– Отлично, – ответил Холл.
Далее последовало потрескивание и механический гул. Холл не отрывал взгляда от экрана, но девушка уже отключила у себя звук и отвечала на другой звонок. Вдруг он услышал низкий протяжный голос:
– Здравствуйте?
– Здравствуйте, доктор, – начал Холл. – Вас беспокоит доктор Марк Холл из… Финикса. Я хотел бы кое-что уточнить по поводу Уиллиса, одного из ваших патрульных.
– Девушка сказала, что это правительственный звонок, – протянул Смитсон. – Это правда?
– Да. Нам требуется…
– Доктор Холл, – все так же подчеркнуто медленно продолжал Смитсон, – для начала представьтесь полностью и назовите свое агентство.
Холлу пришло в голову, что, вероятно, смерть Уиллиса повлечет за собой вопросы юридического характера, что и беспокоит Смитсона.
– К сожалению, мне запрещено разглашать…
– Что ж, доктор, дело такое. По телефону я говорить ничего не собираюсь, особенно если человек на другом конце провода отказывается объяснять, в чем дело.
Холл шумно вздохнул.
– Доктор Смитсон, вынужден попросить…
– Просите сколько душе угодно. Уж извините, но я не…
В этот момент в трубке неожиданно прозвенел звонок и бесстрастный механический голос произнес:
– Внимание. Это запись. Согласно результатам автоматизированной проверки телефонной линии, данный разговор записывается внешней стороной. Предупреждаем всех участников телефонного разговора, что несанкционированная запись секретных правительственных разговоров карается тюремным заключением до пяти лет. В случае, если запись не будет прекращена, связь автоматически прервется. Это запись. Благодарим за внимание.
Последовала долгая пауза. Холл мог только представить себе удивление Смитсона. Он и сам крайне изумился.
– Откуда вы, черт возьми, звоните? – наконец спросил Смитсон.
– Выключите запись, – приказал Холл.
Вновь последовало молчание. Затем раздался щелчок.
– Хорошо. Выключил.
– Я звоню из секретного правительственного объекта… – начал было Холл.
– Слушайте, мистер…
– Позвольте начистоту, – прервал его Холл. – Дело крайне важное, и касается оно полицейского Уиллиса. Разумеется, в его отношении возбудят судебное расследование, которое затронет и вашу персону. Мы можем доказать, что Уиллис не отвечал за свои поступки по медицинским причинам. Однако мы не сможем вам помочь, если вы сейчас же не расскажете нам все, что знаете, о его здоровье. Если вы откажетесь сотрудничать, мы вправе засадить вас за решетку на двенадцать лет за препятствование официальному правительственному расследованию. И плевать, верите вы мне или нет. Но я рекомендую вам отнестись к моим словам серьезно.
Еще одна очень долгая пауза. Затем протяжный голос произнес:
– Не стоит горячиться, доктор. Теперь-то ситуация прояснилась…
– Уиллис страдал язвой?
– Что? Нет. Он просто так выразился, по крайней мере так сообщили следователям. Насколько мне известно, язвой он не страдал.
– А какие-нибудь проблемы со здоровьем были?
– У него был диабет.
– Сахарный диабет?
– Именно. Но относился он к нему довольно небрежно. Диагноз мы поставили около пяти-шести лет назад, ему тогда едва исполнилось тридцать. Случай был запущенный. Мы прописали ему инсулинотерапию – целых пятьдесят единиц в сутки, но, как я уже сказал, он не воспринимал заболевание всерьез. Пару раз попадал в больницу в коме из-за того, что не ставил инсулин. Иголки ему, видите ли, не нравились. Мы его чуть от службы не отстранили, потому что боялись за руль пускать – еще впадет в ацидоз во время езды. Мы здорово его тогда напугали, и он божился, что начнет за собой следить. Это было года три назад, и, насколько мне известно, с тех пор он регулярно ставил себе инсулин.
– Вы в этом уверены?
– Ну, скорее всего. Официантка из забегаловки сказала следователю, что Уиллис был пьян – потому что от него несло спиртным. Но я-то знаю, что он и капли в рот не брал. Он и в церковь ходил, не пил, не курил. Вел праведную жизнь. Поэтому его так беспокоил диабет: он считал, что не заслужил его.
Холл откинулся в своем кресле. Ответ был так близок, только рукой подать. Окончательный ответ, ключ ко всему.
– И последний вопрос, – сказал он. – Уиллис проезжал через Пидмонт в тот вечер?
– Да. Он сообщил об этом по рации. Он немного отстал от графика, но все же заехал туда. А что? Это как-то связано с теми правительственными испытаниями?
– Нет, – ответил Холл, хотя собеседник наверняка ему не поверил.
– Но послушайте, дело плохо, и если вы можете нам помочь…
– Мы еще с вами свяжемся, – сказал Холл и отключился.
На связь сразу вышла девушка у коммутатора.
– Вы закончили разговор, доктор Холл?
– Да, но мне нужно кое-что уточнить.
– Что именно?
– Есть ли у меня право арестовать человека?
– Сейчас узнаю, сэр. За что именно?
– Неважно. Просто уточните.
Девушка какое-то время изучала информацию на своем экране.
– Доктор Холл, вы имеете право вызвать на официальный военный допрос любого гражданина, так или иначе связанного с вашим ведомством, на срок, не превышающий сорок восемь часов.
– Отлично, – обрадовался Холл. – Сможете устроить?
– Да, сэр. Кому именно?
– Доктору Смитсону.
Девушка кивнула, и экран погас. Холл сначала даже пожалел Смитсона; но решил, что ничего страшного с ним не случится, ну попотеет пару часов со страху, делов-то. Куда важнее было пресечь распространение слухов про Пидмонт.
Холл откинулся на спинку стула и начал размышлять о том, что узнал. Он был взволнован и чувствовал, что находится на пороге важного открытия.
Три человека:
Диабетик, страдающий ацидозом из-за отказа приема инсулина.
Старик, запивающий аспирин денатуратом, тоже страдает ацидозом.
Младенец.
Один прожил несколько часов, остальные – судя по всему, так и останутся в живых. Один сошел с ума, те двое – нет. Все это каким-то образом взаимосвязано.
И ответ наверняка простой.
Ацидоз. Учащенное дыхание. Повышенное выделение углекислого газа. Насыщение крови кислородом. Головокружение. Усталость. Каким-то образом все логически взаимосвязано. И где-то здесь таится ключ к победе над «Андромедой».
В этот момент громко и настойчиво прозвенел сигнал тревоги, сопровождаемый миганием ярко-желтых ламп.
Холл вскочил на ноги и выбежал из помещения.
26. Уплотнитель
В коридоре мигала панель, указывающая на место аварии: «Секционная». Холл догадался, что проблема в разрыве герметичного уплотнителя и заражении целого помещения. Тревогу могло запустить только это событие.
Пока он бежал по коридору, из громкоговорителя донесся тихий успокаивающий голос:
– В секционной разгерметизация. В секционной разгерметизация. Чрезвычайная ситуация.
Из лаборатории выглянула уже знакомая Холлу лаборантка.
– В чем дело?
– Кажется, у Бертона произошло заражение.
– Он в порядке?
– Сомневаюсь, – Холл уже бежал дальше. Лаборантка бросилась за ним.
Ливитт вышел из своей морфологической лаборатории и тоже побежал по пологому коридору. Стоило Холлу подумать, что для своего возраста Ливитт в хорошей форме, как тот резко остановился как вкопанный. Он, не отрываясь, смотрел на мигающую панель и нависающую над ней лампу, которая то загоралась, то гасла.
– Быстрее, – оглянулся Холл.
– Доктор Холл, с ним что-то не так, – позвала его лаборантка.
Ливитт не шевелился. Он просто стоял с открытыми глазами, но выглядел так, словно спит. Руки свободно свисали по бокам.
– Доктор Холл?
Холл остановился и вернулся к Ливитту.
– Питер, ей-богу, хватит, нам без вас…
И замолчал, потому что Ливитт его не слышал. Он не отрывал взгляда от мигающего света. Холл провел рукой перед его лицом, но тот никак не отреагировал. Тут Холл вспомнил, как совсем недавно Ливитт, отшучиваясь, отвернулся от мигающего света.
– Сукин сын. Как назло, именно сейчас.
– В чем дело? – спросила лаборантка.
Из угла рта Ливитта тем временем потекла струйка слюны. Холл быстро зашел ему за спину.
– Встаньте перед ним и закройте ему глаза. Ему нельзя смотреть на мигающую лампу.
– Почему?
– Потому что она мигает три раза в секунду, – ответил Холл.
– То есть…
– С секунды на секунду начнется припадок.
Так и произошло.
Колени Ливитта вдруг подкосились, и он рухнул спиной на пол. Все его тело задрожало. Припадок начался с рук и стоп, затем перешел на верхние и нижние конечности, после чего на тело. Он стиснул зубы и громко застонал, ударившись при этом головой. Холл подставил ногу, и тот забился о его пальцы. Все лучше, чем о твердый пол.
– Не пытайтесь разжать ему рот, – сказал Холл. – У вас все равно не получится. Челюсти сжимаются очень крепко.
Тем временем на брюках Ливитта разлилось желтое пятно.
– Сейчас припадок может перейти в эпиприступ, – сказал Холл. – Принесите мне сто миллиграмм фенобарбитала из аптечки. Быстрее. В шприце. Дилантин, если понадобится, введем позже.
Ливитт издавал нечеловеческие звуки сквозь сжатые зубы. Тело билось по полу, как напряженный прут.
Лаборантка со шприцем в руке вернулась уже спустя пару минут. Холл подождал, пока тело Ливитта не расслабится, затем ввел барбитурат.
– Оставайтесь с ним, – сказал он девушке. – Если начнется еще один припадок, просто подставьте ему ногу под голову. С ним все будет в порядке. И никуда его не передвигайте.
Затем Холл побежал в секционную.
Он несколько секунд бился в закрытую дверь, пока не догадался, что та наглухо закрыта, ведь секционная заражена. Он добежал до комнаты управления, в которой Стоун уже разговаривал с Бертоном через телевизионную внутреннюю связь.
Бертон был в ужасе. Он весь побледнел, дышал неглубоко и часто и не мог вымолвить ни слова. Он выглядел так, словно его вот-вот хватит удар – можно сказать, так оно и было.