Показывали трейдеров, безвольно и неподвижно сидящих в зале биржи; средние рыночные курсы стремительно падали…
На кабельном канале «Нью-Йорк один» главной темой был транспорт: все выезды с Манхэттена забиты людьми, рвущимися покинуть остров в надежде опередить карантин, который, по слухам, вот-вот объявят. На самолеты и поезда все билеты уже были выкуплены, в аэропортах и на вокзале царил сущий хаос.
Эф услышал, как над домами пролетел вертолет. Да, пожалуй, сейчас «вертушки» – единственный простой способ сообщения с Манхэттеном. Если, конечно, у вас есть собственная вертолетная площадка. Как у Элдрича Палмера.
За стойкой бара Эф обнаружил настенный телефон – старой модели, с дисковым набором.
Сняв трубку, он услышал скрипучий гудок и терпеливо накрутил номер Сетракяна.
Сигнал прошел, на другом конце провода голос Норы произнес:
– Алло.
– Как там Зак? – спросил Эф, не дожидаясь, пока она скажет что-нибудь еще.
– Ему лучше, – ответила Нора. – Какое-то время он был просто вне себя.
– Она не возвращалась?
– Нет. Сетракян прогнал ее с крыши.
– С крыши? Боже правый.
Эф почувствовал, что его мутит. Он схватил чистую кружку и открыл пивной кран; от возбуждения ему казалось, что струя течет слишком медленно.
– Где Зак сейчас?
– Наверху. Хочешь, я позову его?
– Нет. Лучше нам побеседовать с глазу на глаз, когда я вернусь.
– Думаю, ты прав. Вы уничтожили гроб?
– Нет, – сказал Эф. – Он исчез.
– Исчез? – переспросила Нора.
– Очевидно, эта тварь не так уж сильно пострадала. Во всяком случае, скорости ей рана нисколько не убавила. И еще… звучит довольно дико, но там внизу кто-то странно расписал стену красками из баллонов…
– Ты хочешь сказать, кто-то изрисовал стену граффити?
Эф похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли розовый телефончик.
– Я снял рисунки на видео. Представления не имею, что все это значит.
Он на секунду отстранился от трубки, чтобы глотнуть еще пива.
– И вот что я тебе скажу. В городе… просто жутко. Очень тихо.
– Только не здесь, – сказала Нора. – Сейчас небольшое затишье, потому что рассвет, но долго оно не продлится. Кажется, солнце их уже не очень-то пугает. Похоже, они смелеют.
– Именно так, – согласился Эф. – Они обучаются, становятся умнее. Нужно выбираться оттуда. Сегодня же.
– То же самое только что говорил Сетракян. Из-за Келли.
– Потому что она теперь знает, где мы прячемся?
– Потому что она знает. А то, что знает она, знает и Владыка.
Эф зажмурился и прижал ладонь к глазам, пытаясь отогнать головную боль.
– Понятно.
– Где вы сейчас?
– В финансовом районе, рядом со старой платформой Ферри. – Эф не упомянул, что они с Василием сидят в баре. – Фет знает, где раздобыть машину повместительнее. Как только заполучим ее, направимся к вам.
– Только… Пожалуйста, постарайтесь вернуться целыми. И людьми.
– Это и есть наш план.
Эф повесил трубку и пошарил под стойкой бара. Он искал какую-нибудь вместительную емкость под пиво, которое пригодится им при повторном спуске под землю. Не со стеклянной кружкой ведь идти. Он обнаружил старую фляжку, обтянутую кожей, смахнул пыль с медной крышки и вдруг углядел за фляжкой бутылку хорошего старого бренди. На бутылке пыли не было: должно быть, ее держал там бармен, чтобы прикладываться время от времени при монотонной раздаче пива. Эф сполоснул фляжку и принялся аккуратно наполнять ее, держа над маленькой раковиной, как вдруг услышал стук в дверь.
Он быстро обогнул стойку, направляясь к сумке с оружием, но, еще не дойдя до нее, сообразил: вампиры не стучат. Не останавливаясь, он миновал Фета и, осторожно выглянув в окно, увидел на улице доктора Эверетта Барнса, директора Центра по контролю и профилактике заболеваний. Сейчас на старом «сельском докторе с далекого Юга» не было адмиральской формы (ЦКПЗ начинал свою деятельность как подразделение Военно-морских сил США): директор Барнс вырядился в изысканный светлый костюм – сочетание цвета слоновой кости и белоснежного. Пиджак был расстегнут, поэтому директор имел вид человека, которого сорвали с позднего делового завтрака.
Эф осмотрел, насколько смог, улицу за спиной Барнса – судя по всему, директор был один, во всяком случае пока. Гудвезер отомкнул дверь и распахнул ее.
– Эфраим!
Гудвезер схватил директора за лацканы пиджака, втянул внутрь и тут же запер дверь.
– Вы здесь, – сказал он и снова осмотрел через окно улицу. – А где остальные?
Директор Барнс высвободился из цепких рук Эфа и одернул пиджак.
– У них приказ пока держаться в стороне. Однако не питайте никаких иллюзий – очень скоро они будут здесь. Я настоял, чтобы мне дали несколько минут переговорить с вами наедине.
– Господи ты боже! – воскликнул Эф, окинув взглядом крыши на противоположной стороне улицы, прежде чем отодвинуться от окна. – Как же они так быстро добрались сюда?
– Первым делом, Эфраим, я должен с вами поговорить, – ушел от ответа Барнс. – Никто не хочет причинить вам вред. Все это сделано по моему приказу.
Эф отвернулся от директора и направился к барной стойке.
– Возможно, это только ваши иллюзии, – пробормотал он.
– Нам важно, чтобы вы снова вошли в дело, – сказал Барнс, следуя за ним по пятам. – Вы нужны мне, Эфраим. Теперь я точно это знаю.
– Послушайте. – Гудвезер дошел до барной стойки и повернулся к директору. – Возможно, вы понимаете, что происходит. Возможно, вас уже используют, я этого пока не знаю. Вы, наверное, даже сами этого не знаете. Но за вашей спиной кто-то есть, кто-то очень могущественный, и, если я сейчас пойду с вами куда-либо, результат будет непреложный: меня выведут из строя или убьют. Либо со мной случится кое-что похуже.
– Я жажду выслушать вас, Эфраим. Что бы вы ни сказали. Перед вами стоит человек, полностью признавший свои ошибки. Теперь я понимаю, что мы оказались во власти чего-то сокрушительного, чего-то потустороннего.
– Не поТУстороннего, Барнс, а поЭТУстороннего.
Эф закрутил крышечку на фляжке с бренди. Внезапно позади Барнса возник Фет.
– Сколько у нас времени до их появления? – спросил он.
– Не так уж много, – ответил директор.
Он не представлял, чего ожидать от этого гигантского крысолова в грязном комбинезоне. Директор переключил внимание на Гудвезера и фляжку в его руках.
– Разве сейчас до выпивки? – спросил он.
– Как никогда, – отрезал Эф. – Налейте себе пива, если хотите. Рекомендую темное.
– Послушайте, я понимаю, что вам пришлось перенести многое…
– Знаете, Эверетт, все, что происходит со мной, на самом деле ничего не значит. Это вообще не обо мне, так что любые апелляции к моему «я» ни к чему вас не приведут. Что меня больше всего заботит сейчас, так это полуправда – или лучше сказать: откровенная ложь? – которая распространяется под эгидой ЦКПЗ. Разве вы больше не служите народу, Эверетт? Служите только вашему правительству?
Директор Барнс поморщился:
– Непременно и тому и другому.
– Слабый ответ, – сказал Гудвезер. – Неубедительный. Даже преступный.
– Вот почему необходимо, чтобы вы включились, Эфраим. Мне нужно свидетельство очевидца, ваш опыт…
– Слишком поздно! Неужели вы даже этого не понимаете?!
Барнс немножко отодвинулся от Эфа, искоса следя за Василием – Фет его нервировал.
– Вы были правы насчет Бронксвилла. Мы блокировали его.
– Блокировали? – вмешался крысолов. – Как?
– Обнесли колючей проволокой.
– Колючей проволокой? – горько рассмеялся Эф. – Господи боже, Эверетт! Именно это я и имел в виду. Вы реагируете скорее на людские страхи перед вирусами, а не на непосредственную угрозу. Хотите успокоить публику колючкой? Подарить ей символ? Да эти твари разорвут вашу проволоку голыми руками!..
– Тогда скажите. Скажите, что я должен делать. Что, по-вашему, нужно?
– Сначала уничтожьте трупы. Это шаг номер один.
– Уничтожить трупы?.. Вы же знаете, я не могу это сделать.
– Тогда во всех остальных действиях нет ни малейшего смысла. Вы должны выслать воинское подразделение, с тем чтобы они прочесали местность и уничтожили всех носителей вируса до последнего. Затем нужно проделать то же самое к югу от Бронксвилла, здесь, на Манхэттене, и севернее, в Бронксе и Бруклине.
– Вы говорите о массовом убийстве! Подумайте о видеозаписях, о визуальном ряде…
– Подумайте о реальности, Эверетт. Я такой же врач, как и вы. Но это новая реальность. Мир изменился.
Фет отошел от них к окну и принялся наблюдать за улицей.
– Они не хотят, чтобы я помог людям, – сказал Эф. – Они хотят, чтобы я, по вашим словам, «включился», дабы нейтрализовать меня и тех, кто меня окружает. Вот!
Гудвезер шагнул к своей оружейной сумке и выхватив оттуда серебряный меч:
– Вот мой нынешний скальпель. Единственный способ вылечить этих тварей – освободить их от болезни. Отпустить их. Да, это означает массовое истребление. И никакого врачевания. Никакого. Вы хотите помочь? Вы действительно хотите помочь? Тогда ступайте на телевидение и скажите им. Скажите правду.
Барнс посмотрел на Фета.
– А кто это с вами? – спросил он. – Я ожидал увидеть доктора Мартинес.
Что-то в интонации Барнса, с которой он произнес фамилию Норы, показалось Эфу странным. Но он не успел поразмыслить над этим. Фет отпрянул от окна.
– Они идут, – предупредил Василий.
Эф рискнул подойти ближе к окну. Открывшегося вида было достаточно, чтобы разглядеть фургоны, перекрывшие улицу с обеих сторон. Фет прошел мимо Эфа, схватил Барнса за локоть и, затащив его вглубь комнаты, усадил за стол в углу. Эф перекинул через плечо бейсбольную сумку и отнес Фету его ящик.
– Пожалуйста, – сказал Барнс. – Умоляю вас. Умоляю обоих. Я могу защитить вас.
– Слушай сюда, – оборвал его Фет. – Ты только что официально стал заложником. Поэтому заткни гребаную пасть.
Повернувшись к Эфу, он спросил: