Не скажу, что прошлый вес был слишком сложным для меня. Я чувствовал в себе резерв, который могу еще использовать. Это я и собирался сделать.
Готовясь к подходу, я окинул зал. Увидел, как Матвей, с лавки, где сидели мои друзья, показывает мне большой палец, мол, нормально все будет. Увидел я также капитана, внимательно следившего за моим выступлением.
Был там и дядя Костя. Он стоял у входа в спортивный зал, скрестив руки на груди. На грубом, краснокожем от многих лет под Кубанским солнцем лице, читалось настоящее беспокойство. Пусть всем своим видом на этих соревнованиях он показывал окружающим, как он сказал «нейтральность», но я все равно понимал — тренер волновался за меня.
Я опустился. Вставил спину, взявшись за штангу. Потом медленно выдохнул, ну и тут же втянул воздух. Снял штангу. Резким движением я направил ее к поясу, потом поднырнул.
Если сначала вес казался мне не сильно значительным, то когда он обрушился на мое тело, я почувствовал сильнейшее давление: мышцы спины и таза задрожали; бедра стали неметь, когда напряженные мускулы застыли, держа свалившуюся ношу.
Тем не менее я вовремя вставил локти, удержал штангу над головой. Тревожным был лишь один звоночек: гриф заколебался, и чтобы он не рухнул за голову, пришлось немного податься вперед. При этом дельтовидная мышца правого плеча нездоровым образом заболела. Терпимо, но ее все же прострелило. Я не показал никому, что мне больно.
Вместо этого я напрягся всем телом и встал. Спустя секунды полторы, которые показались мне длиннее минуты, судьи-рефери вскинули свои белые флажки.
— Вес взят! — Крикнул главный судья. — Опустить!
Я скинул штангу. Привычным делом в зале раздались аплодисменты. Разминая плечо, я сошел с помоста.
— Красавец, — встретил меня дядя Костя. — Молодец. Хорошо взял.
Потом лицо его переменилось. Если сначала на нем отражалось спокойное облегчение, то теперь в глазах снова заблестели искорки беспокойства.
— Чего такое?
— Стрельнуло в плече, — признался я.
Я прекрасно понимал, что утаивать травму сейчас — это не лучшая идея. Все же, соревнования. И непонятно, как она отразится на дальнейшем выступлении. Правда, хоть плечо ныло, но не сильно. Я посчитал, что боль не должна помешать мне выступать дальше.
— Сильно?
— Не-а. Пойду схожу в травмпункт. Пусть дадут какую-нибудь согревающую мазь.
Дядя Костя одобрительно покивал.
— А что это ты? Плохо размялся? — Спросил он.
— Я? И что б плохо размялся? — Ответил я вопросом на вопрос.
— Ну да. Ну ничего. Бывает. Выступать же можешь?
— Еще как!
Я попросил у медсестры, что приехала к нам из городской поликлиники какой-нибудь мази. Та, естественно, предложила звездочку.
— Сойдет! — Сказал я.
Дальше пошло вот как. Последний свой, третий подход делал Марат. Мальчик, к моему удивлению, не опустил веса. Более того, он даже не оставил его прежним.
— На штанге сорок четыре с половиной килограмма! — Объявили перед выходом Марата.
Тот подошел и не взял вес. Штангу он подкинул едва до пояса. Дальше — побоялся.
— Вес не взят! — Объявил судья-рефери.
Черный как туча Марат сошел с помоста и быстрым шагом направился в коридор, что-то бормоча себе под нос.
Потом выходил Дима. Он взял сорок два, но штанга явно далась ему непросто. Об этом говорили напряженное лицо мальчика, когда он находился в седе, а так же то, с каким трудом он поднялся.
Подходило время моего последнего подхода на рывок. Я шел уверенно, и претендовал на первое место в этом упражнении. Дима Чирков был вторым, хотя и не так уверенно догонял меня. А претендентом на третье место стал мальчишка, оказавшийся темной лошадкой.
Парень, по имени Саша, тот самый, низкорослый, и, когда-то пухловатый. За последние полтора месяца он нормально скинул ну, попал в нашу весовую. Мальчишка одолел сорок два килограмма в своем последнем подходе на рывок и вырвался на третье место.
Когда я готовился к последнему своему выступлению, то не увидел Марата поблизости. В разминочной мальчишки не было. Не было и его дружков. Все они куда-то ушли. Зато в комнату зашел уже отстрелявшийся Дима.
— Молодец ты, — сказал он, скромно присаживаясь рядом. — Хороший результат показал. А у меня вот в последнем подходе вышло не очень.
— Это почему же? Вес ведь взят.
— Взят, — вздохнул Дима. — Да только штангу я на помост на радостях положил не аккуратно. Едва ли не бросил. Судьи объявили замечание. Мол, еще одна такая выходка и дисквалификация.
— Ну ты поаккуратнее, — сказал я, растирая побаливающее плечо.
— Слушай, а какой у тебя вес последним будет? Сорок восемь? Или подымешь до пятидесяти?
— Посмотрим, — пожал я плечами.
Правда, вес на последний подход был заявлен уже давно, и я не собирался его завышать. Нужно было оставить сил на толчок. Вот там может развернуться ожесточенное противостояние. К тому же я собирался поберечь поднывающее плечо.
— М-да… — Он вздохнул. — А на толчке ты как? Тоже не будешь дергаться, пойдешь также ровно?
— Посмотрим, — повторил я, но уже раздражение.
Я знал, что толчок, и является коронным Диминым упражнением. В нем он был лучшим в группе на последней проходке. Опережал меня на считаные килограммы.
— Я думаю, ты победишь, — заявил он как-то безапелляционно. — Слушай, а может не будет гоняться за весами? Пойдем с тобой также ровно. Я возьму второе место. Ты — первое. Зачем нам напрягаться лишний раз?
— Может, чтобы узнать, на что мы способны? — Хитро глянул я на Диму.
Он ответил непонимающим взглядом.
— Ну… Скоро будет большое первенство между обществами. Будет плохо, если ты получишь травму.
— А с чего ты решил, что я получу травму?
— Видел, как ты ходил к медсестре.
— Ты поменьше по сторонам смотри, побольше думай о соревнованиях.
— На помост вызывается… — Заговорили из колоколов.
Я встал.
— Ну, меня зовут. Я пошел.
С этими словами я вышел из разминочной.
— На штанге сорок восемь килограммов, — объявили из-за стола жюри.
Я снова поднялся на помост. Посмотрел на штангу.
«Сорок восемь килограммов, — подумалось мне. — В этом тельце я еще такого веса не рвал».
Хотя вес и правда был новым, я не чувствовал перед ним волнения. Не чувствовал страха. Правда, почти наверняка он придет, как только я стану рвать штангу. Тело снова может запротестовать, ощущая опасность наваливающегося веса. Правда, теперь мне не составит труда подавить этот страх силой воли, если даже он и правда появится.
Председатель жюри звякнул по настольному звонку, обозначая, что у меня осталось тридцать секунд для подготовки к упражнению.
Я по привычке встряхнул руками. Опустился и взялся за гриф. Привычная злая насечка впилась в кожу ладоней. А потом я почувствовал что-то неладное. Гриф был не в порядке.
Не мешкая, я выпустил его из рук, поднял правую, сигнализируя рефери, что что-то не так.
Судьи-рефери в недоумении замешкались. В жюри тоже стали переглядываться, не совсем понимая, что происходит.
— В чем дело? — Строго спросил молодой главный судья-рефери, — почему выпустил штангу из рук⁈
— Гриф неисправен, — сообщил ему я.
— Что? Как это неисправен?
Глава 19
— Не прокручивается, — сказал я громко.
Потом я продемонстрировал это рефери: стал крутить гриф, и железный шест, вместо того, чтобы вращаться во втулках, заставил всю штангу поехать на блинах немного вперед.
— Что за заминка? — Встал председатель жюри.
Ребята постарше, приехавшие из школы спортивного мастерства и работавшие сегодня техническими помощниками судей (они следили за весом на грифе и положением штанги, устанавливали на штангу вес), зашли на помост с обеих сторон.
Один из них опустился к грифу, попытался его повращать.
— И правда, — поднялся он. — Надо штангу под замену.
В Жюри дзинькнули настольным замочком, подзывая главного судью-рефери. Парень подбежал к столу, быстро посвящался с ними. Потом подозвал одного из ребят-технических помощников. Все вместе они стали тихо разговаривать.
В зале зарокотали. Я спокойно встал у штанги, ожидая, когда же в жюри распорядятся заменить штангу.
— Технический перерыв! — Объявил председатель жюри. — Пять минут!
— Это, видимо, после того как предыдущий атлет штангу бросил, — сообщил мне подошедший судья-рефери.
Высокий и крепкий парень, смерил меня взглядом. Поджал губы.
— Неприятно получилось, — заключил он. — Ну, ты подожди чуть-чуть. Сейчас гриф заменят, вес установят и подойдешь.
— Медведь! — Объявил председатель Жюри. — Ты пока свободен. Вызовем. Но далеко не убегай.
Покивав, я сошел с помоста. Пошел к коридору. Тут меня встретили дядя Костя.
— Сломался? — Спросил он.
— Угу. Не крутится.
— Плохо, — вздохнул он. — Штанга совсем новая. Директор ее под соревнования и берег. В зале на ней не занимались.
— Брак, наверное, — пожал я плечами.
— Однозначно. На ней и веса сегодня еще большого не было. Ну хорошо, что ты сразу, Вова, заметил. А если б она заклинила прямо посреди упражнения? Так и травмироваться недолго.
Я оглянулся. Пронаблюдал, как сломанный пустой гриф уносят, а заменяют его новым, видимо, самый свежим из тех, на которых занимались в зале. Ребята принялись быстро собирать вес.
— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге сорок восемь килограммов, — объявили в жюри.
— Плохая премета, возвращаться на помост дважды, — заметил дядя Костя недобро.
— Я в приметы не верю, — улыбнулся я.
— Ну и хорошо. Тогда с богом.
Когда я вернулся к весу и взялся за новую штангу, увидел серьезную разницу со сломанным грифом. Этот, хоть и был относительно новым, оказался, все же, не таким злым. Насечки на нем уже подзагрязнились от постоянных контактов с кожей атлетов. Это делало сцепление с ним не таким хорошим. Не критично, конечно, но все равно жаль. С новеньким грифом выступать всегда приятнее.