— А зачем тебе сюда? — Спросил Константин Викторович, снимая шлем.
Мы приехали к совхозным прудам, что растянулись за городом. Тут, недалеко, был и новый мехток с современной, автоматизированной мельницей. А рядом с ней, стояла еще одна, но старая.
Здание ее было признано аварийным еще в шестидесятом году. Все толковое оборудование сняли и перевезли на свежеотстроенную новую мельницу. Эта же, приземистая, с серой, черепичной крышкой, стояла теперь домом-призраком, у раскинувшихся за городом сельско-хозяйственных полей. Там мне и назначили встречу хулиганы, похитившие Сашкину обувь.
— Я тут с ребятами собираюсь, — улыбнулся я.
— С ребятами? — Удивился Константин Викторович. — Вы же не собираетесь по старой мельнице лазить? Ее местные пацаны облюбовали. Постоянно там ошиваются. Да только это опасное занятие. Мельница на ладан дышит. Скрипит вся. Чуть подует ветерок — шатается. В прошлом году там даже парень один ногу себе сломал. Лазил по крыше и провалился.
— Не, — слукавил я, стараясь оградить дядю Костю еще и от этих детских разборок. — Мы удилища пойдем вырезать. В рощу. С пацанами из спортзала.
— Вот как, — улыбнулся он. — Ну тогда ладно. Я рад, Вова, что у тебя в зале друзья появились.
— Да, — я тоже показал старому тренеру свою улыбку. — Появились. Вот потому и иду, что мы договорились. А раз уж так, нельзя их подводить.
— Знаешь, как домой доехать? Отсюда тридцать восьмой ходит. Последний рейс у него в семь.
— Знаю. — Ответил я.
Константин Викторович вздохнул. Уставился на спокойные, под вечерним солнцем, пробивающимся сквозь серое небо, озерца.
— Красиво тут.
— Ну.
— Спасибо, Вова.
— За что?
Константин Викторович посмотрел на меня.
— Вкус ты мне к жизни вернул.
— А скоро верну и группу. Если Рыкова снимут, ребята говорили, пойдут к вам.
— Вот как. Ну тогда работы мне прибавиться. Через два месяца будет первенство Машиностроителя по тяжелой атлетике.
— Да, — я кивнул. — Слышал я.
— А слышал, что там будут сборную набирать?
— Сборную?
— Ага. — Константин Викторович посерьезнел. — Первый раз за три года будет у нас юниорская сборная. Ее хотят сформировать до декабря.
— А что будет в декабре?
— А в декабре, Вова, — Константин Викторович с улыбкой устремил свой взгляд на широкое поле, раскинувшееся в низине, под городом. — А в декабре будет такое событие, по сравнению с которым межрайонные соревнования — это настоящий детский утренник.
Глава 2
— Соревнования по тяжелой атлетике между спортивными обществами. Будут там и юниорские, и взрослые, — сказал Константин Викторович. — Наш Машиностроитель туда юниорскую сборную отправит. Будет там еще Новокубанская «Зоря». Ребята из Армавира. Да и много кто еще. Все это под эгидой ставропольского «Урожая» проходить будет. В Невинномысске, в тамошней спортивной школе олимпийского резерва.
— Сложные полгода нам предстоят, — сказал я и выбрался из люльки Юпитера.
— Хочешь попытать удачу? В Сборную попасть? — Догадался старый тренер.
— Хочу, — ответил я. — Хочу я понять, на что способен.
Выпрямившись, я развел руки, как бы красуясь перед Константином Викторовичем.
— Главное, — он хмыкнул. — Главное, чтобы все прошло в эти разы как по маслу. Чтобы безо всяких этих Гришковцов и Рыковых. Что б спокойно все было.
— Будем надеяться, — покивал я с улыбкой. — Будем надеяться, дядя Костя. — Ну ладно. Пойду я.
— Ты только на последний автобус успей! А то отсюда тебе пешком будет далековато!
— Ну и че делать будем? — Спросил Сережа, поглядывая на двор старой мельницы, развернувшийся метрах в ста-пятидесяти. — Их там уже вон сколько!
Он опустился в заросшую низенькой травой канаву, давно не использующегося оросительного канала. Видимо, решил, что могут засечь.
— Много собралось? — Я поднял голову, всмотрелся за поваленную изгородь из старых бревен и рабицы. — Не считали?
— Человек восемь, — с серьезным видом настоящего разведчика добавил Артемий.
Во дворе, на бревнах, у раззявленного входа в здание мельницы, сидели ребята. Были они разновозрастные. Самого младшего я оценил лет в четырнадцать. Старшего — в семнадцать. Перед ними расхаживал и смеялся тот самый парнишка в кепке-пирожке и брюках-клеш, которого я прогнал от ступеней спортивной школы.
— У них явный численный перевес, — заключил Артемий. — А нас всего пятеро. Да и один, не сказать, что боец.
С этими словами он глянул на пухленького Сашу. Перепуганный вусмерть, он сидел на дне канальца с таким видом, будто совершенно не понимал, что тут вообще происходит.
— Ну так что? — прижавшись к траве по-пластунски, спросил Матвей. — Пошли туда? Щас ми им быстро на орехи раздадим!
— В лоб нельзя, — покачал головой осмотрительный Артемий. — Говорю ж, перевес у них. Если кто тут на орехи получит, так это мы.
— Ты чего это? Боишься? — Удивился Матвей и показал Теме кулак. — Да у меня кулаки вон какие! Им всем хватит!
— Ну или ты утро будешь в травмпункте встречать, — кисловато заметил Артемий.
— Я тоже считаю, что нахрапом тут не получится, — покачал головой Сергей. — тут надо какой-то хитрый план.
— Ребят… — Заныл со дна канавы Саша. — Мож, пойдем, а? Чего мы тут вообще забыли? Плакали мои штангетки. Давайте, я просто папе все расскажу, как было. Лучше уж от него по шее получить, чем от каких-то хулиганов.
— Ты, Саша, — я обернулся. — Можешь идти, если боишься. Никто тебя за это не осудит. Это мои штангетки должны были у них оказаться, а не твои. Вот мне это все и расхлебывать.
— В беде мы тебя не бросим, — проговорил Сергей, не отрывая взгляда от хулиганов во дворе мельницы. — Надо этим козлам показать, как со штангистами связываться. Быстро отстанут.
— Я… Ну… — Замялся Саня. — Как же это я один уйду?
— Автобус ходит каждые тридцать минут, — сказал я. — До семи. Если хочешь, иди. Штангетки я тебе принесу на следующую тренировку.
— Если щас пойдешь, успеешь на ближайший, — глянул на свои часы «Юность», Артемий. — Как раз десять минут до остановки.
— А я против, чтобы он уходил, — нахмурил брови Матвей. — Мы за его штангетки, может, кровь будем проливать. А он что? Отсидится? Если уж идти в атаку, так всем вместе!
— Тихо, — шепнул я остальным, и все приникли к траве.
Один из мальчишек, лет пятнадцати, отделился от группы. Покуривая папироску, пошел к забору, наверное, по малой нужде.
— Значит так. Тут нужно по-умному, — сказал я. — Скажите, кто-нибудь бывал уже на мельнице?
Мальчишки, все как один, уставились на меня.
— Да кто ж там не бывал-то? — Хмыкнул Матвей.
— Я, вот, бывал, — пожал плечами Артемий. — Летом часто там гулял.
— А я там, в прошлом году, даже ногу сломал! — Похвалился Матвей.
— И я был, — кивнул Сережа. — Мы там, за мельницей, костры жгли летом.
— Ну.
— Было дело!
— Выходит, я один там не был, — улыбнулся я.
— Я тоже не был! — Пискнул со дня канавы Саня.
— Что там, на мельнице есть? — Спросил я. — Может, как-то сзади можно зайти, или сбоку?
— Ну… Там вообще много добра, — задумался Сергей. — Спереди старые стропила сложенные лежат. С той стороны, что за мельницей — куча мусора.
— Сзади пустырь, — добавил свои пять копеек Матвей. — Там забор совсем завалился. А за ним кушири, да дальше поле.
— Вот там, — Артемий приподнялся на локтях и указал пальцем. — Справа куча гравия. Старого такого. Мы на ней любили бороться, кто на верхушке удержится.
— Гравия, говоришь, — задумался я.
Я тоже привстал. Заметил, что за наваленными бревнами бывшего забора, и правда развалилась большая куча гравия, которой, видимо, когда-то собирались застелить двор, но руки так и не дошли. Притоптанная, но все еще высокая, она доходила чуть не до самой пологой крыши мельницы.
— А отсюда до нее можно по каналу добраться?
— Можно, — кивнул Сережа. — Там как раз пролезть от нас немного вправо, и в бузине будет тропинка.
— Хорошо, — я кивнул. — Есть у меня кое-какой план. Но сразу говорю, будет непросто. Придется попотеть.
Мальчишки переглянулись.
— Излагай, товарищ командир, — ухмыльнулся Артемий.
— Да, мы уже вызвались. Так чего ж отступать? — Пожал плечами Сергей.
— Давай, рассказывай, мне уже не терпится кулаки почесать! — Матвей даже подлез ко мне поближе.
— Саша? — Я глянул вниз. — Ты что думаешь? С нами, или домой?
Все мальчики застыли, ожидая, чего ж он скажет. Саша же, водя по всем нам каким-то виноватым взглядом, наконец пробормотал несмело:
— С вами я.
— Как арестовали? — Испугался Рыков.
— Так, — директор Алексей Владимирович пожал плечами, сидя за своим столом. — Час назад милиция увела. Гришковца обвиняют во взяточничестве. Покрайней мере, в попытке эту взятку, собственно, взять. Родственник он твой. Вот я и решил тебе рассказать.
Директор застал Рыкова в его кабинете. Тот, как раз заканчивал работу с тренировочными программами, когда Алексей Владимирович попросил его зайти на пару слов.
— И… И что? А что со мной будет? — Вырвалось у Рыкова, но он тот сразу замолчал.
Рыков понял, что задал совсем неуместный вопрос. Такой, будто он и сам как-то причастен к делу Гришковца.
— Это хорошо, что ты спросил, — немного недоуменно свел брови к переносице директор. — Потому как и по тебе есть новости. Мне председатель машиностроителя звонил. Сказал, что нужно донести до твоего сведения следующее: отстраняют тебя, Вадим. Отстраняют на полтора месяца, до дисциплинарного совета. Приказ придет завтра утром. Тогда и получишь под подпись.
— Отстраняют?.. — спросил он тихо. — Дисциплинарный совет?..
— Угу, — директор вздохнул. — Подробностей и я сам пока не знаю. Но приказ есть приказ. Тренировки тебе вести пока что запрещается. Потому группу передам Косте.
Из кабинета директора Рыков вышел злой как никогда. Досада и страх переплелись в его душе так плотно, что вылилось это все в жуткую злость, все сильнее закипающую с каждой минутой.