Дима выдохнул, подставил штангу на плечи и торопливо поднял вес. Уже сейчас было видно, как ему сложно: на виске запульсировала жилка, губы сжались до белой кожи.
Когда парень только отошел от стоек, я понял, что он уже проиграл. Что он не встанет. А все потому, что Дима поторопился. Он слишком быстро отошел назад, слишком быстро и глубоко опустился.
Дима принялся подниматься. Он сделал усилие, и от натуги его спина тут же сгорбилась. Штанги придавила парня, и Дима, не издав ни звука, стал заваливаться вперед.
Не теряя времени, я бросился к нему. Успел схватить гриф слева, пока он не опрокинул мальчишку. Один из ребят-забастовщиков подоспел справа. Вместе мы приподняли штангу, освободили Диме плечи и водрузили ее на страхованные подставки.
Дима, торопливо выбрался из-под грифа, встал.
— Вот зараза… — Выругался он зло. Потом сердито глянул на меня.
— Целый? — Кивнул я вопросительно.
Парень оглянулся на своих. Ребята затихли, устремив в него свои взгляды. Не ответив, Дима пошел прочь, скрылся между парнями.
— Ну, кажется, теперь моя очередь, — ответил я, провожая его взглядом.
— Дима не сел, и ты не сядешь, — сказал Егор нахмурившись. — А он покрепче тебя будет.
— Посмотрим, кто будет покрепче.
Когда штангу снова закинули на стойки, теперь уже я приступил к ней. Когда снял со стоек, ощутил такое давление, что даже шагать с ней было сложно. Иной раз, всего один килограмм делает новый вес гораздо ощутимее старого. А тут пять… Пять килограммов.
Тяжело передвигая ноги, я отступил от стоек. Уже сейчас икроножные мышцы устали. Их стало жечь огнем.
Нужно только не допустить ошибки Димы. Нельзя торопиться. Сед должен быть глубоким, но контролируемым. Нужно уловить ту точку, из которой я все еще могу встать.
Медленно, контролируя мышцы ног, я стал опускаться. От тяжести даже задержал дыхание. Стиснул зубы так, что скрипнуло. В нижней точке седа хрустнули колени. Едва оказавшись в ней, я, изо всех сил отталкивая землю, стал подниматься. Мне казалось, будто я давлю сильно, как могу, но остаюсь на одном месте, будто не двигаюсь вверх.
Тогда я зажмурился. Зажмурился и просто стал давить. Давить изо всех сил. Почувствовал, как мало помалу распрямляются колени. Как вставляются, немного облегчая ношу. Когда я открыл глаза, увидел, что стою со штангой на плечах. В спортзале было тихо, словно в могиле. Изумленное молчание господствовало вокруг.
Выдохнув, я торопливо пошел к стойкам, чтобы скинуть с себя большой вес. Приблизившись, присел, чтобы положить штангу. В этот момент в поясницу прострелило так, что стона я уже не сдержал. Он прорвался сквозь сомкнутые губы.
Отступив от штанги, я не мог продышаться, ведь от боли в пояснице каждый вдох отдавался во всем теле.
— Смог! Смог!
— Встал!
— Гляньте, что вытворяет⁈
Друзья было кинулись ко мне, но я жестом остановил их. Стараясь не кривиться от боли в спине, выпрямился, глянул на забастовщиков. Они все удивленно смотрели на меня. Среди них был и Дима, явно не веривший своим глазам.
— Вот вы говорите, Рыков молодец, — сказал я. — Все хвалите его да хвалите. Мол, он лучший тренер. Да только таких вот результатов я добился, занимаясь у Константина Викторовича. Вот и имейте ввиду, кто лучший тренер.
С этими словами я устало снял атлетический пояс, который мне не помог. Слишком сильной была нагрузка. И пошел к лавке, чтобы посидеть.
— Вова, ты как? — Обеспокоенно подошел ко мне Сережа, когда я с трудом опустился на лавочку.
— Спину сорвал, — сказал я буднично.
— Вот зараза! Сильно?
— Нет. Но пойдет.
— Красава! Молодец! — Подбежал Матвей и, рухнув рядом, тут же хлопнул меня по спине.
Я выгнулся дугой зажмурившись от боли.
— Да осторожней ты, дубина! Вова спину сорвал! — Крикнул ему Сергей.
— Что сильно? — Виновато спросил Матвей.
— Жить буду, если ты меня не добьешь.
Константин Викторович пришел на тренировку минут через пять. Он застыл в дверях, видя, как вокруг меня собрались почти все ребята из группы. Они засыпали меня вопросами о тренировках под руководствам Константина Викторовича. Отвечал я односложно и нехотя.
— В шеренгу становись! — Крикнул вдруг тренер.
Ребята, услышав его голос, все как один, обернулись. Быстро выстроились в ряд. Даже компания забастовщиков нехотя заняла свои места. Я с трудом пошел к своему, выпрямился.
— Извиняй, ребзя, — сказал Константин Викторович. — Я тут чутка припоздал. Колесо по дороге пробил, а записки не было. Пришлось ехать на рынок на попутке, камеру новую покупать.
Константин Викторович внимательно осмотрел шеренгу.
— Я смотрю, все пришли, — проговорил он. — А вот тренер ваш, Рыков, не придет. Видали, что про него в газетах пишут?
Ребята зашептались удивленно.
— Вот и почитайте на досуге. Короче. Кто хочет, для тех я проведу тренировку. Кто нет — свободен. Все как в прошлый раз. Можете идти, я вас не держу.
Никто из группы не сдвинулся с места. Только Дима с Егором поколебались чуть-чуть, да и остались на своих местах.
— Что? Никто? — Деланно удивился тренер и сделал многозначительную паузу.
Даже после нее никто из ребят не сдвинулся с места.
— Ну тогда давайте приступим к тренировке, — улыбнулся Константин Викторович и добрыми глазами глянул на меня. — Сегодня у нас тяжелая, насилу.
— Болит? — Спросил тренер, опустившись рядом со мной у лавки.
— Так. Немного.
Тренировка кончилась. Я всю ее прождал на лавочке, потому что понимал: сегодня из меня плохой штангист. Однако остался я потому, что Константин Викторович вызвался подвести меня домой на мотоцикле. С больной спиной совсем не хотелось трястись на автобусе.
— Сработал твой план, — проговорил он, глядя через окно, как ребята уходят из школы по домам. — Семьдесят, говоришь, присел?
— Присел.
Тренер хмыкнул.
— Сильно. Прям сильно, Вова. Такого веса ты еще не брал.
— Очевидно, что был я к нему не готов. Но сдюжил.
— Теперь главное, спину сдюжить твою, — дядя Костя встал.
— Мое дело молодое. Быстро заживет.
— Ты подожди тут, Вова. У меня где-то в кабинете мазь была хорошая. Как раз на такие случаи. Сейчас принесу. Помажешь поясницу.
С этими словами тренер вышел из зала. Я же встал. Медленно поднял свой пояс, повесил на плечо. Глянул в окно. Там большинство ребят уже исчезло за воротами спортшколы.
Эх, недаром, я столько лет проработал с детьми в моей прошлой жизни. Помогли мне эти знания произвести на ребят из группы впечатления. Помогли вернуть их в группу. Пусть и ценой травмы.
Когда за моей спиной захлопнулась дверь, я обернулся. Рыков стоял на входе и полными ненависти глазами смотрел на меня.
— Как хорошо, что ты тут мне попался, сволочь маленькая, — прошипел он, — всю жизнь мне поломал, говнюк…
— Что вам тут надо?
— Я тебе покажу, чего мне надо, — гневно сказал Рыков и замкнул своим ключом дверь спортзала изнутри.
А потом направился ко мне, подобрав по дороге шестикилограммовую гантель.
Глава 8
— Вот коммунисты говорят, что бога нету, — сказал Рыков. — А как же это нету, раз уж он мне тебя так удачно подбросил?
— Мало вам срока за взяточничество, решили и убийство себе заработать?
С этими словами я встал с лавки. Спину тут же прострелило болью, и я поморщился.
— Что такое? — Заметил это Рыков. — Спинка бо-бо? Ну ничего. Проще тебя будет поймать…
У Рыкова, кажется, совсем поехала крыша. Он замахнулся гантелей и ринулся на меня. В последний момент я заметил замок, оставленный кем-то у лавки. Превозмогая боль, я пнул его под ноги Рыкову.
Замок покатился, и Рыков, споткнувшись об него, рухнул на четвереньки, потеряв гантель.
Задрожала дверь.
— Вова? — Послышался голос дяди Кости. — Вова? А чего закрыто?
— Тут Рыков! — Крикнул я, отходя от обезумевшего тренера.
— Что? Вадик? Вадик! Открой!
— Иди ты к черту, сукин сын старый, — проговорил вполголоса Рыков и поднялся.
— Вадик!
— Иди к чертовой матери, Костя! — Выкрикнул Рыков. — Ты мне, с твоим Медведем уже жизнь попортил! Не порти хоть мое последнее дело!
— Вадик! — Догадался Константин Викторович. — Не тронь Вову! Вадик!
В дверь забили. Потом бахнуло. Снова. Еще раз. Это Константин Викторович пытался выбить ее плечом.
Рыков попытался было встать, но я ему не дал. Быстро, как мог, я добрался до стойки с блинами, снял и кинул в него сначала полуторакилограммовый блинчик, следом — двух с половиной килограммовый, потом схватился за трешку.
Диски летели в тренера, а тот, прикрывая лицо руками, отмахивался от них что есть сил, стоя на коленях.
Когда в дверь бухнуло в последний раз, в зал влетел дядя Костя.
— Рыков! — Крикнул он. — Ты че удумал, ненормальный?
Я снял пятерку и кинул в Рыкова. Боль прострелила так, что сперло дыхание. Блин не долетел, а только рухнул на помост за пару метров до Рыкова.
Зато поднялся сам тренер. Он кинулся на Константина Викторовича с кулаками. Тут же дал ему в лицо. Щелкнуло. Дядя Костя отшатнулся и рухнул на землю. Рыков немедля оказался сверху, стал его душить.
— Сукины сыны… — тянул он при этом, — вы мне всю жизнь перепаганили… Карьеру загубили… семью разрушили…
— Вадик… — хрипел дядя Костя, пытаясь оттолкнуть его в лицо. — В-а-а-д-и-и-ик…
Пересиливая боль, я кинулся к ним. Набросился на Рыкова сзади, стал душить изо всех сил, пытаясь запрокинуть ему голову.
Вадим зарычал, запустил руку за спину и схватил меня за одежду. Рывком сволок, отбросив в сторону. Сам же снова принялся за дядю Костю: он отбросил от лица его руку, впился в шею так, что Константин Викторович вцепился в его пальцы на своем горле.
Когда я упал, боль в спине так сильно прострелила все тело, что несколько секунд я просто выгибался на полу, стараясь ее перетерпеть. Едва продышавшись, я обернулся.
Дядя Костя, сжав зубы, уставился на меня округлившимися глазами. Он потянул руку в немой просьбе о помощи. Я не мешкал. Тут же бросил взгляд на пол. Увидев валявшийся там блин на два с половиной килограмма, я бросился к нему.