– А чего тогда в академию пошел? Два года ведь потеряешь.
– Не потеряю. Штаб-капитана я перед самым поступлением получил. Так что через год после окончания могу подполковника получить, благо командного ценза хватает, я ведь ротным через год после училища стал.
– Вот как, – покачал головой Хролов. – А наибольшим чем командовать доводилось?
Поскольку правды сказать было нельзя, Алекс предпочел несколько занизить численность подчиненных.
– Сводным отрядом. Четыре сотни штыков, полсотни сабель, гаубичная батарея.
– Это хорошо, – обрадовался войсковой, – вовремя ты к нам приехал. Я ведь по статусу командиром Восточного станичного полка являюсь. Только полк тот на четыре сотни верст вдоль границы растянут. Больше трех-четырех сотен сабель ни разу в одном месте не собиралось. Хунхузов гонять хватает, а вот против регулярной цинской армии, боюсь, не выстоим. Помощь из Уруссийска когда еще подойдет. Вся надежда на тебя, штаб-капитан. Поможешь?
– Почту за честь, господин войсковой старшина!
– Ну, вот и добре.
Через Нижний Тикич переправлялись на настоящем пароме, а от переправы до станицы дорога была уже довольно приличный, да и перепады высот невелик, добрались всего за двое суток.
В отличие от станичного поселка, станица никак укреплена не была. Раскинулась Загреевская широко и привольно, не теснясь и не стеснеясь. Издалека были видны золоченые кресты деревянной церкви, станица явно зажиточная. Большие рубленные дома некоторые под железом, в центре даже пара каменных. Понятно, станичники в эту землю корнями вросли, обустроились, хоть впервые появились тут не больше четверти века назад. Просто так они отсюда не уйдут.
– Сколько сабель в станице можно собрать, господин войсковой старшина?
– Две сотни. С округи еще полторы наберется.
Плюс пришедшая с войсковым полусотня. В сумме набиралось уже прилично, жаль, пехоты не было.
– А пушки есть?
– Откуда? Хотя нет, вроде, был у станичного какой-то фальконет! Сейчас у него и спросим.
На станичном майдане их встречала целая делегация во главе с самим атаманом. Кроме того, по краям площади собралось немало баб и детишек, решивших поглазеть на приезд самого войскового старшины. Такое, в их бедной на события жизни, случалось не часто. Пока Алекс глазел по сторонам, речь зашла о нем самом.
– А помощь-то из Уруссийска будет?
– Видишь, я тебе целого штаб-капитана привез! Из самого генерального штаба, цени! А при нем вон, какой богатырь на вороном коне, цинцы от одного только его вида разбегутся!
Шутка войскового имела у зрителей успех. Потом прибывших в станицу накормили, затем, станичная старшина собралась в доме станичного атамана обсудить дела текущие и планы на будущее составить.
– Господа станичники! Надо выставить дозор на Вехнем Тикиче!
– Уже. Реку стережем, мышь не проскочит.
– Этого мало, – вклинился в обсуждение штаб-капитан Магу, – требуется перекрыть реку войсковым нарядом в два-три десятка…
В комнате поднялся шум.
– А в поле кто работать будет?! Три десятка пар рук от земли оторвать?! В самый сезон?!
С большим трудом станичному атаману удалось восстановить порядок.
– В таком случае, – продолжил Алекс, – эту миссию придется взять на себя станичникам господина войскового старшины. Они все равно сейчас на службе и в поле не работают!
На том и порешили. Второй вопрос был куда более серьезным.
– Надо укрепить подходы к станице.
– Это как укрепить? – заинтересовался станичный атаман.
– Вырыть траншеи…
Шум поднялся сильнее прежнего.
– Да не было такого на войне землю копать! Нешто мы лапотные какие?!
Встал войсковой старшина Хролов, бровью повел, гомон тут же начал стихать. Старшину в станице уважали.
– Столичный офицер дело говорит. Цинские войска это вам не хунхузы, бой серьезный будет. Надо станичники.
Пусть и со скрипом, людей на рытье окопов выделили.
– Завтра я размечу позиции на местности, завтра же посмотрим и вашу артиллерию.
Когда же и станичная старшина разошлась, совещание продолжилось в узком кругу: войсковой старшина, станичный атаман и столичный штаб-капитан. Алекс развернул имевшуюся у него карту.
– Дорога от Верхнего Тикича до Загреевской должна стать непроезжей. Если цинцы подтянут артиллерию, станица не устоит.
– А самим ездить как? – забеспокоился атаман.
– Сделаем, – решил войсковой, – подпилим деревья заранее, а как цинцы подойдут, за несколько минут повалим, будут засеки.
– В Уруссийск сообщить нужно в любом случае, – предложил Алекс.
– А толку? – насупился Хролов. – Лемков все равно пальцем о палец не ударит.
– Надо писать не ему, а командиру батальона подполковнику Унтергерберу.
Старшина злорадно оскалился.
– Это ты хорошо придумал, штаб-капитан, они между собой не ладят, шум по городу пойдет.
– А если ничего не предпримут, то и до трибунала может дойти.
– Это вряд ли, – отмел такую возможность войсковой, – Лемкову сам генерал-губернатор покровительствует.
– Ничего, – недолго думая заявил Алекс, – у меня в столице тоже покровители найдутся рангом не ниже. Было бы только, что им предъявить.
После такого заявления станичный с войсковым молча переглянулись. Атаман скорчил рожу, дескать сами между собой разбирайтесь, то не моего ума дело.
– Добро, – принял решение старшина, – так и поступим. А сегодня можно и в баньку с дороги сходить. Готова банька-то?
– Третий раз уже воду греют, – ухмыльнулся атаман.
Утро выдалось добрым. После бани и традиционной рюмки местного, молоком очищенного, самогона спалось особенно хорошо. Алекс чувствовал себя молодым здоровым и бодрым. Что еще нужно для счастья? Для штаб-капитана Магу ответ был очевиден – княжна Аделина.
– Доброго утречка, господин офицер! Встали уже? Пожалуйте завтракать!
Да, это не княжна. Дочка загреевскому атаману удалась на славу, особенно ниже талии. За тем, как эти мощные шары перекатывались под обтягивающей их юбкой, смотреть можно было вечно. А вот и сам станичный на завтрак пожаловал. Чуть позже к ним присоединился Хролов.
После завтрака, так втроем и пошли инспектировать местную артиллерию. Фальконет хранился в сарае, пристроенном к атаманскому дому. Из темного сарая пушку вытащили на дневной свет. Блеснула потемневшая и позеленевшая от времени бронза. Примерно фунтового калибра. Детскую игрушку уже перерос, до нормальной пушки еще не дотянул. На стволе явственно читалась османийская вязь. Атаман эту версию охотно подтвердил.
– Уж пару сотен лет, как предок мой эту пушку у османийцев с бою взял. С тех пор так в семье и храниться. Я сюда, когда собирался, тоже с собой взял.
– Ну, вот и пригодилась два века спустя. Порох-то есть?
Пороха было в достатке. Дерево лафета новое, видимо, делали уже в Загреевской, колеса тележные, стянутые железными ободами.
– Давно из нее стреляли?
– Уже и не припомню, когда в последний раз. Здесь точно ни разу.
Для испытаний пушку выкатили на окраину станицы. Зарядили, в качестве снаряда использовали речную гальку. Держа пальник на вытянутой руке, атаман ткнул им в запальное отверстие. Фальконет довольно громко рявкнул, прыгая назад из окутавшего огневую позицию клуба плотного белого дыма. Перед пушкой по земле, будто рябь пошла.
– Пойдет, – подвел итог Алекс, – только в бою каменный дроб придется железным заменить.
Услышав эти слова, станичный атаман болезненно поморщился. Железо в станице было дорогим и дефицитным, хоть имелась собственная кузница с кузнецом.
С фортификацией все оказалось намного сложнее. Большая площадь, занимаемая станицей, требовала большой длины оборонительных сооружений. К тому же траншеи частично должны были пройти по полям станичников, с чем их хозяева были категорически не согласны. Одно дело на станичном сходе глотку драть, совсем другое, когда какой-то приезжий офицерик поперек твоего огорода траншею копать собрался.
Какой-то сухонький дедок возмущался больше всех.
– Как я тут скотину гонять буду?! Она в этих ямах себе ноги переломает!
– А ты следи за ней лучше, – отвечали ему, – на то ты к стаду обществом и приставлен!
После долгих препирательств линию траншей согласовали и утвердили. Осталось только ее выкопать. В распоряжение штаб-капитана поступило два десятка станичников, в основном, молодежи службы еще не нюхавшей. Оно и понятно, сейчас день в поле год кормит, вот только не пришлось бы станичникам самим свой урожай жечь, лишая противника укрытия и продовольствия.
Три дня работа шла ни шатко, ни валко. Энтузиазма работники не проявляли, норовили чуть, что устроить перекур, а то и вовсе улизнуть и заняться чем-нибудь более полезным с их точки зрения. Алекс ругался, угрожал доложить войсковому старшине, ничего не помогало. Поставить бы хоть одного под винтовку часа на три, да не получится. Большую помощь Алексу оказал Ивасов. Как оказалось, в гвардейских полках не только шагистике учат, но и фортификации. Рыл он так, только земля из траншеи летела. Работа двигалась вперед, в основном его усилиями.
На четвертый день, ближе к полудню, взглянуть на траншеи явилась целая делегация во главе со станичным атаманом. Глянув на плачевное положение обозначенных фортификаций, атаман предложил Алексу.
– Вы, господин штаб-капитан, идите, погуляйте где-нибудь, а после обеда уж возвращайтесь. Мы же тут сейчас молодежь вразумлять будем.
Позвав с собой Ивасова, офицер отправился гулять по совету станичного. Из-за спины донеслось.
– Вам общество что поручило?! Траншеи для обороны рыть! А вы?! Сегодня господина штаб-капитана не слушаете, а завтра кого?! Есаула?! Или, может, меня?!
Вернувшись, Алекс застал изумившую его картину. Все его подчиненные копали землю без всякого принуждения. За ними даже никто не приглядывал.
– Что им станичный атаман такого сказал, что они остановиться не могут?
– Да ничего такого, господин-штаб капитан, – улыбнулся отставной гвардеец, – он отцов этих недорослей позвал, те им всыпали по десятку горячих, вот сейчас и стараются. Посмотрим, надолго ли их хватит.