- Есть перешить, - обреченно согласился командир третьей роты.
Самому комбату такого рода проблемы не грозили. Шить новый мундир он посчитал излишним, старый же прислуга привела в идеальное состояние. И если за собственную форму он не волновался, то от всего другого его слегка потряхивало. Все таки впервые ему предстояло не только самому предстать перед императором, но и представить в лучшем свете целый пехотный батальон. От того, какое впечатление произведет батальон на Величество, зависела не только его дальнейшая карьера, но и судьба служивших в батальоне офицеров.
В назначенный день Алекс прибыл в батальон к пяти часам утра. В расположении уже никто не спал, устранялись последние недостатки. Вслед за комбатом, то и дело потирая шею под новым воротником, приехал штаб-капитан Николосов. Ротный сходу поделился новой проблемой.
- Я вот все думаю, может, нижних чинов сегодня завтраком не кормить? Точно ведь кто-нибудь обляпается, все старания насмарку.
- Нет, - отверг идею Алекс, - если солдат голодными оставить, у них в животах урчать будет. Его Величество услышит, позору не оберемся. Лучше мы их перед завтраком во второй срок переоденем, а после обратно в первый. Как раз к смотру должны успеть.
Уже начало светать, когда Алекс вспомнил о трибуне. За прошедшее время краска должна была высохнуть, но командир батальона решил убедиться в этом лично. Не дай бог, кто-нибудь из свитских генеральский мундир в краске вымажет.
Осматривая свежнокрашенную трибуну для высоких гостей, штаб-капитан далеко не сразу понял, что именно насторожило его. Он трижды обошел вокруг сооружения прежде, чем нашел настороживший его момент - в одном из углов в тыльной части помоста поблескивали шляпки гвоздей. Трибуну сначала сколотили, затем целиком красили, потому, все гвозди оказались под слоем краски. Здесь же, гвозди заколачивали явно после окраски. Приглядевшись к углу внимательнее, он нашел следы от какого-то инструмента. Что-то вроде гвоздодера или небольшого ломика. И орудовали им никак не ранее, чем в прошедшие сутки. В душе Алекса шевельнулись нехорошие предчувствия. Внезапно осипшим голосом он потребовал у присутствовавшего здесь же Сташчака.
- Гвоздодер сюда, быстро!
Глянув на озабоченное лицо командира батальона, адъютант решил лишних вопросов не задавать, а лично отправиться за затребованным инструментом, не доверяя столь ответственного дела нижним чинам. Пока капитан отсутствовал, штаб-капитан накручивал круги вокруг трибуны, пытаясь выискать другие отметины от стороннего вмешательства, но таковых более не обнаружилось.
- Извольте получить, господин штаб-капитан!
Молча приняв гвоздодер из рук адъютанта, Алекс примерил лапку инструмента к оставшимся отметинам. Подошло идеально. Не исключено, что злоумышленник использовал не просто аналогичный гвоздодер, а этот самый. Подцепленные лапкой доски отошли неожиданно легко, открыв черную щель. Непосредственно за отогнутой доской ничего подозрительного не обнаружилось. Дальнейшее пространство под трибуной терялось в полной темноте.
- Фонарь! Принесите фонарь!
В этот раз за осветительным прибором мухой улетел один из солдат. Опять потянулись томительные минуты ожидания, еще больше нервируя штаб-капитана. Наконец, солдат притащил керосиновую лампу.
- Дай сюда!
Забрав лампу у рядового, штаб-капитан осторожно опустился на колени и тусклый, желтоватый свет выхватил из темноты тесное пространство под трибуной. Посреди засыпанного опилками и стружкой пространства, стоял пузатый кожаный саквояж, в каких средней руки чиновники носили служебные документе вкупе с собранным заботливой женой обедом. Вот только Алекс почему-то сильно сомневался, что внутри он обнаружит столь безобидное содержимое.
- Ты, - палец штаб-капитана ткнул в принесшего фонарь солдата, - лезь под трибуну и доставай саквояж! Только аккуратно!
Невезучий солдат замялся. Он был в мундире первого срока, тщательно почищенном и отутюженном. После путешествия под трибуну все его труды пойдут прахом, а времени вновь привести форму в порядок уже не останется. Заминка вызвала взрыв командирского раздражения.
- Живей, чтоб тебя!
Под трибуну рядовой забрался довольно шустро, а вот обратно...
- Тащите его за ноги!
Опасаясь угодить комбату под горячую руку, солдаты спешно выдернули бедолагу из-под трибуны, протащив его животом по скопившемуся под ней мусору. Едва только саквояж оказался перед штаб-капитаном, Алекс грозно рявкнул.
- А теперь, все прочь!
И так немногочисленные зеваки резво шарахнулись в разные стороны. До них уже начала доходить вся серьезность происходящего, каким бы комичным это не выглядело со стороны. Слегка потертый, толстой коричневой кожи саквояж. Алексу показалось, он его уже где-то видел. Но это было только смутное подозрение - сотни и тысячи таких саквояжей перемещались по столичным улицам каждый день, то и дело попадаясь на глаза прохожим.
Прежде, чем открывать саквояж комбат настороженно прислушался. Вроде не тикает. Осторожно нажав на язычок замка, офицер приоткрыл створки саквояжа. В свете восходящего солнца внутри блеснули металл и стекло. Убедившись в отсутствии каких-либо ловушек, он открыл саквояж полностью. Внутри обнаружился почти полный аналог адской машинки конструкции студента-недоучки Пилипкина. Курок взведен, стрелка будильника была установлена на четверть одиннадцатого, в аккурат к середине парада подгадывали.
- Что здесь происходит?!
На плацу объявился штаб-ротмистр Лампсберг, и не только он один - жандармы прибыли обеспечивать безопасность императора. Алекс молча показал жандарму кулак. Вместо того, чтобы смыться на приличествующее расстояние от бомбы, Лампсберг подальше шуганул своих подчиненных, коим следовало следить за безопасностью Императора, а сам проявил интерес к происходящему, сунув нос в саквояж.
- Еще одна?
- Как видите, - констатировал очевидное штаб-капитан.
- И что делать будем?
- Сейчас я попробую ее разрядить. Вам же, господин жандарм, советую отойти на безопасное расстояние, а то, не ровен час...
Добрый совет ротмистр проигнорировал, хотя и мешать не стал, молча наблюдая за действиями Алекса. Левой рукой штаб-капитан придержал курок, правой же попытался извлечь запал из бранд-трубки. Запал сидел в трубке прочно и у него ничего не получилось. После нескольких неудачных попыток от этой затеи пришлось отказаться.
- Держите курок, ротмистр, я попробую достать бомбу из саквояжа.
Молча кивнув, жандарм взялся за курок. Алекс шире раскрыл створки саквояжа и запустив руки внутрь, потянул адскую машинку вверх. Дело оказалось непростым, тем не менее, спустя минуту адская машинка была извлечена на дневной свет и опущена на землю. Лампсберг ногой отшвырнул пустой саквояж в сторону, чтобы под ногами не мешался. Те, кто не мог рассмотреть детали происходящего, испуганно ахнули.
- Попробую еще раз, - предупредил жандарма штаб-капитан, - продолжайте держать курок.
При облегченном доступе и двумя руками с запалом удалось справиться быстро.
- Ну, вот и все.
Алекс осторожно положил запал на землю, тыльной стороной ладони вытер со лба холодный пот. Взглянув на свои руки, заявил.
- Черт, руки дрожат. Отвык, пока учился. А вы, ротмистр, хорошо держались.
Лампсберг не без труда разжал побелевшие от напряжения пальцы, отпустив курок адской машинки.
- Сейчас бы водки. Холодной. И без закуски.
Алекс в ответ промолчал, а жандарм вспомнил о своих обязанностях.
- Кто мог эту бомбу под трибуну подложить? Мы же батальон на совесть прошерстили, всех проверили, до последнего рядового!
- Да кто угодно, - поднялся на ноги штаб-капитан. - Хотя нет, нижние чины все на виду, с таким саквояжем в расположении их сразу заприметят. Остаются офицеры и обслуга, а их не так и много. Но кто бы это ни сделал, бомба под трибуну попала не ранее половины одиннадцатого.
Лампсберг посмотрел на циферблат будильника и согласился с мнением Алекса.
- Осталось только выяснить, кто из господ офицеров задержался вчера в расположении после указанного времени.
- Это мы мигом, - оживился штаб-капитан. - Дежурный!!!
Дежурный офицер фамилию припозднившегося назвал сразу, ведь остальные офицеры вчера вечером спешили вернуться в свои квартиры, чтобы самим подготовиться к сегодняшнему параду и последующему торжеству, а этот почему-то задержался. Точного времени его ухода дежурный назвать не смог, сказал, что было уже ближе к полуночи. Тут и Алекс припомнил, где именно ему на глаза попадался этот саквояж - в канцелярии батальона.
- Где он?! Убью скотину!!!
В порыве гнева Алекс привычно потянулся к кобуре, но к парадному мундиру револьвер не полагался. А капитан Сташчак так бесследно и исчез. Вот только-только был здесь, а уже и нет его, будто в воздухе растворился. Впоследствии его так и не нашли, сколько бы усилий ни прилагал для этого Лампсберг, видимо, сбежал за границу, где и сгинул бесславно.
- Как же так? - недоумевал штаб-ротмистр, пока солдаты с жандармами рыскали по расположению батальона в поисках беглеца. - Я же сам его проверял, лично! Никаких связей с заговорщиками установить не удалось, со всех сторон был чист!
- Прекращайте рефлексировать, ротмистр, - прервал жандарма Алекс, - вы - офицер, а не случайно забеременевшая гимназистка! Покушение предотвращено, и, слава богу! Пора переходить к следующему акту. Эй, кто там! Прибейте доски обратно! И бомбу уберите с глаз долой!
- А может все отменить? - засомневался штаб-ротмистр.
- Поздно, - отмел предложение жандарма штаб-капитан, - Его Величество скоро приедет сюда и будь, что будет. Займитесь лучше своими людьми, а я займусь своими. Батальон! Ста-ановись!!! Оркестр где?! Бегом его в строй!
- А ты, - палец комбата нацелился на солдатика в испорченном мундире, - брысь с глаз долой! И не дай бог тебе на глаза кому из свитских попасть!
Едва успел стихнуть стук молотка, а офицеры и унтеры выровнять строй, как в расположение батальона въехал императорский кортеж в сопровождении лейб-конвоя. Для сегодняшнего выезда Александрис выбрал открытый экипаж, чем не преминул воспользоваться Лампсберг. Вскочив на подножку, склонился к уху Его Величества и принялся что-то энергично нашептывать. Лицо императора скривилось в гримасе не то раздражения, не то недовольства, затем он пристально взглянул на замершего перед строем маленького штаб-капитана. Жестом подозвав комбата к себе, император поинтересовался.