дорогого, слишком тяжёлого и медленного агрегата. Центр тяжести у него оказался завышенным, что вызвало ограничение угла наклона при передвижении по пересечённой местности. Такой танк переворачивался чаще, чем другие модели.
– Зачем такая большая башня у танка? – поинтересовался Валентин у танкистов.
– Чтобы снарядов больше влезло, – отшутился один из бойцов.
У самого успешного тяжёлого советского танка Великой Отечественной войны ИС-2 диаметр орудия составлял 122 миллиметра, но до его появления оставалось ещё долгих полтора года, а до массового применения – два года. Пока приходилось воевать тем, что произвела промышленность на данный момент.
Валентин добрался до пристани и дождался судна, отходящего на восточный берег Ладожского озера. В этот раз плыли в тёмное время суток. Из Ленинграда эвакуировали гражданское население. Закутанные в платки, худые до изнеможения, на одной барже с Валентином находились в основном женщины и дети. Рядом сидела девочка и жалобно смотрела на него. Образ военного у ленинградцев ассоциировался с продовольствием, хотя сами солдаты постоянно недоедали. Валентин достал часть сухого пайка и отдал ребёнку, а самому оставалось надеяться на скорое возвращение в учебную часть.
Девчушка напомнила ему младшую сестру Елизавету. Иногда в детстве Валентин ходил за продуктами в магазин по заданию матери. Когда он возвращался с покупками домой, сестра примерно так же смотрела на него, ожидая, что ей достанется кусок хлеба немного раньше обеда.
Немецко-финские войска не сумели полностью окружить Ленинград. По Ладожскому озеру шло обеспечение фронта боеприпасами и продовольствием, но снабжение гражданского населения было слишком незначительным.
Общепринято называть сложившуюся обстановку в Ленинграде блокадой, которой фактически не существовало. Блокада – это полное окружение территории. Ситуация в городе на Неве являлась катастрофической, и, чтобы подчеркнуть бедственное положение населения, ввели термин «блокада».
Через несколько дней лейтенант Владимиров возвратился в Тюмень и доложил командиру о поездке. Валентин ожидал приказа об обучении следующей группы курсантов, но его ждало известие о переводе в другую учебную часть, в город Чебаркуль Челябинской области. Причину перевода никто не объяснил. Валентин переночевал в Тюмени, а наутро пошёл на вокзал, сел на ближайший поезд в обычный плацкартный вагон с удобствами, в котором ехали как военные, так и гражданские. Билет ему покупать, как военнослужащему с направлением, не требовалось.
По прибытии в Чебаркуль Валентина вновь назначили инструктором по обучению рядового состава. После успешно выполненного задания по сопровождению маршевой роты на Ленинградский фронт пришёл приказ о присвоении внеочередного звания – старший лейтенант. Он даже не ожидал, что так быстро могут повысить в звании. Вроде бы ничего особенного Валентин не сделал, просто исполнял свои обязанности, но, вспомнив о том, с какими трудностями сталкивались солдаты в других маршевых ротах, понял, почему командование поощрило его.
На тот момент он не знал, что в звании старшего лейтенанта ему предстоит проходить до конца всей войны.
До середины декабря Валентин обучал курсантов, а по окончании программы его снова назначили командиром маршевой роты. По прибытии в пункт назначения старшему лейтенанту предстояло остаться с подразделением на фронте. Надолго в тылу задерживаться военнослужащим не позволяли.
В этот раз добираться предстояло на Калининский фронт. Исходя из опыта предыдущей поездки до Ладожского озера, Валентин предупредил солдат о возможных трудностях, рекомендовал меньше пить воды перед дорогой и принять профилактические меры перед отправкой. Как и ожидалось, для перевозки военнослужащих работники железной дороги предоставили грузовые вагоны с деревянными нарами, печкой и без туалета.
Дорога до Калининского фронта была короче, чем до Ленинградского. Сначала следовало добраться до Москвы, путь по железной дороге до которой занимал двое с половиной суток. Поезд в этот раз делал остановки на перегонах, несмотря на запреты. Машинист на свой страх и риск позволял солдатам оправиться, что было неожиданно радостно, но всё равно полностью проблему отсутствия туалета в вагоне не решили. Остановок в безлюдных местах было немного, и они случались по желанию машиниста, а не тех, кому были нужны. К тому же такие остановки на перегонах иногда заканчивались в самый неподходящий момент, и приходилось проявлять находчивость, чтобы не отстать от поезда. Бывало, красноармеец оставался перед выбором: заканчивать свои дела и подвергать себя риску отстать от эшелона или бежать к вагону с не застёгнутыми штанами. Очень хорошо, что никто не отстал от поезда за всё время следования.
В Москве подразделение сделало пересадку и по другой железнодорожной ветке добралось до станции выгрузки. Дальше предстояло опять самое сложное – идти пешком многие километры пути.
Тяжёлая доля пехотинца – преодолевать расстояние своими ногами. Приходилось нести на себе оружие и нехитрые личные вещи. К этому солдат готовили заранее, и они хотя бы морально оказались настроены на предстоящие трудности. Чтобы облегчить переход, красноармейцы меняли во время дороги способ нести винтовку, устраивали привалы, помогали отстающим нести оружие. Валентин знал, с какими трудностями придётся столкнуться маршевой роте, потому заранее предупреждал своих подчинённых. Требовалось заблаговременно перематывать портянки и не доводить до натирания мозолей. Старший лейтенант справился со своей задачей, и подразделение без отклонений от назначенного маршрута вовремя вышло к месту расположения необходимой стрелковой дивизии Калининского фронта.
Глава 2.Шаг за шагом или след в след
В конце декабря 1942 года старший лейтенант Валентин Владимиров прибыл на Калининский фронт, в район Ржевского выступа, где ему предстояло остаться и возглавить стрелковый взвод. До этого старший лейтенант командовал маршевой ротой. Назначение взводным можно расценивать как понижение в должности, но так как маршевая рота относилась к тыловым частям, то сравнивать её с деятельностью подразделений на фронте всё-таки неуместно. Валентин мог справиться с должностью ротного. Звание старшего лейтенанта позволяло это сделать, но какой приказ поступил, тот и следовало выполнять. Рота – это всего лишь большой взвод. Оба стрелковых подразделения находились на передовой и состояли из пехотинцев. Офицеры и рядовые рисковали своими жизнями примерно одинаково.
Следующее более крупное воинское подразделение – батальон – существенно отличалось от роты. Стрелковому батальону временно придавались части других родов войск: артиллерийские, сапёрные. Командир батальона не имел права появляться на передовой во время боя. Не стоило рисковать потерять управление достаточно большим подразделением.
Сначала Валентин познакомился с бойцами своего взвода, которые, как и командир, только что прибыли на фронт. Состав маршевой роты был распределён по всей дивизии, и из числа вновь прибывших новобранцев под командованием старшего лейтенанта оказалось всего несколько человек. Этот взвод как боевую единицу сформировали давно, ещё в тылу, и в составе всей стрелковой дивизии в своё время направили на передовую. Но теперь от прежнего состава не осталось ни одного человека, поэтому ни у кого принимать командование не пришлось. Во взводе не оказалось старожилов. Спрашивать о том, что происходило на данном участке передовой, получалось, не у кого.
Солдаты прибыли кто откуда: некоторые, как и старший лейтенант, были новичками на фронте. Другие возвратились в строй после ранения. Всего взвод насчитывал двадцать семь человек. На вооружении у бойцов находились в основном винтовки. Также имелось несколько автоматов. Военнослужащие разных национальностей составляли подразделение: русские, казахи, украинцы.
Красноармейцев поставили на учёт, и первое, с чего началась служба, – это получение боеприпасов к имеющемуся оружию. Выдали также гранаты. Командир роты указал Валентину на участок передовой, который предстояло занять взводу. На этом закончились инструкции вышестоящих командиров. Где брать продовольствие, где искать место для обогрева и дальнейшей ночёвки, старшему лейтенанту не сообщили. Задавать вопросы было опасно. В армии инициатива наказуема.
Складывалось впечатление, что вновь прибывшие красноармейцы понадобились только для ведения боя и, скорее всего, только одного. Зачем беспокоиться о еде, жилье и прочих бытовых условиях, если через некоторое время бойцы полягут во время сражения? Видимо, не в первый раз приходилось принимать пополнение, и такое отношение к новобранцам сложилось из-за больших и регулярных потерь на Калининском фронте к концу 1942 года.
Пройдя по указанному направлению, Валентин остановил взвод и отправился с тремя бойцами осматривать местность. Вскоре он заметил землянку. Она оказалась никем не занята. Указаний насчёт помещения старший лейтенант не получал, поэтому он стал осматриваться вокруг с надеждой найти того, кто знает, можно ли занимать землянку или нет. Но поблизости никого не было. Тогда Валентин велел одному бойцу сходить к оставленному подразделению и позвать два отделения для занятия найденного убежища, так как больше половины взвода здесь не поместится. Двух других бойцов отправил искать ещё одну землянку. Вскоре весь взвод разместился для обогрева и предстоящей ночёвки.
Вырытые в грунте углубления и перекрытые сверху настилом из брёвен с землёй служили солдатам временным домом во время войны. Железная печь внутри землянки требовала постоянного внимания. Топить её приходилось часто. Ночью военнослужащие просыпались по нескольку раз от внезапно наступившего холода и подбрасывали дрова в топку. Иначе под утро температура воздуха внутри помещения мало чем отличалась от наружной. Спали, сняв только шинель и валенки. Как ни старались солдаты утеплить подземное жильё, получалось плохо. Существование зимой в таких условиях грозило подорвать здоровье.