В начале октября маршевая рота в составе около двухсот человек под командованием лейтенанта Владимирова отбыла из Тюмени. В маршрутном листе конечным пунктом значилась стрелковая дивизия Ленинградского фронта. Основное расстояние предстояло преодолеть по железной дороге в двухосных вагонах, предназначенных для перевозки грузов, называемых 40/7 (сорок человек, семь лошадей). Так сделали, скорее всего, для увеличения в два раза количества людей, перевозимых в одном эшелоне, и сокращения расходов. Вагоны утеплили соломой, оборудовали железными печками, и после этого в них стало помещаться тридцать пять человек. Всего для маршевой роты потребовалось шесть вагонов. Спали рядовые и офицеры на двухъярусных деревянных нарах.
В течение первых часов ехали относительно нормально. Рядом с печью оказались заранее заготовленные дрова, которые солдаты использовали для обогрева, и вскоре стало теплее. Топить приходилось постоянно. Около печки воздух сильно нагревался, а в углах вагона так и оставалось холодно. Не повезло тем, кто расположился вдали от источника тепла. На выручку приходили товарищи, согревшиеся вблизи печки. Они отдавали на время свои шинели страдающим от холода бойцам.
Но тут начались неприятности. Вдруг обнаружилось, что в вагоне нет туалета. Поезд шёл на большой скорости, выйти из него по нужде оказалось невозможно, поэтому пришлось терпеть до ближайшей станции. На станции ждал сюрприз. Разрешалось пополнить запасы дров, питьевой воды, но оправиться запрещалось. Всё равно станционный туалет, если такой и существовал, не справился бы с потоком желающих, и не хватило бы времени. Пока поезд стоял, Валентин узнал, что в остальных вагонах происходило то же самое, а начальник станции только разводил руками и говорил, что он ничем помочь не может. Станция охранялась, за нарушение порядка могли арестовать, поэтому военнослужащим оставалось терпеть дальше.
Валентина как командира маршевой роты до отправки не поставили в известность об отсутствии удобств при вагоне. Во время войны и до неё люди ездили по железной дороге в пассажирских вагонах, оборудованных всем необходимым для следования на большое расстояние. Никто из военнослужащих маршевой роты не предполагал, что лица, ответственные за предоставление транспорта, могут так поступить, ведь ехать в поезде предстояло четверо суток.
С одной стороны, красноармейцев во время дороги снабжали дровами. То есть командование представляло, что отопление необходимо в вагонах. С другой стороны, ответственные лица не позаботились о создании условий для справления естественных надобностей.
Валентин слышал истории, когда во время следования поезда на станциях заканчивались дрова, и топить оказывалось нечем. Чтобы не замёрзнуть, солдаты проявляли находчивость, тащили всё подряд для поддержания огня в печке. Главное было – не попасться на глаза работникам станции с добычей. Красноармейцы прятали «дрова» под шинели и незаметно проносили в вагоны. Ломали стулья, отдирали легко прибитые доски со стен зданий, разбирали заборы. В пути умудрялись снимать обшивку с вагонов, гружённых товарами. Понятно, что непоставки дров в эшелон сказывались в первую очередь на командовании, которое получало взыскание. А отсутствие туалета в вагонах сказывалось только на находящихся в них солдатах.
Справлять нужду на станции было опасно, мог задержать патруль. Гораздо быстрее и незаметнее получалось выломать доску от забора и закрыть её шинелью. Вот и получается, что дровами старались снабдить эшелон, а на отсутствие удобств командование не обращало внимания.
Но это оказалось только начало того, с чем предстояло столкнуться новобранцам во время войны.
Из положения предстояло как-то выходить. Поступали предложения соорудить отверстие в полу вагона. Но в качестве инструментов у красноармейцев находился только штык-нож, которым ковырять доски не имело смысла. Также существовала опасность сломать инвентарь. Для этих целей требовался топор. Поэтому желающих пробовать проделать дыру в полу не нашлось.
Приходилось открывать двери вагона, привязывать себя ремнями к горизонтальной балке, служащей ограждением, на ходу высовывать пятую точку и в условиях тряски делать дела с риском выпасть наружу. Двухосный вагон трясло порядком: то вправо, то влево, то вверх, то вниз. Так что никакого комфорта не ощущалось, наоборот – одно мученье. В вагоне сразу становилось холодно, и появлялись ненужные запахи. Отсутствовала возможность помыть руки. Это допускалось сделать только на станции. Останавливаться на перегоне не разрешалось. Так прошёл первый день, со второго дня запахи стали сопровождать вагоны круглосуточно и с закрытыми дверями. Люди не стеснялись в выражениях в адрес ответственных лиц за перевозку. Наверное, каждое четвёртое слово в виде матюгов или нет было произнесено в их адрес. Отделаться от атмосферы туалета удалось только по окончании поездки по железной дороге.
В этих условиях военнослужащие добрались до конечной станции в районе Ладожского озера. Ранним утром выгрузились из вагонов, построились, провели перекличку. Маршевая рота в полном составе находилась на железнодорожной станции, но никаких встречающих не было видно. Прежде чем двигаться дальше, Валентину требовалось поставить отметку в маршрутном листе и уточнить направление. Подразделению предстояло прибыть на Ленинградский фронт без опозданий, но время шло, а где найти ответственное за пересылку лицо, было неизвестно. Пришлось идти его искать.
Валентин взял с собой одного из заместителей, младшего лейтенанта, в качестве помощника, и они пошли сначала к начальнику станции, найти которого не составило труда. Начальник станции объяснил, где находится нужный человек. Далее Валентин с помощником отправились по указанному направлению. Станция была небольшой, но идти оказалось порядком. Сначала в одну сторону, потом обратно, по пути разыскивая нужное здание, военнослужащие намотали не одну сотню метров.
В небольшом деревянном строении прибывшие обнаружили капитана, ответственного за пересылку подразделений на фронт. Повезло, что он находился там, где указал начальник станции. В комнате было душно, значит, уже давно из неё надолго не уходили. Вместо того чтобы встречать новое подразделение у поезда, согласно имевшемуся расписанию, капитан располагался в служебном помещении. Двести человек ждали одного, а тот сидел на месте и чай пил, а может, и проспал, но это всё равно не оправдывало ответственного за пересылку. Он взял у Валентина сопроводительные документы, долго их разглядывал и потом заявил, что маршевая рота прибыла не по адресу.
Валентину стало не по себе, он сразу представил, какое наказание его ожидает. В первый момент лейтенант не допускал мысли, что опытный военнослужащий может что-то напутать. Это он, новичок в армии, ещё до конца не перестроился после гражданской жизни и мог совершить ошибку. Валентин стал перебирать в памяти события последних дней: подготовку к отправке на фронт, погрузку в вагоны, получение документов от командования и саму дорогу. На остановках по пути следования эшелона в маршрутном листе ставили подписи уполномоченные лица. Значит, подразделение двигалось в правильном направлении. Он не представлял, на каком этапе отклонился от маршрута.
– Вы прибыли не на ту станцию. Вам следует погрузиться снова в вагоны и ехать обратно, – заявил капитан. Этот человек являлся на тот момент единственным, кому приходилось подчиняться. Начальник станции никакого отношения к следованию подразделения не имел.
Это означало, что маршевая рота не получит сухой паёк, проведёт ещё много времени в дороге, опоздает к назначенному сроку на фронт, а командира хорошенько накажут.
Но Валентин так просто уходить не собирался. Пока они с помощником разыскивали необходимые помещения, лейтенант обратил внимание на номера вагонов на путях, в том числе и в тупике. Будучи железнодорожником, он мог по номерам узнать информацию, хотя бы примерно, о принадлежности вагонов к станции. Из окна комнаты ответственного за пересылку открывался вид на один из таких вагонов.
Примечательно, что никаких надписей, подтверждающих наименование станции, на зданиях, сооружениях, внутри их и снаружи не присутствовало.
– Товарищ капитан, судя по номерам вагонов, мы находимся именно на той станции, на которой нужно, – сказал Валентин.
– Откуда вы это знаете, лейтенант? – удивился тот.
– По гражданской профессии я железнодорожник.
Капитан сначала задумался, а потом задал неожиданный вопрос:
– Какое сегодня число?
Валентин ответил. Затем они вместе с помощником долго стояли и ждали, что будет дальше. Ответственный за пересылку замолчал, сел за свой стол, уставившись в одну точку. Скорее всего, он что-то вспоминал, потом взял записную книжку и ещё долго изучал содержимое.
Наконец, приняв для себя сложное решение, капитан взял трубку телефона и набрал начальника станции. В результате разговора выяснилось, что всё-таки маршевая рота прибыла по назначению.
Ответственный за пересылку, хоть это ему и не хотелось, объяснил офицерам, что путаница возникла в результате напряжённого графика и периодического изменения места несения службы. Капитана постоянно переводили на другую станцию. С ней он и спутал ту, на которой находился в данный момент.
Минут тридцать ушло на выяснение ситуации, но могло оказаться хуже, если бы маршевая рота отправилась обратно. В этом случае наказание понёс бы не только командир маршевой роты, но и ответственный за пересылку, и уже неизвестно, кто большее. Поняв свою ошибку, капитан поблагодарил Валентина за внимательность и настойчивость.
Чем больше Валентин знакомился с армией, тем мрачнее получалась картина. Каждая мелочь, которая добавляла негатива, снижала боеспособность подразделения.
Перед дорогой вновь прибывшим красноармейцам выдали опять сухой паёк, от которого сил особо не прибавлялось. Простояв на месте около часа, маршевая рота двинулась в путь пешком до пристани. Ожидание у железнодорожных вагонов не входило в задачу подразделения. Настроение у солдат стало отвратительным. Вместо того чтобы поесть горячей каши, они зря потратили столько времени. Идти оказалось недолго – всего два часа по единственной дороге, связывающей железнодорожную станцию и пристань.