Из-под лавки выглядывала пачка таблеток. Я с ходу прочел их название и поднял упаковку.
— Метандростенолон, — проговорил я название на упаковке. — Вот ты, зараза, и попался.
Пачка была открытой, а пластинки внутри освобождены от таблеток наполовину. Я сунул содержимое пачки обратно. Когда дверь в раздевалку открылась и на пороге появился Вадим Сергеевич, я не удивился.
Увидев меня, он тут же нахмурился. В его глазах проявилась смесь неожиданности и злости.
— А ты витаминов моих тут не видал? — Спросил в несвойственной ему, мягкой манере.
— Нет, — тут же солгал я, спрятав найденное доказательство.
— А что ты там прячешь? Я видел, что ты что-то спрятал. Белую пачку такую.
Поняв, что выкручиваться поздно, я глянул на Рыкова волком. Показал пачку.
— Да, вот они — изобразил он растерянный вид и заговорил неожиданно добродушно: — витамины спортивные потерял. Это для ребят. Верни, пожалуйста.
Не ответив, я хмыкнул.
Он направился ко мне.
— Ты, Вова, молодец. Трех месяцев не прошло, а ты вон как преобразился. Вымахал, похудел. Да и за результатами твоими я наблюдал. Хорошо идешь.
— Вы грозились, что меня от штанги будет тошнить, если я к вам в группу попаду, — сказал я, поднявшись со скамейки.
— Да то дело былое, — улыбнулся он. — Зол я был тогда на тебя. Хотел заступиться за племянника. Я же знаю, какие у вас с ним отношения тяжелые в школе. А так нельзя. Вы спортсмены оба. Должны друг друга защищать. За друг друга горой стоять. Отдай витамины, Вова. Пожалуйста.
Я спрятал пачку за спину и отошел на шаг, когда Вадим Сергеевич потянулся за ней.
— Отдай, — изменился он в лице.
— Я знаю, что вы пичкали своих ребят метаном, — сказал я. — Анаболиками. Вроде угомонились, пока мы тут тренировались, а сейчас снова за старое?
— Что за глупости? — Строго сказал он. — Это витамины. Дорогие очень. Отдай, говорю.
— Я читать умею. Это метан.
— Вова, — неприятно скривил губы тренер, — отдай по-хорошему.
— Раньше мы молчали, потому что доказательств не было, — сказал я. — А теперь вот они. Налицо.
На миг физиономию Рыкова искозил страх. Однако он быстро взял себя в руки.
— Отдай, зараза мелкая, — протянул он сквозь зубы.
Я не мешкал, а тут же рванулся к выходу, стиснув пачку в руках. Вадим Сергеевич кинулся следом.
Когда до выхода оставалась пара метров, я почувствовал, как крепкая мужская рука стискивает мне плечо.
— Ану отдай!
Рванув меня к себе лицом, Рыков вцепился мне в руку. Я тут же нарочно выронил таблетки, а когда пачка упала мне под ноги, стал топтать ее изо всех сил.
— Ах ты говнюк! — Крикнул Рыков и оттолкнул меня.
Деревянный пол больно ударил меня в спину и затылок. На миг даже голову прошибло болью.
— Хрен вам, а не таблетки, — сказал я, поднимаясь на локте.
Взбешенный Рыков уже вытряхивал содержимое пачки себе в руку. Увидев в пластинках одну только труху, бросил на меня злобный взгляд.
— Сученышь, — прошипел он, а потом быстро вышел из раздевалки.
Я вскочил и последовал за ним.
— А куда это Вадим Сергеевич так побежал? — Услышал я, когда вышел в коридор.
— Не знаю. По делам, наверное.
Почти сразу я наткнулся на ребят. Это были Сергей, Тима и Марат со своим пухлым другом по имени Егор. Ребята, видимо, закрывали за собой зал после тренировки и теперь шли сдавать ключи.
— Вы выпили таблетки? — Спросил я у них тут же.
— Чего? — Нахмурил брови Марат. — А твое какое дело?
— Я еще нет, — туповато улыбнулся пухлый Егор и показал мне раскрытую ладошку.
На ней примостились четыре белые таблетки.
— Нам Рыков только недавно стал снова витамины давать. — Со странной гордостью заявил он.
— Не пей. Это не витамины, а анаболики. Метан. От них у вас к двадцати годам начнутся проблемы со здоровьем. Ясно?
— Что? — Удивился Сережа. — Зачем Вадиму Сергеевичу нам давать отраву?
— Потому что от нее сила растет, — не отступал я. — Силовые показатели увеличиваются, веса тоже. Он на вас ездит, как на лошадках, чтобы рисовать себе циферки красивые.
— Че? — Нахмурился Мурат. — Кончай свистеть! Вадим Сергеевич не стал бы нам давать какую-нибудь дрянь!
— Можешь не верить, — покачал я головой. — Но тебе же хуже.
Ребята с сомнением переглянулись. Егор тревожно поглядел на таблетки.
— Откуда ты знаешь? — Спросил Тимофей.
В светлоглазом взгляде мальчика читалось недоверие.
— В прошлый раз Вова посоветовал мне их не принимать, — серьезно сказал Сергей.
— Я только что нашел таблетки Рыкова в раздевалке, но тренер отобрал их. Потому и убежал скорее прочь, что попался. Там он вам их и раздавал, да?
Никто не ответил. Мальчишки только мялись на месте.
— Он потребовал вернуть их. А я растоптал.
— Врешь… — Прошипел Маратик. — Ты просто Вадима Сергеевича не любишь! Не нравится он тебе, вот ты на него и наговариваешь!
— Он вас гробит, Марат, — холодно ответил я.
— Замолчи, — Марат выступил вперед. — Хватит на Рыкова наговаривать! Хватит про него грязь разводить!
— Повторяю, не пейте таблетки, — сказал я.
— Молчи! — Киркнул Марат.
— Не веришь, делай что хочешь, — повторил я. — Но предупреждаю…
Я недоговорил, потому что Марат сорвался и толкнул меня в грудь. Не мешкая, я ответил тем же.
— Э! — Крикнул Сережа, когда Марат кинулся на меня с кулаками.
Он схватил чернявого мальчишку, но тут же схлопотал от него в глаз. Удивившийся этому Сережа отшатнулся. Но потом и сам кинулся в драку.
Мы с Маратом схватились. На Сережу налетел Егор, и они стали бороться, топчась посреди коридора.
— Хватит… — Шипел Марат. — Хватит брехать уже! Я тебе щас шею намылю!
— Вы че творите⁈ — Кричал Тима, мечась между нами. — Да нас же всех со школы попрут!
Марат был сильным. Он схватил меня за шею так, что аж хрустнуло. Зажав словно тисками, дернул, заваливая на пол. Я не растерялся. Потянул его за одежду и Марат упал следом. Теперь уже я обхватил его голову, силясь уложить крепкого мальчишку на лопатки.
— Вы че тут устроили⁈ — Раздался зычный женский голос.
Все знали этот голос. Мы, все как один прекратив драку, синхронно подняли головы. Это была уборщица Сталина Геннадьевна. Крупная женщина за пятьдесят, он пользовалась серьезным авторитетом в школе, в основном из-за своего сурового и напористого характера. Даже директор покорно выходил из кабинета, когда Сталина Геннадьевна начинала мыть там полы, а нахальный Рыков вел себя с ней вежливо. Был, что называется, ниже травы тише воды в ее присутствии.
— Чего вы вытворяете, засранцы⁈ Все полы мне исчеркали!
— И-извините, Сталина Геннадьевна, — виновато пробурчал Маратик, оказавшийся подо мной.
Я отпустил Марата, молча встал на колени, поднял руки, мол, все, больше не дерусь.
Сережа, Егор и Тима просто замерли, уставившись на нее испуганными взглядами.
— А ну, пошли отседава, пока я не сказала кому надо, что вы в коридорах безобразничаете!
Мальчишки виновато вышли из школы, один за другим бросая Сталине Геннадьевне «Извините». Я же только улыбнулся уборщице.
— А ты чего улыбаешься, сорванец? — Удивилась она.
— Спасибо, что остановили весь этот кавардак, — ответил я. — До свидания.
— Чего ты так долго? — Спросил у меня дядя Костя, когда я подошел к его мотоциклу.
Я вкратце рассказал ему, что произошло. Остальные ребята же, остались на стадионе. Я видел, как они сели на трибуны. Стали, видимо, обсуждать мои слова.
— То-то Рыков так со двора вылетел, — задумался Константин Викторович. — Как ужаленный. И злой как собака.
— Он знает, что мы его поймали, — покачал я головой. — Теперь пути назад у нас нету. Надо идти в контору Машиностроителя. Рассказать все. Я буду свидетелем.
— Поздно уже, — Константин Викторович глянул на часы. — В конторе спортивного общества никого не будет. Закончился рабочий день. А потом выходные начинаются. Да и, сам знаешь, директор наш в отпуске, в санаторий уехал. Будет только к сентябрю. Да и половина работников конторы в отпусках. Председатель вообще на спортивных сборах в лагере. Если даже мы все расскажем, дело сразу так просто в оборот не пустят. Тем более, все по-прежнему — наше слово, против егошнего.
— Надо попытаться, — сказал я. — Потому как теперь Рыков так просто это дело не оставит.
Суббота. Утро следующего дня
— Да Вадим, — сказал, кивнув Петр Гришковец, зам председателя спортивного общества «Машиностроитель», мастер спорта по тяжелой атлетике, судья по спорту первой категории, — слышал я про этого Вову Медведя. Алексей Владимирович как-то рассказывал нам о нем на совещании. Говорил, мальчик подает надежды.
Во второй половине августа по утрам, особенно ранним, уже бывало прохладно. Этим утром тоже было прохладно. Даже зябко.
Зябкостью в основном веяло от широких совхозных озер, огромными зеркалами развернувшихся перед Рыковым и его давним другом, а потом и родственником Петром Николаевичем.
— Странно, что ты его, Петр Николаич, хвалишь, — сказал Рыков, наблюдая за носиком поплавка, торчащим из зеленоватой глади озера. — Папка его тебе, в свое время, немало крови попил.
— М-да… — Вздохнул Петр Николаевич, и сосредоточил взгляд на поплавке. — О! Клюет.
Его поплавок с высоким древком стал прыгать, а потом и вовсе ушел под воду.
— Подсекай, — буркнул ему Вадим Рыков.
Петр Николаевич дернул удочкой. Из воды вырвался, хлещущий всем телом карасик. Судья качнул удочкой в свою сторону, поймал рыбешку и принялся снимать с крючка.
— Хороший, — довольно улыбнулся он, — больше ладошки.
— Ну. Давай его в садок.
Отправив рыбку в длинный садок, скинутый с обрывистого берега в воду, Петр Николаевич принялся поправлять наживку.
— Талантливый был, этот Серега Медведь, — проговорил судья. — Тело от природы крепкое. Будто под тяжести заточенное. Пришел бы в тяжелую атлетику лет в четырнадцать, а не в двадцать пять, как у него вышло, смог бы пойти на международный уровень.