– Из Перми тоже нет. – Разговаривающий был немногословный.
– Может, из Омска найдется земляк? – спросил третий.
– Есть из Омска, – немного погодя ответил другой человек с той стороны. – Раз земляком назвался, то слушай вопрос: как река в Омске называется?
– Иртыш и Омь – две основные реки, – ответил боец отряда.
– Ладно, на каком берегу город находится, на левом или на правом?
– На правом берегу Иртыша в основном, – старательно отвечал красноармеец. От его ответов зависела судьба отряда.
– Ремонт кинотеатра на улице Ленина перед войной в каком году закончили? – Вопросы пошли серьёзнее.
– Кинотеатр на Ленина не ремонтировали. Он всё время работал. А вот на улице Масленникова ремонтировали. В 40-м закончили.
Нашлись земляки из других мест, и благодаря общению красноармейцы, находящиеся в карауле, убедились, что перед ними свои советские граждане. Роту разоружили, проверили каждого и под конвоем провели в расположение части, занимавшей данный участок передовой.
Валентин разговорился с командиром подразделения, встретившего роту. Оказывается, караульные стрелять не стали, потому что люди ползли крайне медленно, будто раненые, без маскхалатов, не выдерживая, как оказалось, технику передвижения ползком. У бойцов роты не хватало сил на то, чтобы следить ещё за правильностью техники передвижения ползком. Вещевые мешки находились за спинами участников отряда, что позволяло издалека их увидеть. В общем, оставалось только смеяться над неуклюжим поведением бойцов роты.
На ускоренных курсах подготовки стрелковых войск будущих солдат не учили навыкам, применяемым в диверсионных группах для заброски в тыл противника. Пересечение линии фронта в дневное время создавало определённые трудности, но бойцы так вымотались за месяц скитаний, что перестали обращать внимание на некоторые мелочи. Рано или поздно участников отряда покинуло бы везение оставаться незамеченными противником.
Валентин и его товарищи поблагодарили караульных за то, что те оказались сообразительными и не открыли огонь. Помогло то, что в карауле оказались бойцы, знакомые с рассказами красноармейцев, выходивших ранее из окружения. Потрёпанный и исхудавший вид, рваная одежда, шинели и оружие Вермахта не удивили дозорных.
Какое счастье вновь оказаться среди своих! Не надо теперь больше скитаться по лесам, спать в шалаше без отопления, вздрагивать от шороха, предполагая, что их может настигнуть противник. С другой стороны, радоваться ещё было рано. Предстояло пройти проверку, и никто не гарантировал, что роту не постигнет наказание.
Раненых отправили в медпункт, а остальным первым делом требовалось пройти дезинфекцию. По-другому назвать процесс помывки и смены белья не получалось. Огромные слои грязи скопились на немытых телах за месяц кочевого образа жизни. Бойцам приготовили баню, но в грязной одежде заходить внутрь не разрешили. Им пришлось снимать полностью вещи недалеко от входа и голыми идти на морозе на помывку, бежать не хватало сил. Несколько выручало то, что им постелили доски до входа в баню, поэтому босыми ногами участники отряда по снегу не ходили. Самыми дорогими вещами являлись солдатские книжки убитых рядовых и офицеров противника, которые бойцы добыли в местах боёв. Брать с собой в помывочную их запрещалось, и документы оставляли товарищам, ожидавшим очереди.
Валентин, попарившись в бане и надев чистое обмундирование, почувствовал прилив сил, несмотря на измождённое простуженное состояние от холода, недоедания и недосыпания. После первого посещения бани полностью освободиться от вшей не получилось. Кусачие твари продолжали одолевать ещё на протяжении долгого времени.
Солдаты так исхудали, что новая одежда висела на них слишком свободно, да и меньших размеров на всех не хватило.
Несколько дней бойцов не беспокоили, но держали под охраной без права покинуть расположение части. Им предоставили усиленный паёк и освободили от каких-либо работ. Красноармейцы только ели и спали всё это время.
Потом появились представители НКВД, и начались допросы. Около месяца проводилось выяснение обстоятельств ухода роты из первоначально занятой деревни и действий в тылу противника. Допросили каждого участника отряда, в основном поодиночке. Валентин, которого вызывали несколько раз, долго и тщательно рассказывал обо всех подробностях произошедшего. Старший лейтенант показал маршрут движения подразделения, какие населённые пункты они прошли, а в каких совершали нападения. Он объяснил, что рота не выполнила приказ командира батальона из-за невозможности удержания захваченного населённого пункта и ради сохранения жизней личного состава подразделения. Дальше приходилось только ожидать вынесения решения следователем.
В результате диверсий рота уничтожила примерно около батальона. Такие выводы произвели после подсчёта документов солдат неприятеля, изъятых во время боевых действий. Но за неисполнение приказа, а именно за оставление деревни, занятой в ходе наступления в начале января, грозило наказание.
Представители НКВД, разобравшись в обстоятельствах дела, пришли к выводу, что бойцы роты искупили вину за неисполнение приказа. Наказывать никого не собираются, равно как и награждать за героические действия. В дальнейшем участникам отряда предстояло продолжить службу в рядах Красной армии в прежних званиях.
Валентину очень повезло, что остался живой и даже не был ранен. А восстановить силы после истощения, избавиться от простудных заболеваний и вшей было делом времени. Только тяжёлый груз воспоминаний о трудностях, с которыми пришлось столкнуться роте, сопровождал его впоследствии.
Глава 3.В резерве
В апреле 1943-го на фронтах наступило затишье, и это совпало с переводом Валентина в резервную часть, находившуюся в одном из районов Московской области. Впечатления от пребывания в таком подразделении у старшего лейтенанта остались негативные.
В резерв выводили войска после боёв для переукомплектования и восстановления сил. При больших потерях, заметно превышающих половину, проще выходило отвести пострадавшие части в тыл, а не пытаться пополнить их новыми бойцами на передовой. Лучше было в спокойной обстановке обновить состав подразделений, познакомить командиров с рядовыми, провести необходимое обучение.
Валентин обратил внимание на путаницу, которая сопровождала слово «резерв». С одной стороны, им обозначали сформированные вооружённые воинские части, находящиеся в районе боевых действий, но до поры до времени не участвующие в них. Командование распоряжалось этими частями только в определённых случаях. С другой стороны, резервом называли подразделения, снятые с передовой и находящиеся в стадии переукомплектования. Они временно не обладали должной боеспособностью и не могли быть использованы в сражениях.
Валентина не направили в ту же дивизию Калининского фронта, к которой он был приписан и где изначально командовал взводом. Это значило, что часть вывели в резерв после январского наступления, в котором потери советских войск оказались существенными.
Шло формирование подразделений для фронта, и Валентину пока не поручали принять командование взводом или ротой. Он проводил время среди младших офицеров. Но так как не положено, чтобы военнослужащий в тылу оставался без дела, старшего лейтенанта и других старались нагрузить разнообразными делами. Каждое утро командир резервного отряда распределял работу между резервистами. В основном она заключалась в подсобно-вспомогательных действиях: принести, погрузить, подмести и так далее – и мало чем соответствовала офицерскому званию. Старший лейтенант вместо того, чтобы командовать взводом или ротой, командовал метлой или лопатой. В зависимости от того, что в тот момент оказывалось у него в руках. Больше это походило на исправительные работы. Иногда перетаскивали предметы с одного места на другое, а на следующий день несли их обратно.
Валентин считал, что гораздо полезнее для общего дела предоставить отпуск военнослужащим, а не заниматься ненужными делами. Можно было также продолжить обучение военному делу. Курсы подготовки офицерского состава, через которые прошло большинство сослуживцев Валентина, не предоставляли достаточных знаний.
В начале 1943 года в Красной армии ввели новые знаки различия. Теперь вместо петлиц предстояло носить погоны. В апреле новшество коснулось и военнослужащих, находившихся в резерве. В окружении Валентина не оказалось ни одного человека, кому нововведение пришлось бы по душе. Ношение петлиц не доставляло ранее каких-либо неудобств. Нашивки на отворотах гимнастерки не мешали повседневным делам.
Как только прикрепили погоны к форме, так возникло множество проблем. И дело тут не только в привычке. Стоило сидя прислониться к стене, как военнослужащие обязательно за что-нибудь зацеплялись. То же самое случалось, если вдруг захотел лечь отдохнуть. Доходило даже до того, что погоны отрывались вместе с кусками одежды. После этого приходилось иногда менять гимнастёрку. Трудно стало поднимать руку. Самое главное – погоны мешали передвигаться ползком по земле. Это старший лейтенант ощутил уже впоследствии. Хоть введение погон было мелочью, но минусы, присущие им, сказывались на настроении, просто злили, отвлекали от нужных дел и в конечном итоге влияли на боеспособность.
Валентин сравнивал введение погон с переодеванием армии Российской империи в новую форму при Павле I. Новая одежда была неудобной, стесняла движения при ходьбе и беге, облегала слишком тесно некоторые части тела. В ней становилось гораздо холоднее, чем в более просторной и практичной прежней форме. Ввели новую одежду в армии в целях улучшения внешнего вида, для показухи и парадов. Полководец Суворов высказывался категорически против подобных ухудшений боеспособности войска. С тех пор прошло много времени, но выводы так и не сделали. А может, их и не хотели делать.
Как-то раз Валентину поручили отремонтировать колесо у телеги. Поблизости не нашлось знатока дела, поэтому командир отряда распорядился, чтобы телегой занялся кто-нибудь родом из деревни. Старшего лейтенанта не спрашивали, сможет ли он выполнить поручение, а просто приказали. Валентин, конечно, умел пользоваться топором и молотком, но здесь требовались навыки специалиста. Он кое-как справился с заданием, и сколько проездило колесо, пока снова не отвалилось, ему не сообщали.