— Да, мой сержант, — выдавливаю я в ответ, вызвав новый пристальный взгляд командира.
С этого момента посторонние мысли посещали меня все чаще. Это происходило в самые неожиданные моменты. Я думаю, что этот недостаток — следствие моей особой миссии. Существу-солдату ни к чему долгие раздумья. Способность быстро ориентироваться в боевой обстановке — предел его возможностей. А существо-агент, напротив, должно иметь склонность к аналитическому мышлению. Наверное, сшибка двух противоположностей и порождала паразитные завихрения в моем котелке. Моя голова просто не выдерживала двойной нагрузки. Меня тянуло одновременно в разные стороны. Я стремился стать идеальным бойцом, я искренне любил своих товарищей и одновременно должен был анализировать их слова и поступки, а после сообщать о своих выводах контактеру, невольно предавая наше братство. Я убеждал себя, что, поступая таким образом, я жертвую собой ради процветания Легиона. И что работа на контрразведку является почетной, хотя и тайной обязанностью каждого легионера, в конечном счете повышая нашу бое-готовность. И что любой на моем месте был бы горд возложенной на него ответственной миссией. Но ничего не мог с собой поделать — постоянно вынужденный говорить не то, что думаю, я стал походить на рыбу, вытащенную из воды.
Заградительный огонь — так нам позже пояснили причину стрельбы. Станция наблюдения обнаружила перемещения живой силы в районе лунной базы Тихо. Но это была еще не война. «Живой силой» на подступах к базе оказалась группа рабочих обогатительной фабрики с потерпевшего аварию колесного транспортера. В своих легких скафандрах, не имеющих мощных передатчиков, они шли к нам за помощью, и им было наплевать на политику. Они пытались выжить, только и всего, когда крейсер вдарил по поверхности главным калибром.
Я могу заснуть просто усилием воли. И знаю, что три часа сна ежесуточно — необходимый и разумный минимум, при котором моя жизнедеятельность будет идти нормально. Несколько пропущенных циклов отдыха — и мое внимание начнет рассеиваться, а рефлексы притупятся. И тем не менее сегодня после отбоя я лежу без сна. Прислушиваюсь к себе и к тому, что меня окружает. Я чувствую, как мой сосед слева тоже не спит. И сосед справа — тоже, хотя оба старательно имитируют ровный ритм дыхания спящего. Что-то происходит. Что-то едва уловимое, но наши тренированные тела замечают эти изменения.
— Жос, не спишь? — шепотом интересуется сосед слева, Кацман.
Пару секунд я молчу, боясь выдать себя. Но осознание того, что товарищ тоже не спит и я не один такой, а значит, моя ненормальность тут ни при чем, позволяет мне на секунду расслабиться.
— Не сплю.
— Чувствуешь? Двигатели ориентации работают…
Прислушиваюсь к себе. Анализирую чувства. Действительно, есть едва заметное угловое ускорение. Возможно, «Темза» просто корректирует орбиту.
— Теперь чувствую. Думаешь, началось?
— Не знаю. Хотелось бы.
— Уже полчаса подрабатываем, — вмешивается в разговор Жерарден (он лежит справа от меня). — Для коррекции многовато. Я стоял сегодня в карауле у мостика. У флотских суета. Когда стрельба началась, такой суеты не было. Мы уходим, точно.
И тут же, словно подтверждая его слова, палуба мягко валится в сторону. Пара секунд — и гравикомпенсаторы восстанавливают тяготение. Наверняка теперь уже весь кубрик не спит.
— Импульс ходовыми, — шепотом комментирует Кацман.
— Точно. Значит, все же уходим. Скорей бы в дело, — отвечаю я. — Правда, до Весты ползти пару недель.
— С чего ты взял, что идем на Весту? — спрашивает Жерарден.
Разговаривать на обе стороны неудобно: приходится вертеть головой туда-сюда, того и гляди, сержант заметит.
— Ну как, тренировки при такой гравитации… Такие условия только там, — бормочу я.
— Так мы и ушли! Сначала Луна! — шепот Жерардена проникнут уверенностью. — Никто ее в тылу не оставит. Иначе ее китайцы к рукам приберут.
Китайцы — это Новый Китай. Обширная территория на обратной стороне Луны, колонизированная Китаем полтора века назад. В 2030-м, наплевав на протесты мирового сообщества, Китай вышел из международного договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства от 1967 года. В короткий срок население китайской лунной колонии увеличилось до нескольких десятков миллионов человек. А затем зона оказалась закрытой от внешних контактов. В 2095-м, после вхождения Китая в состав Земной Федерации, его лунная территория провозгласила свою независимость, и туда устремились миллионы эмигрантов, не согласных с политикой объединения. Дел у объединенного земного правительства тогда было по горло, да и серьезных космических сил, способных вести масштабную войну в космосе, в то время еще не существовало.
И Новый Китай оставили в покое. Что происходит под поверхностью Луны в этой зоне, никто давно не знает. Новый Китай не принимает иммигрантов. Не торгует с соседями. Многочисленные изощренные попытки различных разведывательных служб проникнуть в их города окончились плачевно. У китайцев свой грузовой флот, впрочем, он не конкурирует с земным и работает исключительно на собственные нужды. Они не используют солнечные станции — только подземные гелиевые реакторы. И еще: сохраняя видимый нейтралитет и не вступая ни в какие союзы, китайцы ревностно оберегают свои границы. Известен случай, когда пуском с поверх-ности был сбит случайно вторгшийся в их пространство военный катер. Новый Китай убедительно продемонстрировал всему миру, что ему плевать на мнение других государств. И если надо применить силу для своей защиты — он ее применит. Хотя я не афиширую своих симпатий, мне такая позиция импонирует. Она совпадает с принципами Легиона. Конечно же обескровленную экономической и энергетической блокадой Луну внешне нейтральный Китай проглотит в два счета. Для этого даже не нужна экспансия — мятежному государству достаточно заключить с таинственным и грозным соседом военный союз. И никакой Флот впоследствии не сможет выколупать миллионы фанатичных бойцов из тысяч километров глубоких нор, которыми источена кора земного спутника. И тогда — прощай, Луна, прощайте, транзитные порты и доки, прощай, производство дешевого алюминия и гелия-3 для реакторов. Подумав, я соглашаюсь с Жерарденом. Конечно, сначала Луна. Веста может и подождать.
— Ты прав, Ив. Я сразу не сообразил, — шепчу я. Машинально я делаю зарубку в памяти — содержание этого разговора четко позиционирует настроение бойцов и может заинтересовать доктора. То, что бойцы проявляют патриотический порыв, характеризует их положительно, а значит, докладывать об этом мне будет легче обычного.
Шепот сержанта Васнецова громче крика:
— Первое отделение! Соблюдать тишину! Всем спать!
— Извините, сержант!
Кацман вздрагивает, возится в темноте, я слышу исходящие от него царапающие металлические звуки: он на ощупь пристегивает карабины подвесной системы. Вот раздается последний металлический щелчок — и мой сосед замирает. Я медленно выдыхаю, расслабляю живот, и сон окутывает меня.
Во сне я чувствую, как подрагивает палуба и время от времени ускорение шевелит мое тело под привязным ремнем. Крейсер продолжает маневрировать. Во сне в моем черепке мелькают неясные образы, похожие на отрывки из развлекательных фильмов. Я скачу по лунной поверхности, вздымая за собой султаны неопадающей пыли, я почему-то один, вовсю палю из своей «Гекаты» и точно знаю, что цели на тактической карте не учебные. Яркие точки-росчерки от реактивных пуль красиво уходят за горизонт. Я ощущаю дикий азарт погони. Вот только фигур тех, в кого я стреляю, мне почему-то не видно. Мои цели на поверку оказываются обычными булыжниками.
Даже подскочив от рева колоколов громкого боя, продирая глаза на бегу и щурясь от сполохов тревожной сигнализации, я все еще гадал: кем был этот неизвестный противник во сне? Но потом окончательно проснулся и обнаружил себя в длинной шеренге получающих оружие. «Боевая тревога. Действия по ситуации номер восемь — высадка десанта на искусственный космический объект. Трехминутная готовность», — произнес внутри бестелесный голос.
Сейчас, вспоминая свой первый бой, мне все больше кажется, что сама операция была пустяковой. Гораздо более важным оказался безошибочный выбор стратегии: решительными действиями мы должны были лишить мятежников остатков энергии и вынудить их сдаться без боя. Место удара — пять оставшихся в руках лунного персонала энергостанций. Мощности энергоблоков на поверхности Луны едва ли хватит для поддержания даже аварийных служб жизнеобеспечения Селены-сити. Селена — это название столичного и единственного лунного города. Настоящего подземного мегаполиса. Остальные поселения — крохотные вахтовые поселки при заводах и шахтах. Все гидропонные системы, все заводы по производству и регенерации воды, доки, портовые сооружения — все это давным-давно выстыло и покрылось толстым инеем замерзшего воздуха: энергии оставшихся солнечных станций хватало лишь на самое необходимое. Кое-как действовала система регенерации воздуха в жилых кварталах. Питание выдавалось по карточкам, по урезанным нормам. Консервами. Суточные нормы воды падали с каждым днем. Температура в больницах, детских учреждениях и бункерах гражданской обороны поддерживалась на минимально допустимом для жизни уровне. Большинство населения перемещалось между домами-отсеками в скафандрах, лишь изредка имея возможность снять и обслужить их в переполненных убежищах. Наша атака лишила мятежников и этого.
Очевидно, поднимая мятеж, селениты рассчитывали на нерешительность и несогласованность земного руководства. На принципы гуманизма и уважения жизни как вершины эволюции. Земля просто свихнулась, доказывая себе и всем вокруг незыблемость своих высоких убеждений. Мятеж прошел максимально бескровно, как и было задумано: парламент Луны на внеочередном заседании принял Декларацию независимости, граждане, давным-давно чуявшие, ку