— Верно.
— Но оп не умер.
— Быть может, какая-нибудь быстрая форма иммунитета...
— Нет, это невероятно. Есть только два объяснения. Когда ребенок перестал кричать, то либо штамма уже не было поблизости — подул ветер, воздух очистился,— либо же этот штамм...
— Изменился,— подхватил Стоун.— Произошла мутация.
— Вот именно. Мутация с превращением в неинфекционную форму. Возможно, она продолжается и сейчас. Штамм уже не опасен для человека, зато пожирает резину и пластик...
— Самолет!..
Холл кивнул.
Национальным гвардейцам на земле «Андромеда» не причинила никакого вреда. А самолет погиб — потому что пластик стал расползаться у пилота па глазах...
— Стало быть, штамм теперь практически безвреден. Вот почему жива крыса...
— Вот почему жив Бертон,— добавил Холл.— Учащенное дыхание не нужно. Бертон жив только потому, что изменилась сама «Андромеда».
— Она может измениться еще раз,— возразил Стоун.— И если большинство мутаций происходит во время деления...
Взревели сирены, и пульт оповестил красными буквами:
Герметизация нарушена полностью. Пятый уровень заражен и отсечен
— Бегом отсюда,— бросил Стоун Холлу.— Быстро! В этой лаборатории нет подстанции. Вам надо перейти в следующий сектор...
Холл не сразу понял, чего от пего хотят. Он продолжал сидеть, будто прирос к креслу, но вдруг понял, сорвался с места, бросился к двери. И не успел — послышалось шипение, из стены выскользнула массивная стальная плита и, лязгнув, перекрыла выход. Стоун выругался:
— Ну вот, попались. Если бомба взорвется, «Андромеду» разнесет на десятки миль вокруг. Будут тысячи мутаций, и каждая станет убивать на свой манер. Нам теперь никогда от нее не избавиться...
Бесстрастный механический голос повторил несколько раз по радио:
— Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен...
На мгновение наступила тишина, потом донесся легкий скрип — включилась новая запись, и тихий голос мисс Глэдис Стивенс из штата Омаха произнес:
— До ядерного взрыва осталось три минуты...
Опять тревожно взвыла сирена, и стрелки всех часов одновременно прыгнули на 12.00, а секундные стрелки начали отсчитывать время. Циферблаты автоматических таймеров загорелись красным светом, зеленая полоска на них точно указывала момент ядерного финала
А голос невозмутимо повторял:
— До ядерного взрыва осталось три минуты.
— Автоматика,— сказал Стоун с тихим бешенством.— Уровень поражен, и система сработала. Надо что-то делать..,
Холл держал в руке ключ и тупо смотрел на него.
— И никак нельзя добраться до подстанции?
— На этом уровне — нет. Каждый сектор изолирован от других.
— А на других уровнях, там же есть подстанции?
— Есть.
— Как добраться до них?
— Никак. Все пути отрезаны.
— А центральный ствол?
Центральный ствол пронизывал насквозь все уровни.
Стоун передернул плечами:
— Предохранительные системы...
Холл припомнил, что Бертон как-то. рассказывал ему о предохранительных системах центрального ствола. Теоретически, попав в центральный ствол, можно было подняться до самой поверхности. Но практически по окружности ствола были размещены лигаминовые датчики. в основном на случай, если какое-нибудь лабораторное животное вырвется на волю. По сигналу датчика в ствол подавался в виде газа лигамин — растворимое производное яда кураре. Кроме того, автоматические пистолеты стреляли дротиками, отравленными лигамином.
Механический голос сказал:
— До взрыва осталось две минуты сорок пять секунд...
Холл уже отошел в глубину лаборатории й глядел сквозь стекло на внутреннее рабочее пространство; где-то там, еще глубже, находился центральный ствол.
— Какие у меня шансы?
— Их попросту пет,— ответил Стоун.
Холл пригнулся и вполз в туннель-шланг, ведущий к пластиковому комбинезону. Подождал, когда шланг за ним загерметизируется, потом взял нож и обрезал этот шланг, как бесполезный хвост. Вдохнул всей грудью лабораторный воздух, прохладный и свежий — и насыщенный «Андромедой».
И ничего не случилось.
Стоун наблюдал за ним через стекло. Холл видел, что губы Стоуна шевелятся, но слов не слышал. Потом включились динамики:
— ...лучшая, какую мы только могли придумать,
— Что?
— Предохранительная система.
— Премного благодарен,— ответил Холл и направился к круглому резиновому затвору, ведущему в центральный ствол. Отверстие затвора было круглое и относительно небольшое.
— Есть единственный шанс,— сказал Стоун.— Дозы низкие, рассчитаны на десятикилограммовое животное, вроде большой обезьяны, а в вас килограммов семьдесят или вроде того. Вы выдержите довольно значительную дозу, прежде чем...
— Прежде чем перестану дышать,— закончил за Стоуна Холл.
Жертвы кураре погибают от удушья, вызванного параличом мышц груди и диафрагмы. Холл был убежден, что это не самый приятный способ умереть.
— Пожелайте мне удачи,— сказал он.
— До взрыва осталось две минуты тридцать секунд,— молвила Глэдис Стивенс.
Холл с размаху ударил кулаком по затвору — тот рассыпался па куски — и пролез в центральный ствол.
Здесь было тихо. Ни воющих сирен, ни мигающих ламп, одна холодная, металлическая, гулкая пустота. Центральный ствол, метров десяти в диаметре, был выкрашен в практичный серый цвет; это была просто цилиндрическая шахта с кабелями и механизмами, и по степе наверх, на четвертый уровень, шли ступеньки-скобки.
— Я наблюдаю за вами по телемонитору,— донесся до Холла голос Стоупа.— Поднимайтесь быстрее. Вот-вот будет выпущен газ.
Еще один магнитофонный голос:
— Поражен центральный ствол. Всему обслуживающему персоналу немедленно покинуть опасную зону..,
— Скорее! — крикнул Стоун.
Холл полез по скобкам вверх. Глянул под ноги — пола уже не было видно, его застлали клубы белого дыма.
— Пошел газ,— предупредил Стоун.— Торопитесь!..
Холл и без того торопился, перебирая руками по скобкам и тяжело дыша — от усталости и от волнения.
— Датчики засекли вас,— глухо сказал Стоун.
Сидя в лаборатории у экрана, он видел, как электрические глаза обнаружили Холла в шахте и очертили контуры его тела. Холл казался таким беззащитным, таким уязвимым... А на соседнем экране было видно, как лигаминовые пистолеты поворачиваются па своих кронштейнах, наводя па цель тонкие дула.
— Скорее!..
Тело Холла па экране было обведено красной линией па ярко-зеленом фоне. Потом на этот контур, на область шеи, наложилось прицельное перекрестье. Управляемые ЭВМ автоматы, следуя программе, выбирали область наиболее сильного тока крови — у большинства животных шея в этом смысле предпочтительнее спины.
А Холл все лез и лез. Для него сейчас существовали лишь расстояние п еще усталость, усталость. Он ощущал такое изнеможение, будто карабкался уже много часов, и вдруг понял, что это началось воздействие газа...
— Датчики засекли вас,— повторил Стоун,— зато вам осталось всего метров десять...
И тут Холл увидел совсем близко от себя один из датчиков. Дуло пистолета смотрело прямо па него — и вот пистолет выстрелил, выплюнув облачко голубого дыма. Что-то свистпуло мимо уха, шлепнулось в степку и отскочило вниз.
— Промах. Лезьте дальше...
Еще один дротик разбился о стенку рядом с шеей. Холл старался карабкаться быстрее, как можно быстрее... Над собой он уже видел дверь с белыми буквами: «Четвертый уровень». Стоун был прав, действительно оставалось меньше десяти метров. Третий дротик, четвертый. Мимо. Ирония судьбы — на какую-то малую долю секунды он почувствовал раздражение: чего стоят эти дурацкие электронные системы, если не способны попасть в такую мишень...
Следующий дротик ударил Холла в плечо и с жалящей болью вонзился под кожу, потом по телу прокатилась вторая волна боли — впрыснулся яд. Холл чертыхнулся.
Стоун видел все это на своем мониторе. Затем на экране появилась бесстрастная надпись: «Попадание», и изображение было повторено в записи; дротик снова летел и снова вонзился Холлу в плечо. Запись была повторена трижды...
— До взрыва осталось две минуты,— возвестил голос.
— Доза низкая,— сказал Стоун.— Лезьте дальше...
И Холл полез дальше. Он чувствовал огромную тяжесть, будто весил двести килограммов, и все-таки лез. Добрался до двери — дротик ударил в стену у самой щеки.
— Вот подлый...
— Давайте, давайте!
Дверь была герметическая, плотно притертая, на ней была ручка. Холл дернул ее — еще один дротик стукнулся в стенку.
— Вы совсем у цели,— сказал Стоун,— вы почти добрались...
— До взрыва осталось девяносто секунд...
Ручка подалась, дверь с шипением открылась. Он перевалился через порог — ив этот миг дротик вонзился в ногу, и его опять захлестнула горячая волна боли. Теперь он весил уже не двести, а пятьсот килограммов. Медленно, очень медленно он протянул руку и закрыл за собой дверь.
— Вы в воздушном шлюзе,— сказал Стоун.— Откройте следующую дверь.
Он потащился к внутренней двери. До нее был долгий-долгий, бесконечный путь, безнадежное расстояние. На ногах висели свинцовые колодки, ноги были каменные. Хотелось лечь и заснуть — он так устал, все тело болит, Шаг, Еще шаг. Еще,..
— До взрыва осталось шестьдесят секунд...
Время мчалось. Холл никак не мог понять, в чем дело: оно неслось с такой быстротой, а он двигался так медленно...
Ручка. Как во сне, пальцы сомкнулись вокруг нее и повернули...
— Боритесь с ядом,— сказал Стоун.— Вы можете, можете!..
Что было дальше, он почти не мог вспомнить. Ручка повернулась, и дверь открылась; он смутно увидел девушку-лаборантку — она стояла в коридоре, куда он ввалился, и смотрела на него испуганными глазами...
— Помогите,— попросил он.
Она заколебалась, глаза ее совсем округлились, и вдруг она побежала по коридору прочь. Он тупо поглядел ей вслед и свалился на пол. Подстанция была в нескольких шагах — блестящая металлическая нашлепка на зеленой стене.