— Наверное, поэтому вы не цените свои и чужие жизни, капрал, — печально произносит командир эсминца.
Я чувствую, как неподдельна его скорбь. Этот человек испытывает боль по своим погибшим людям. Я подавляю в себе ответный порыв. Я испытываю укол горечи — кто испытает боль за нас?
— Я бы счел честью иметь такого командира, как вы, сэр, — без тени лести говорю я.
— Это удивляет, капрал Ролье. Но все равно — спасибо. Не ожидал встретить благородство в…
— В животных, сэр? — подсказываю я.
Наконец-то мне удалось вывести его из равновесия. Улыбка его становится растерянной.
— Я бы не стал выражаться так…
— Не стесняйтесь, сэр. Я осведомлен о ваших государственных нормах. В том числе моральных. Если вам проще считать меня… нечеловеком — так и считайте.
На этот раз внимательный взгляд препарирует меня так долго, что это становится невежливым. Офицер спохватывается.
— С сегодняшнего дня я имею на этот счет свое мнение.
— Благодарю, сэр. Однако, несмотря на то, что наш конфликт по вашему утверждению явился ошибкой, вы подавили наши огневые средства, а затем, в нарушение международных соглашений, высадили десант на поверхность небесного тела с нейтральным статусом. Более того, вы попытались проникнуть на территорию охраняемого подразделением Легиона объекта. Наши дальнейшие действия носят оборонительный характер.
— Что ж, капрал Ролье. Вы правы. Поставьте себя на мое место — я был атакован и имел повреждения. Я имею приказ отвечать на огонь.
— Мы тоже, сэр.
— Мои потери должны были иметь какие-то основания. Не мог же я просто уйти, поджав хвост. Думаю, вам ясно, что я решил воспользоваться ошибкой вашего командира для реализации возникшего тактического преимущества.
— Ясно, сэр. Но это не дает мне понимания темы переговоров. Раненых вы эвакуировали. Чем еще я могу быть вам полезен?
— Вы напористы, капрал. Огонь и маневр?
— Точно, сэр.
— Что ж. Давайте начистоту, капрал Ролье. Я знаю, что кроме вас, внизу больше нет ни одного бойца Легиона.
— Это не меняет дела, — в досаде, что меня водили за нос и выставляли дураком, я отвечаю слишком резко.
— Наши страны понесли достаточные потери. Я хочу избежать гибели своих людей.
— Так в чем дело, сэр?
— Я намерен взять Амальтею под юрисдикцию Республики. В конце концов, это наша сфера влияния, и мои действия будут трактоваться как ответные. Я не хочу, чтобы гибель моих людей была напрасной. Я прошу вас прекратить бессмысленное сопротивление, капрал Ролье. Вы уничтожили свой объект вместе с нашим штурмовым отрядом. Вам больше нечего защищать. Вы выполнили свой долг. Я говорю это с открытой душой и без лести. Вы храбро сражались и нанесли нам достаточный урон, чтобы ваша сдача выглядела почетной необходимостью. Дайте нам возможность собрать убитых. И высадить десант. У меня почти не осталось морской пехоты. В случае вашего отказа я открою огонь по площадям. Погибнут те люди, которых ваше правительство заперло под землю. Я больше не хочу бессмысленных смертей. Ваше решение, капрал?
— Вы можете убить меня прямо здесь, верно?
— Этот вариант не обсуждается. Я дал слово чести.
— И все?
— Я потеряю уважение подчиненных. Стану изгоем, — поясняет офицер.
— Это серьезный аргумент.
— Да уж.
Я погружаюсь в раздумья. Хотя ответ мне известен. Эти люди, те, что внизу, — теперь я понимаю их истинное назначение. Это просто заложники. Теперь я знаю это. И марсианин тоже знает. И ему нет до их жизней никакого дела. Впрочем, как и мне. Его заботят только политические аспекты. Убить заложников — это плохой аргумент при политических переговорах. Это плохо для карьеры. После долгой паузы я поднимаю глаза. Прости меня, Лиз.
— Я все равно что умер, сэр. Меня уже нет. У меня нет страха. Мой ответ: нет.
Удивление командира эсминца неподдельно.
— Вы не можете так поступить, — возмущенно заявляет он.
— Могу, сэр. Я легионер. Мои товарищи погибли. Я не предам их память. Я буду мстить. Никакие политические доводы меня не остановят. Вы и ваши люди, сэр, — мои враги. Но вы можете сохранить свою честь, сэр.
— Мою честь? Мою честь! Вы забываетесь, капрал! — на крик офицера вбегает караул с карабинами наизготовку. Кровожадная ярость брызжет с оскаленных морд. С каменным лицом я жду удара прикладом. Капитан вышибает всех вон одним движением руки. Взгляды морпехов обещают мне медленную смерть. — Моя честь… Вы только что обрекли на смерть невинных людей, капрал. И вы говорите мне о чести? Кто вы такой, чтобы заявлять подобное офицеру Флота Республики?
Я встаю и вытягиваю руки по швам.
— Я профессиональный солдат, сэр, вот кто я такой. Вы уже убили две трети из этих людей, сэр. Ваша честь плохо пахнет.
— Их убил не я!
— Конечно, сэр. Их убили ваши ракеты. Но вы можете взять на борт оставшихся в живых. Если дадите мне слово, что им не причинят вреда. С вашей стороны это будет благородно. Я не буду чинить вам препятствий. А потом можете сровнять меня с землей. И высадиться. Именно в такой последовательности. Думаю, я смогу преподнести вашим громилам десяток-другой сюрпризов. У меня к ним счетов поднакопилось… сэр.
Командир эсминца тяжело дышит. Командир эсминца чувствует во мне зверя. Командир эсминца пасует перед его равнодушной силой. Ему очень хочется стать победителем, этому потомственному флотскому. Но существо перед ним — я — не походит на образ тупого злобного животного, изучаемого в академии. Оно вообще ни на что не походит. Он сбит с толку. Его природное чутье военного аристократа не дает ему согласиться. Я прихожу ему на помощь.
— Сэр, вы не похожи на убийцу. Вы солдат, как и я. Сделайте это. Политики будут целовать вам задницу. Журналисты сделают из вас героя. Вы станете спасителем. А ваша акция — освободительной. В конце концов, эти заключенные — те самые люди, которых ваши шпионы подбили поднять бучу на Весте. Как и их охрана. Это ваши союзники.
Командир эсминца сдается.
— Но у меня нет места для такого количества людей.
— Разместите их вместо погибшего десанта.
— Я не имею права… Это секретный корабль. Новая серия.
— Я все равно видел его, сэр.
— Вы все равно что труп, капрал. Извините.
— Ваша правда, сэр. И что теперь?
Командир эсминца барабанит пальцами по ручке кресла. Пауза все тянется и тянется. Мысленно я прикидываю, сколько воздуха осталось в баллонах у Лиз.
Дробь пальцев неожиданно стихает. Я поднимаю глаза.
— Я передам ваших людей нейтральной стороне, капрал.
— То есть?
— Новый Китай испытывает трудности с генетическим фондом. Мы часто сбываем им заключенных. На Тебе есть их добывающие фабрики. Я засек два их грузовых корабля на орбите Тебы. Я могу связаться с ними.
— Их что, порежут на органы? — подозрительно интересуюсь я.
— Ну что вы! — офицер, ободренный найденным решением, улыбается моей наивности. — Они подпадут под программу переселения и адаптации. Всего и вреда — им подберут несколько симпатичных китайских жен.
— Не самая печальная альтернатива, — улыбаюсь я.
— Так вы согласны, капрал?
— Согласен, сэр.
— Думаю, они доберутся сюда за сутки. На этот срок мы можем продлить наше соглашение о прекращении огня.
— Нет проблем, сэр.
— С вами приятно иметь дело, капрал Ролье, — весело произносит офицер.
— Спасибо, сэр.
Вот так легко мы определили дату моей смерти. Наконец-то до командира эсминца доходит этот обыденный факт. Он ищет правильные слова. У него ничего не выходит — марсианские статьи о межличностных отношениях не годятся для искусственных солдат.
— Вы мужественный человек, капрал Ролье, — говорит он. — Могу я что-нибудь сделать для вас лично? У вас, наверное, нет пищи? Я отправлю вам консервов.
— Благодарю вас, сэр. Мне ничего не нужно. Если у вас больше нет вопросов, сэр, я отправляюсь вниз.
Офицер медлит с ответом. Взгляды наши встречаются. Нет-нет, дружок. Я не животное. Я вовсе не хочу умирать. Не пытайся успокоить свою совесть таким примитивным объяснением. Не надейся, что сдаться мне не позволяет отсутствие мозгов. Просто у меня нет другого выбора. Честь для меня — прожженного лгуна, оказывается, еще кое-что значит. Я надеюсь, это, действительно, честь, а не одна из бесчисленных гипнопрограмм.
— Вы можете взять одного пленного, сэр, — говорю я.
— В самом деле? И кто это?
— На нем форма солдата вспомогательных войск. Я бы не хотел, чтобы он оказался в Новом Китае. Уж лучше к вам, на Марс. Вы ведь можете брать на борт пленных?
— Могу, — кивает капитан.
— Ну, так и возьмите. Правда, это женщина.
— Не беда. Я могу изолировать ее.
— И она не совсем военный.
— Поясните, капрал?
— Точнее, она — совсем не военный. Это одна из бывших заключенных. Я прошу вас об одолжении, сэр. Возьмите ее на борт.
Снова этот пытливый взгляд, проникающий до печенок.
— Это ваша жена?
— Нет, сэр. Вы же знаете: у нас нет семей.
— Тогда почему вы проявляете о ней такую заботу?
— Не знаю, сэр. Вам знакомо слово «судьба»?
— Я очень внимательно отношусь к таким понятиям, капрал. Я приму на борт этого пленного. Я даю вам слово офицера, что доставлю его на Марс в целости и сохранности.
— Я благодарю вас, сэр. И верю вам.
— Это самое малое, что я могу для вас сделать, капрал Ролье.
Капитан третьего ранга Чон лично провожает меня до самого шлюза. При его виде флотские выскакивают из своих задниц. Под удивленными взглядами подчиненных, капитан третьего ранга Чон, не моргнув глазом, крепко пожимает мою липкую от грязного пота руку.
— Прощайте, капрал Ролье. Я горд знакомством с вами, — громко говорит командир эсминца.
Подчиненные взирают на него с немым обожанием.
— Прощайте, сэр, — просто говорю я.
— Ты не ранен? — беспокоится Лиз.
Проклятый примитивный скафандр! Сейчас, как никогда, мне хочется услышать живой человеческий голос.