Эфу не нравилось, когда его вот так попрекают Заком. У него в этой игре была ставка, которой не понимал никто другой.
— Я ищу в его строении слабые места. Что-нибудь нам полезное.
— Мы и так знаем, что они собой представляют, — возразил Фет, отделенный от Эфа рассеченным телом. — Силы природы вторгаются в нас и эксплуатируют наши тела, кормятся за наш счет. Они больше для нас не тайна.
Стригой на столе тихо застонал и пошевелился. Его бедра приподнялись, грудь вздыбилась — он словно сношался с невидимым партнером.
— Господи Иисусе, Эф, прикончи ты этого долбаного кровососа! — Фет отошел от стола. — Где Нора?
Василий надеялся, что его вопрос прозвучит как бы между делом, но не получилось.
Эф набрал в грудь побольше воздуха:
— Я думаю, с ней что-то случилось.
— В смысле — «что-то»? Поясни.
— Когда я добрался сюда, она уже ушла. И ее мать тоже.
— Куда ушла?
— Думаю, их обнаружили и они бежали. Я не получал от нее никаких известий с тех пор. Если и тебе ничего не известно, значит что-то случилось.
Фет изумленно смотрел на него.
— И ты не нашел ничего лучшего, как остаться здесь и вскрывать этого долбаного кровососа?
— Остаться и дождаться здесь кого-нибудь из вас двоих. Да.
Василий смерил его сердитым взглядом. Он сдерживался, чтобы не отвесить Эфу затрещину и не сказать, что тот просто пустое место. У Эфа было все, а у Фета ничего, но Эф постоянно упускал свой шанс и не использовал свои немалые возможности. Да он бы не одну затрещину ему отвесил — с десяток. Но вместо этого Фет тяжело вздохнул и сказал:
— Показывай, что ты тут нашел.
Эф провел его вверх по лестнице, кивнул на перевернутый стул и оставленную лампу Норы, ее одежду, ружейную сумку. Он посмотрел в горящие глаза Василия. Что ж, пусть помучается, подумал Эф, знавший об их — Норы и Фета — обмане. Но ничего хорошего он не чувствовал. Ничего хорошего в этом не было.
— Плохо дело, — сказал Эф.
— Плохо, — повторил Фет, поворачиваясь к окну, выходящему на город. — Это все, что у тебя есть?
— А что ты собираешься делать?
— Ты говоришь так, будто есть выбор. Мы должны ее найти.
— А, всего-то!
— Да! Всего-то! Разве ты не хотел бы, чтобы мы искали тебя?
— Я бы не ждал от вас этого.
— Правда? — спросил Фет, поворачиваясь к нему. — Тогда представления о дружбе у нас различаются коренным образом.
— Да, пожалуй, — согласился Эф, добавив язвительности в голос, чтобы его слова попали в цель.
Фет не ответил на это, но и не отступился.
— Значит, ты считаешь, что ее схватили. Но не обратили.
— Здесь — нет. Но можно ли знать наверняка? В отличие от Зака у нее нет близкого человека, к которому она заявилась бы. Или есть?
Еще один укол. Эф не мог сдержаться. Компьютер с их личной перепиской стоял тут же, на столе.
Теперь Фет понял, что Эф по меньшей мере что-то подозревает. Может быть, стоило вынудить Эфа отказаться от намеков и открыто обвинить его, но Эф не дал бы ему такого удовлетворения. И потому Василий возразил, как обычно наступив на больную мозоль Эфа:
— Ты, наверно, снова был в доме Келли, а потому не успел к Норе в назначенное время? Эф, твоя одержимость сыном искалечила тебя. Да, ты ему нужен. Но ты нужен и нам. Ты нужен ей. Речь не только о тебе и твоем сыне. Другие люди тоже рассчитывают на тебя.
— А ты с твоей одержимостью Сетракяном? — возразил Эф. — Ведь именно поэтому тебя понесло в Исландию. Ты делал то, что, по-твоему, сделал бы и он. Ты раскрыл все тайны «Люмена»? Нет? Я так и предполагал. С таким же успехом ты мог бы остаться здесь, но ты, его самозваный ученик, вообразил себя на его месте.
— Я рискнул. Когда-нибудь и нам повезет. — Фет заставил себя замолчать, потом взмахнул руками. — Но… Забудь обо всем этом. Сосредоточься на Норе. Сейчас она — единственная наша забота.
— В лучшем случае она попала в хорошо охраняемый кровезаборный лагерь. Даже если мы установим, в какой именно, нам всего лишь нужно будет проникнуть внутрь, найти ее, а потом выбраться. Могу предложить пару более легких способов самоубийства.
Василий собирал вещи Норы.
— Она нам нужна. Ясно и просто. Мы не можем позволить себе потерять ее или кого-то другого. Нам нужны все руки, как в аврал, если мы хотим выбраться из этого дерьма.
— Фет, мы уже два года живем в этом дерьме. Система Владыки пустила корни. Мы проиграли.
— Неверно… Но если мне не удалось ничего узнать про «Люмен», это еще не значит, что я вернулся с пустыми руками.
Эф напряг мозги, пытаясь понять, что это значит.
— Ты привез еду?
— И еду тоже, — кивнул Фет.
Эф не был расположен играть в угадайку. И потом, при упоминании настоящей еды у него потекли слюни, желудок сжался в кулак.
— Где?
— Здесь неподалеку, спрятана в кулере. Поможешь нести.
— Нести куда?
— На северо-запад, — сказал Фет. — Нужно найти Гуса.
Стаатсбург, Нью-Йорк
Нора ехала на заднем сиденье лимузина, мчащегося по сельским просторам штата Нью-Йорк. За окнами хлестал дождь. При темных и чистых сиденьях напольные коврики были полны грязи с обуви. Всю дорогу Нора просидела, забившись в угол и гадая, что будет дальше.
Она не знала, куда ее везут. После шокирующей встречи с прежним боссом Эвереттом Барнсом два быка-вампира провели Нору в здание с душевым помещением без перегородок. Стригои вдвоем остались у единственной двери. Она могла упереться, но сочла, что лучше подчиниться и посмотреть, что из этого выйдет: вдруг представится шанс для побега?
Нора разделась и приняла душ. Поначалу она стеснялась, но, посмотрев на этих громил, поняла, что фирменные отсутствующие взгляды надзирателей устремлены на дальнюю стену и те не испытывают ни малейшего интереса к человеческим формам.
Прохладные струи — воду так и не удалось сделать погорячей — непривычно лились на обритую голову. Кожу покалывали иглы холодной воды, которая свободно скатывалась с затылка на шею и голую спину. Так приятно было почувствовать воду на теле. Нора взяла полкуска мыла, положенного в маленькую нишу в стене, намылила руки, голову, впалый живот и шею, находя облегчение в этом ритуале, поднесла мыло к носу, понюхала: роза и сирень — напоминание о прошлом. Кто-то где-то сделал этот брусок мыла. Вместе с тысячами других брусков запаковал его и поставил покупателю в обычный день с дорожными пробками, высадками учеников у школ, перекусами на скорую руку. Кто-то решил, что это мыло с розово-сиреневым ароматом будут хорошо покупать, и наладил его производство — такой формы, запаха и цвета, — разместил на полках «КейМарта» и «Уолмарта», стараясь привлечь внимание домохозяек и матерей. А теперь этот кусок оказался здесь — на перерабатывающей фабрике. Археологический артефакт с запахом роз, сирени и ушедших времен.
На скамье посреди помещения лежал новый серый комбинезон, а на нем — белые хлопчатобумажные трусики. Нора оделась, и ее провели через карантинную станцию к воротам. Над ними с ржавой железной арки роняла капли дождя надпись «СВОБОДА». Приехал лимузин, за которым следовал еще один. Нора села на заднее сиденье первого, во второй не сел никто.
Прозрачная перегородка из жесткого пластика отделяла шофера от пассажира. Вела женщина лет двадцати с небольшим, одетая в мужской шоферский костюм, с фуражкой на голове. Волосы ниже околыша были сбриты, и Нора решила, что у нее обрита вся голова, а потому девица, вероятно, является обитательницей лагеря. Но в то же время розовая шея и здоровый цвет рук вызывали у Норы сомнения: обычная ли дойная корова сидит за рулем.
Нора снова повернула голову, что она делала все время с того момента, как они выехали из лагеря, — ей не давала покоя задняя машина. Она не была уверена — черный дождь и бьющие в глаза фары мешали разглядеть, — но что-то в осанке шофера говорило: за рулем этой машины сидит вампир. Возможно, это автомобиль сопровождения на тот случай, если она попытается бежать. На задних дверях машины, в которой ехала она, не было ни подлокотников, ни внутренних панелей управления — ни дверь открыть, ни опустить стекло она не могла.
Нора ожидала, что поездка будет долгой, но они отъехали всего на три-четыре километра от лагеря, и лимузин свернул в открытые ворота на подъездную дорожку. Из туманистой мглы в конце длинной петляющей дорожки проступал дом — крупнее и величественнее, чем большинство из виденных ею в жизни. Он возник в дымке нью-йоркского пригорода, словно европейский особняк, почти каждое его окно светилось приветливым желтым сиянием, словно приглашая на вечеринку.
Машина остановилась. Водитель осталась за рулем, а из дверей особняка появился дворецкий с двумя зонтиками. Один из них, открытый, он держал над головой. Он распахнул дверцу и прикрыл Нору от грязного дождя, когда она вышла из машины и пошла вместе с ним вверх по скользким мраморным ступеням. В доме он избавился от зонтов, снял с вешалки белое полотенце и опустился на колено, чтобы отереть ее грязные ноги.
— Сюда, доктор Мартинес, — пригласил он.
Нора пошла за ним по широкому коридору, почти неслышно ступая босиком по холодному полу. Ярко освещенные комнаты, в полу вентиляционные решетки, через которые поступал теплый воздух, приятный запах очищающей жидкости. Все было так цивилизованно, так по-человечески. Иными словами, как во сне. Этот особняк и кровезаборный лагерь различались, словно свет и тьма.
Дворецкий распахнул двустворчатые двери, и Нора увидела шикарную столовую с длинным столом, накрытым с одной стороны всего на две персоны. Тарелки с золоченым ободком, волнистыми кромками и маленьким гербом в середине, хрустальные бокалы, столовые приборы, правда из нержавеющей стали, а не из серебра. Последнее явно было единственной во всем особняке уступкой реальности нынешнего мира, в котором заправляли вампиры. На медном подносе по диагонали между двумя накрытыми местами стояли ваза с великолепными сливами, фарфоровая корзиночка с различным печеньем, две тарелки с шоколадными трюфелями и другие сласти. Норе отчаянно захотелось слив, и она потянулась было к вазе, но вовремя остановилась — вспомнила воду в лагере с подмешанным наркотиком. Необходимо было противиться искушению и, невзирая на голод, делать правильный выбор.