Потому, от госпиталя он не сразу вернулся в часть, а заехал на известную ему явочную квартиру жандармов. Как в принципе и ожидалось, там никого на месте не оказалось, но записку передать швейцар согласился. Вернувшись в часть, Алекс едва не разминулся с унтер-офицером Миржиком. Отдав честь, унтер хотел было пройти мимо, но был остановлен комбатом.
- Унтер-офицер, ко мне!
Унтер борзо подскочил, щелкнув каблуками с едва заметным акцентом доложил.
- По вашему приказанию прибыл, господин штаб-капитан!
Со стороны глянуть - образцовый унтер. Стоит, не шелохнется, по уставу, глазами начальство ест, а если внимательнее приглядеться, в уголках губ прячется усмешка.
- А вы, почему здесь? - удивился командир батальона. - По плану занятий ваша рота должна находиться на полевом выходе!
- Так точно, господин штаб-капитан, там она и находится. А меня ротный командир господин штаб-капитан Чарторыйский в расположении оставили!
"Князюшка роту на занятия увел, а унтера в качестве соглядатая оставил", догадался Алекс. В намерения комбата не входило облегчать Миржику задачу, а потому, он вцепился в него мертвой хваткой.
- Почему тебя ротный оставил?
- Прихворнул я, господин штаб-капитан! Батальонный фельдшер сказал на улицу мне нельзя.
- Так какого черта ты по расположению шляешься, заразу разносишь?! - набросился на него Алекс. - Марш к фельдшеру, пусть положит тебя в лазарет, скажешь, я приказал! И до полного выздоровления из лазарета чтобы ни шагу! Увижу, ты у меня на гауптвахте долечиваться будешь! Понял?! Выполнять!
- Так точно, господин штаб-капитан!
Сплавив Миржика в лазарет, и на время избавившись от слежки, офицер решил, что сейчас самое лучшее время для встречи с Николосовым. Не заморачиваясь сложными комбинациями, штаб-капитан отправил за ним посыльного. И пусть весь батальон видит это. Ведь что может быть более обычным, чем вызов ротного командира к командиру батальона? Предлог для вызова всегда найдется. Например, обсудить дополнительные меры безопасности перед предстоящей завтра стрельбой боевыми патронами. Новобранцев в роте много, кто-нибудь из них может не в ту сторону пальнуть.
- По вашему приказанию прибыл!
- Присаживайтесь, - Алекс указал ротному на стул. - Как прошел разговор с Чарторыйским? Он поверил?
- Думаю, да, - склонил голову Николосов.
- В таком случае, через пару дней можно начинать. Надо еще успеть кое-что подготовить, подробности вам знать ни к чему.
Подробности операции штаб-капитана Николосова не интересовали, его больше интересовал другой момент.
- А что будет со мной?
- Ничего, - пожал плечами Алекс, - дальше будете служить, как служили раньше.
- Но мои долги? Даже если от Чарторыйского удастся избавиться, векселя никуда не денутся. Он найдет способ предъявить их даже из тюрьмы!
Тяжело вздохнув, это дело и без того стоило ему уже немало, штаб-капитан Магу залез в стол и вытащил чековую книжку.
- Только не вздумайте оплачивать векселя моим чеком, - предупредил Николосова Алекс. - Когда все закончится - обналичьте чек. А лучше, положите на счет в банке. Когда векселя предъявят, тогда их и оплатите. Никакого урона чести.
Николосов схватил протянутую ему бумажку, впился взглядом в написанные комбатом цифры. В этих цифрах и размашистой подписи под ними была заключена вся его жизнь.
- Я отслужу, - привстав со стула, Николосов неожиданно вцепился обеими руками в руку Алекса, - верой и правдой!
- Пустое, господин штаб-капитан.
Комбат попытался вернуть себе контроль над рукой, но ротный ее не выпустил. Спас Алекса осторожный стук в дверь.
- Разрешите, господин штаб-капитан?
За каким-то хреном нелегкая принесла батальонного адъютанта Сташчака. Выпустив руку, Николосов плюхнулся обратно на стул, стерев с физиономии радостно-возбужденное выражение и натянув озабоченно-деловое. Спешно сунул полученный чек в карман мундира.
- Войдите, - разрешил Алекс.
На пороге возник капитан Сташчак.
- Утренняя рапортичка, господин штаб-капитан!
- Давайте, - протянул руку комбат. - А вы помните, безопасность, прежде всего! И стреляные гильзы чтобы сдали все до единой!
- Будет исполнено, господин штаб-капитан! - вытянулся Николосов. - Разрешите идти?
- Ступайте, - махнул рукой Алекс. - И вы тоже.
Комбат сделал вид, будто углубился в изучение поданной ему рапортички по личному составу батальона. Первым из кабинета вышел стоявший рядом с дверью Сташчак, следом за ним Николосов. Левую руку ротный продолжил держать в кармане, будто боялся, что может исчезнуть лежавший там чек стоит только выпустить его из пальцев. Когда дверь за офицерами закрылась, Алекс отложил рапортичку и откинулся на спинку стула, в очередной раз, вспомнив о давно планируемой покупке приличного кресла с кожаной обивкой. Кости были брошены, теперь оставалось только узнать, кому и сколько выпадет. А будет это только тогда, когда Биргет сообщит ему о полной готовности.
На следующий день принесли ответ от Лампсберга. Штаб-ротмистр извинялся за невозможность личной встречи, ссылаясь на страшнейшую занятость и нехватку кадров. В принципе, это могло быть правдой, учитывая недавний арест верхушки "Земли и воли". Сейчас их них наверняка выбивают всю возможную информацию, пока она не успела остыть. В конце записки жандарм хоть и не прямо, но подтверждал подозрение Алекса - Кампельсону удалось избежать ареста и сейчас он скрывается где-то в столице. Надежда на то, что за оставшееся время с ним вновь встретится Чарторыйский и детективам Воцеля удастся эту встречу отследить, была откровенно слабой.
Зато визит в госпиталь наконец-то увенчался удачей, Алекса пустили к Ивасову.
- Только не очень долго, - предупредил врач, - он еще очень слаб.
К немалому удивлению штаб-капитана, он оказался не первым посетителем раненого. Возле кровати Ивасова сидела женщина, и она явно не была сестрой милосердия. Увидев в дверях Алекса, женщина подхватилась, и он узнал в ней одну из прислуги семейства Магу. Он попытался, но так и не смог вспомнить ее имени.
- Прошу прощения, господин Магу, мне можно уйти?
- Только недалеко, я скоро уйду, а ты сможешь вернуться.
Изобразив книксен, женщина выскользнула из палаты. "Ей, значит, можно сидеть сколько угодно, а меня всего на несколько минут пускают. Эх, похоже, не отвертеться уже Ивасову от свадьбы". Выглядел отставной гвардеец - краше в гроб кладут. Исхудавший, бледный от большой потери крови.
- Как самочувствие?
- В груди больно очень, - пожаловался раненый.
Говорил он с трудом и не очень внятно.
- Не ври! Если бы тебе по-настоящему больно было, ты, так развалившись не лежал! О нем все беспокоятся, о здоровье справляются, а он тут на белых простынях лежит и на жизнь жалуется! Чтоб я от тебя ничего подобного больше не слышал!
- Слушаюсь, - просипел Ивасов.
- Вот, - подобрел Алекс, - другое дело. Ты, главное, выздоравливай, а там мы тебя еще женим, я уже даже знаю на ком. И все расходы на себя возьму.
- С-спасибо.
Это "спасибо" должно было понимать как согласие, жаль его пассия ничего не слышала. Или слышала? Из-за двери донесся шум, затем она открылась, вошел врач, за ним бочком проскользнула горничная, мышкой юркнула к кровати раненого, где замерла, стараясь не привлекать к себе внимания.
- Вам пора, господин штаб-капитан.
- Уже ухожу. Доктор, можно вас на минуту?
Отведя врача в сторону, Алекс принялся допытываться.
- Почему Ивасов жалуется на боль? У вас лекарств каких-то нет? Денег не хватает? Так вы скажите, я найду!
- Успокойтесь, господин хороший, - осадил его доктор, - не в лекарствах дело и не в деньгах. Тут деньги не все решают. Я могу сделать раненому укол морфия, ему станет легче, только тогда, велик риск по итогам лечения сделать из него законченного наркомана. Вы этого хотите?
- Нет, что вы! - открестился от такой перспективы штаб-капитан. - Но что-то же можно сделать?
- Терпеть, - посоветовал эскулап. - Господь терпел и нам велел.
- Всего хорошего, доктор.
Прежде, чем окончательно покинуть госпиталь, офицер сделал крюк и еще раз заглянул в палату Ивасова. Женщина все так же сидела подле раненого, держа его за руку. На скрип приоткрывшейся двери она обернулась. Алекс жестом подозвал ее к себе. Сиделка подошла, остановилась на приличествующем расстоянии, склонила голову.
- Как зовут?
- Евстихеей, господин Магу.
Наградили же родители имечком, на трезвую голову и не выговоришь.
- В доме знают, где ты сейчас?
- Да, меня отпустили, только сказали, за пропущенные дни из жалованья вычтут.
Достав из портмоне несколько ассигнаций, так, чтобы на месячное жалованье горничной хватило, Алекс протянул Евстихее деньги. Та, как стояла, так и осталась стоять, даже не шелохнулась. Только сейчас до штаб-капитана дошло - во всем случившемся с Ивасовым женщина винит именно его. И попробуй, объясни дуре-бабе, что все произошедшее - чистой воды случайность. Поменяйся они в фаэтоне местами и сейчас на госпитальной койке лежал бы он. Или на столе в морге. А могли и вдвоем на кладбище оказаться, если бы брошенная террористами бомба взорвалась.
Дальше стоять с протянутой рукой становилось зазорным.
- А ну, взяла деньги!
Годами вбитая привычка подчиняться приказам хозяев сработала, горничная спешно протянула руку за ассигнациями. Прежде, чем разжать пальцы и выпустить деньги, Алекс, понизив голос, предупредил.
- Смотри, чтобы у Ивасова ни в чем нужды не было. Я его часто навещать буду. Если денег не хватит, еще дам. Чего хватать не будет, только скажи.
- Не извольте беспокоиться, господин Магу. Я все сделаю.
А сама глаз так и не подняла. Впрочем, еще и с прислугой разбираться не было ни желания, ни времени. Отдав деньги сиделке, Алекс отправился обратно в расположение батальона, ведь подготовку к летним маневрам никто не отменял.
На обратном пути из госпиталя штаб-капитан обнаружил за собой слежку. Черная закрытая карета с занавешенными окнами, без каких либо родовых гербов и вензелей. Вряд ли Алекс обратил бы на нее внимание, если бы не слышал ее описание от Анатоля. В такой же, а скорее именно в этой самой передвигалась недоброй памяти актриса Кшиштофская. Следили явно не профессионалы, тех Алекс с его куцым опытом не обнаружил бы. Когда наемный экипаж остановился у ворот воинской части чтобы высадить седока, черная карета проехала мимо и, свернув за угол, скрылась из виду. Офицер головы не повернул в ее сторону, не желая выказывать интерес к ней и ее пассажирам. Пусть пока не подозревают о том, что намерения их уже раскрыты. Хорошо бы еще детективов Воцеля за ними пустить