Я кивнул и пошел вверх по лестнице. Услышал в школьном зале, среди рокота разбегавшихся по кабинетам учеников, разговор тренера со строгой женщиной.
— Да вот, Марина Евгеньевна, — отозвался мужчина. — Как раз иду готовить. Машину выписали?
— Выписали. Самосвал с гаража придет во вторник. До того спортинвентарь надо подготовить к перевозке.
— Подготовим, — с каким-то тяжелым вздохом ответил ей физрук. — Только мне пару-тройку молодцов надо из старших классов. Таких, покрепче. Там же все-таки блины да грифы. Нелегкая работа будет.
Блины и грифы? При школе что, есть зал тяжелой атлетики?
Эти слова физрука заставили меня обернуться. Я хотел было сойти вниз. Догнать мужчину, чтобы расспросить, но увидел, как они, вместе со строгой Мариной Евгеньевной скрылись в коридоре, ведущем в неизвестное мне крыло школы. А потом раздался предательский звонок.
Как только прозвенел звонок, пионеры встали со своих мест, вытянулись у парт.
— Всем спасибо, — поднялся учитель Русского и Литературы Георгий Алексеевич — высокий молодой преподаватель в серебристом костюме с отливом. — Домашнее задание все записали? Очень хорошо.
Когда ученики в разнобой попрощались со своим преподавателем, учитель вышел из кабинета.
— Стойте, не спешите расходиться! Ну! Тихо всем! — тут же подоспел на его место Гриша, — у нас для всех есть важное объявление!
Класс притих, весь обратился в слух. Ученики, собирая учебники, внимательно смотрели на их белобрысого самоназванного лидера. Самоназванного, потому что старостой был другой мальчик, по имени Саша. Серьезный и воспитанный, он, однако, был слишком скромным, чтобы поставить спортсмена-Гришу на место.
— Вот блин, — расстроенно протянул Глеб, повесив голову. — Это он про меня сейчас всем скажет. Мне тоже будет бойкот.
— Не будет, — поспешил ответить я.
— Как не будет? Он же сейчас всем объявит…
— Да кто он такой? — Сказал я и, бросив портфель на столе, отправился к доске.
— Как вы знаете, — продолжал тем временем Гриша. — Мы объявили Батону бойкот. Любой, кто заговорит с ним, станет предателем бойкота. Сегодня такой предатель нашелся. Это…
— Твой бойкот несправедливый, — стал я рядом с Гришей.
Ошалевший от такого поворота событий класс притих еще сильнее.
— Бойкот, — холодно сказал мне Гриша, — бойкот предателю!
— Да! — Встал Денис. — Бойкот! Предателю бойкот!
— Бойкот! — Донеслось с задних парт.
— Бойкот!
— Бойкот предателю!
Уже через полминуты весь кабинет гремел от скандирования:
— Бойкот! Бойкот! Бойкот!
Гриша самодовольно уставился на меня. Я лишь наградил его свинцовым взглядом в ответ. Встал, бесстрашно скрестив руки на груди, и принялся уверенно осматривать скандирующих школьников.
— Бойкот! Бойкот! — Стихал общий хор.
Потом он перешел в разнобой голосов, а спустя еще несколько мгновений стих.
— Накричались? — Спросил я. — Ну вот и хорошо. А теперь послушайте меня.
— А когда это у Батона прорезался голос⁈ — Крикнул какой-то мальчишка с середины правого ряда.
— Прорезался, — кивнул я. — Вам бы тоже не мешало, а то идете слепо, как барашки за своим пастухом.
— Это кто ж? — Нахмурил брови Гриша. — Я, что ли, пастух?
— Ну, не я это сказал.
— Бред! Если ты плюнешь в коллектив…
— Да-да, слышал уже, — перебил я белобрысого. — А ты, Гриша, уверен, что сам в коллектив не плевал?
— Чего⁈ — Пошел он, было на меня, но остановился.
Остановился, потому что я не обратил на мальчишку никакого внимания, а только громко заговорил всему классу:
— Я знаю, что меня обвиняют в воровстве! Именно по этому обвинению вы объявили мне бойкот!
— Да! Верно!
— А нечего было общее брать!
— Да!
— Брать общее, — продолжил я. — И правда — тяжелый проступок. Но и наказание без вины виноватого — не легче. Так вот. Все говорят, что бойкот объявили мне общим голосованием! А ведь это не так!
— Как это не так⁈ — Крикнули из класса.
— Общим!
— Ведь все же были за!
— Да только я вижу иное, — продолжил я. — Всех подначивает Гриша, все с ним, не разобравшись, соглашаются!
— Как это не разобравшись⁈
— Разобрались же!
— Ты слышал, что коллектив говорит? — Хмыкнул Гриша. — Мы во всем разобрались.
— Помолчи, — Я наградил его мимолетным взглядом. — Разобрались, говорите? Так где же доказательства? Где свидетели, что именно я взял? Покажите мне, кто поймал меня за руку. Тогда я со всем соглашусь. Соглашусь с этим вашим бойкотом.
Класс затих. Школьники стали недоуменно переглядываться. Среди многочисленных детских глаз, мое внимание привлек один взгляд. Та самая девочка, с каре темных волос, что живет у меня по соседству, удивленно смотрела на меня, но отрывая карих глазенок.
Краем глаза я следил за ней. В отличие от остальных одноклассников, девочка не скандировала дружное «бойкот». Она только грустно стояла, с жалостью поглядывая на меня.
Признаюсь, ее жалость была мне неприятна. Однако и враждебности от нее я не чувствовал. Девочка сомневалась в моем преступлении, совсем как Глеб.
— Как это помолчи, ты что, опупел, Батон⁈ — Крикнул Глеб.
— Кто поймал меня за руку? — Проигнорировал я его слова.
— Как кто? Гриша!
— Гриша поймал!
— Да, он! Он дежурил с тобой, когда деньги исчезли!
— Вы там только вдвоем и были!
— Вдвоем, значит? — Глянул я на белобрысого исподлобья.
— Да! Вдвоем! — Зло крикнул он. — Да только я выходил в туалет! А ты с деньгами остался один на один! Полы там мыл! А как я пришел, так коробка оказалась пустой!
— Кто еще, кроме меня, видел, что ты выходил из кабинета?
— Ты что, — нахмурил брови Гриша. — Ты вывернуться пытаешься⁈ Смотрите! Он крутится, как ужак на сковородке! Все! Уже поймали! Поздно!
— А ведь, правда… — Сказал вдруг Глеб. — А ведь, правда!
Все обратили свое внимание на него.
— А ведь, правда! Никто, кроме Гриши и Вовы с деньгами не оставались! Гриша же был за них ответственный! Ему деньги поручили собирать! Он их в коробке носил!
— Молчи! — Заорал на него белобрысый, — ты и сам предатель! Я видел, как ты шушукал с Медведем под лестницей! Вы там, небось, свои преступные дела обсуждали! Тебе тоже бойкот! Понял⁈
— Не понял, — покачал я головой. — Значит, что мы имеем? Ты деньги хранил, собирал, а потом, в школу принес. Зачем?
— Что за глупый вопрос⁈ После моего дежурства мы собирались идти за подарком! Меня Денис с Сеней и Вера с Машей во дворе ждали!
— Почему не в классе? — спросил я.
— Ну… Как это почему? — Замялся Гриша.
— Потому что ты нам сказал, — вклинился Сеня, недоуменно глядя на Гришу. — Сказал, чтобы мы в классе ни сидели. Что натопчем тебе по мытому.
— Ну да! Натопчете! А мне потом все перемывать⁈ Да вы что⁈ Не видите⁈ — Раскричался Гриша. — Не видите, что ли⁈ Он юлит! Он хочет вас надуть, чтобы оправдаться!
— Или в этом деле что-то нечисто, — возразил я. — Я хочу понять, что именно.
— Понять, значит, хочешь⁈ — Заорал на меня разозлившийся Гриша. — Ну, если хочешь, так давай и разберемся! Уроки кончились. Пойдем сейчас к старой церкви всем классом, там мы и разберемся! Ох, как разберемся, не отвертишься!
Глава 6
На миг в моей голове пронеслась мысль о том, что физрук Константин Викторович будет как раз сейчас, после уроков, ждать меня во дворе. Придется выбирать, куда пойти: с ним или с классом на разбор полетов.
Если я включу заднюю сейчас, если откажусь идти, сославшись на Константина Викторовича — это только укрепит Гришину позицию в глазах окружающих. Отступать было нельзя.
Белобрысый Гриша, самодовольно глядел на меня. Он скрестил руки на груди, ожидая моего ответа, и, кажется, пребывал в полной уверенности, что я испугаюсь его очной ставки. Все же, Гриша знал меня как трусливого и робкого Батона, который точно не согласился бы отстаивать перед всеми свое доброе имя. Вот только я больше не был Батоном.
— Я согласен, — сказал я решительно. — Идемте. Прямо сейчас.
Довольную ухмылку тут же смахнуло с лица Гриши. Я заметил, что в его светло-голубых глазах заблестел… Страх? Да, он совершенно точно испугался. Зрачки мальчишки-футболиста вдруг растерянно забегали.
— Ну… — Уже не так решительно начал он. — Пойдем. Пойдем, выведем тебя на чистую воду! — Снова захрабрился он перед всеми. — Да только ты еще глубже себя закопаешь!
— Вот и посмотрим, кто кого закопает, — ответил я.
В Кабинет тихо зарокотали, зашушукались. Я буквально почувствовал, как изменилось настроение класса. Я сделал, что хотел — своей уверенностью посеял в их душах сомнения.
— Знаете, что, — прозвучал вдруг все еще мальчишеский, но уже низковатый голос с задних парт, — я не вмешивался, потому что все мне казалось понятным.
Это был мальчишка, сидевший где-то в конце среднего ряда. Высокий, темно-русый и крепкий для своего возраста, он поднялся, отложил портфель. Потом он поправил густую челку, смахнув ее со лба.
Парень выглядел атлетично, он точно был спортсменом. Да только его усталый взгляд и бледноватое лицо говорили, что мальчишке почему-то явно нездоровится, хотя он и старается не показывать виду.
— Ты о чем это, Серега? — Нахмурил белесые брови Гриша.
— О том это, — начал высокий мальчишка, названный Сергеем. — Больно уж Медведь уверенно говорит. Раньше лепетал так, будто считал себя виноватым. Глянешь на него, и сразу понятно: он взял. А теперь он как-то изменился. По-другому стал разговаривать. Со своего не сходит. Вот мне и подумалось: а может, правда мы со всем этим делом поторопились?
— Да ты что же, не видишь⁈ — Крикнул на него Гриша. — Он же выкрутиться хочет!
— Не вижу, — ответил Сергей. — Не вижу я никаких от него выкрутасов. Зато вижу, что стоит на своем он крепко. Раньше за ним такого не замечалось.
— Я Вову хорошо знаю, — снова заговорил осмелевший Глеб. — Он честный. Что б Вова Медведь когда-нибудь чужого взял? Да такого даже и представить нельзя!