витального эго, психическому вряд ли удастся управлять природой или проявить в нас что-то от своей тайной духовной сути и исконного стремления; или, если ум твердо уверен, что может действовать сам, дорожит своими суждениями, намерениями, способами познания, тогда душа тоже, скорее всего, останется скрытой и бездействующей и будет ждать, пока ум не достигнет более высокого уровня развития. Ибо внутренняя психическая часть предназначена для того, чтобы поддерживать природную эволюцию, а первоначально эволюция природы должна заключаться в последовательном развитии тела, жизни и ума, и для того, чтобы расти, обогащаться опытом и развиваться, эти части должны действовать, либо каждая по-своему и на свой лад, либо нестройно и дисгармонично взаимодействуя друг с другом. Душа отбирает всё самое существенное из нашего ментального, витального и телесного опыта и усваивает это для обеспечения нашей дальнейшей эволюции в Природе; но эта работа происходит скрыто и внешне ничем себя не обнаруживает. На ранних материальных и витальных этапах эволюции существа сознание души, действительно, никак не проявляет себя; имеет место психическая активность, но способы её внешнего выражения и её формы по природе своей материальны и витальны – или же ментальны, когда ум становится активен. Ибо даже ум, пока он примитивен или уже развит, но всё ещё слишком поверхностен, не может распознать подлинный характер этой активности. Легко считать себя физическими или витальными существами или ментальными существами, использующими ум и тело, и полагать, что души вообще не существует: ибо о душе нам известно только то, что она переживает тело; но чем именно она является, мы не знаем, поскольку, даже иногда и ощущая её присутствие, мы обычно не осознаём её как нечто независимое или самодостаточное или не можем отчетливо ощутить её непосредственную работу в собственной природе.
На последующих этапах эволюции Природа начинает медленно и осторожно обнаруживать наши скрытые части; она побуждает нас всё пристальнее и пристальнее вглядываться внутрь себя или берётся всё более и более отчетливо сообщать нам об их присутствии. Душа в нас, психический принцип, уже начала принимать тайную форму; она порождает и развивает сокровенную личность, самостоятельное психическое существо, делая его своим представителем в природе. Это психическое существо, подобно истинному ментальному, истинному витальному или истинному или тонкому физическому существу, всё ещё остается скрытым в нашей сублиминальной части: но, как и остальные существа, оно оказывает воздействие на внешнюю жизнь, направляя в поверхностные слои природы разного рода озарения и влияния; истинные существа формируют внешнюю комплексную часть, воплощающую в себе суммарный результат внутренних влияний и побуждений, создают зримую формацию и надстройку, которую мы обычно считаем и ощущаем собой. Пребывая на этой сумрачной поверхности, мы начинаем смутно осознавать то, что может быть названо душой, отличной от ума, жизни или тела; мы чувствуем, что это не просто ментальное представление или неясный внутренний инстинкт, а ощутимое влияние, оказываемое на нашу жизнь, характер и деятельность. Как правило, самым заметным, наиболее общим и характерным, но не единственным признаком этого влияния психеи становится своеобразная обостренная восприимчивость ко всему истинному, доброму и красивому, изысканному, чистому и благородному, отклик на это, требование этого, воздействие на ум и жизнь с тем, чтобы они приняли и выразили это в мыслях, чувствах, поступках и нравах. Человека, который не обладает этим элементом и совершенно глух к подобным порывам, принято называть бездушным. Ибо именно это влияние нам легче всего приписать наиболее возвышенной или даже божественной части в нас и почувствовать, что оно сильнее всего способствует медленному обращению к достижению совершенства в нашей природе.
Но это психическое влияние или воздействие, поднимаясь на поверхность, не остается совершенно чистым или защищенным от проникновения различных примесей; если бы подобная чистота сохранялась, мы были бы способны четко ощущать в себе душевный элемент и осознанно и беспрекословно подчиняться ему. Оккультная ментальная, витальная и тонко-физическая деятельность вмешивается, накладывается на это влияние, пытается использовать его в своих целях, извлекать из него выгоду, принижает его божественность, искажает или уменьшает его выразительность, даже вызывает его отклонения и блокирование или же наделяет его нечистотой, ограниченностью и заблуждениями ума, жизни и тела. Получив все эти добавки и утратив всю свою возвышенность, душевный импульс, достигая поверхности, захватывается внешней природой, которая смутно воспринимает его и облачает в невежественные формы, в результате чего делает или может сделать его ещё более сумрачным и искаженным. То, что само по себе является чистой субстанцией и энергией нашего духовного существа, извращается, получает ложную направленность, неверно используется, принимает ложные формы, приводит к нежелательным последствиям; сознание, которое формируется аналогичным образом, представляет собой смесь психических влияний и озарений с ментальными представлениями и мнениями, витальными желаниями и побуждениями, привычными физическими наклонностями. Вдобавок к этому омраченное душевное влияние смешивается с невежественными, но искренними попытками внешних частей стать лучше и возвышеннее; генерирование очень неоднородных идей умом, часто оказывающимся непоследовательным даже в своем идеализме, иногда даже глубоко заблуждающимся и допускающим роковые ошибки, лихорадочность и страстность эмоционального существа, вздымающего пену и брызги чувств, эмоций и сантиментов, неуемный энтузиазм витальных частей, нетерпеливый отклик физического существа, волнение и трепет тела и нервов в комплексе образуют сложный конгломерат, который часто принимают за душу, а происходящие в нём неоднородные и запутанные процессы – за душевные порывы, психическую эволюцию и деятельность или подлинное внутреннее влияние. Сама по себе психическая сущность свободна от загрязнений и примесей, но то, что приходит от неё, не обладает подобной защищенностью от посторонних влияний; поэтому такого рода смешение становится возможным.