— Вес взят! — Прозвучало из динамика, висевшего где-то над сценой, — опустить!
Тут все было по-взрослому. Если на других соревнованиях рефери использовали флажки, то здесь, у каждого на столе, стоял прибор с сигнальной лампой. После каждого подхода она давала или красный, или зеленый сигнал. Лампы над помостом дублировали сигналы рефери, чтобы показать всем окружающим вывод судей по подходу. Все лампы судий-рефери дали зеленый сигнал. Первый подход окончился удачно.
Когда я вернулся с помоста, Сизого уже не было. Тогда я поспрашивал у ребят, не видели ли они старшего тренера, оказалось, что нет. Дяди Кости тоже не было нигде видно, и я решил обратиться напрямую к судье на карточках, чтобы узнать, а не напутано ли у меня там с весом без моего ведома.
Когда я направился вдоль сцены, на другую сторону, тут же наткнулся на Никиту.
— А ты хорошо выступил, — улыбнулся Никита, — слушай, а ведь я никогда тебя раньше на соревнованиях не видал. Ты давно занимаешься?
— Подожди, Никит. У меня сейчас дела появились. Давай сейчас с ними разберусь, и поболтаем.
— Дела? — Удивился мальчик.
— С судьей на карточках.
— С судьей на карточках у нас обычно тренера разговаривают.
— И у нас тоже. Но сейчас нужно поговорить мне.
Когда я добрался до судьи на карточках, воспитанно подождал, пока он проследит за установкой веса для следующего спортсмена, а потом заговорил с ним:
— Здравствуйте.
Судьей на карточках был серьезный худощавый, но широкоплечий мужчина. Немного сутуловатый, он обратил ко мне свое тонкокостное, с впалыми, гладко выбритыми щеками лицо.
— Здравствуй, — ответил он немного надменно. — Ты что-то хотел, мальчик?
— Хочу проверить мой заявленный вес.
Когда я назвал судье фамилию, он быстро пробежался по рукописным спискам.
— На новый подход вес еще не заявлен, — сказал он. — Хотя странно. Уже должны были бы заявить. Где твой тренер, мальчик?
Это обстоятельство мне тоже показалось странным, но я задал судье новый вопрос.
— Меня интересует уже взятый вес. Были ли там изменения?
Судья глянул на меня немного недоуменно.
— А ты не знаешь?
— Нет. Не знаю.
Судья почесал узкий подбородок.
— Как странно. Сейчас посмотрю.
Он снова погрузился в свои списки, и через полминуты выдал:
— Твой старший тренер заявил поднятие веса с сорока трех с половиной до сорока пяти. А что, у есть какая-то проблема? Если да, зови тренера, разберемся.
— Спасибо. Если что — обращусь.
После я направился обратно к своей команде, ждавшей кто в коридоре, кто в разминочной.
— Старший тренер не появлялся? — спросил я у Артемия, который вместе с Сережей спустился с трибун. — Не видели его, ребят?
— Не-а, — пожал плечами Артемий. — А что такое?
— А дядю Костю?
— А его видел, — вклинился Сережа. — он, кажется, в разминочной был. Потом ушел в тренерскую.
Я кивнул и пошел вперед по коридору.
— А что такое, Вов? — Крикнул мне в ответ Сережа.
— У меня вес не заявлен! — Обернулся я.
Тренерская располагалась немного дальше разминочной и направо по коридору. Это была просторная комната, где, на время соревнований, вели свои дела тренера разных сборных.
Не успел я пройти разминочную, как снова встретился там с Никитой. Мальчик выглядел обеспокоенным.
— Вова, а ты моего тренера не видел? — спросил он. — Родиона Филипповича? Он такой, невысокий, толстенький.
— Нет, не видел, — покачал я головой. — А что такое?
— Он у нас старший тренер, а Евгений Миронович, другой наш тренер, сказал мне, что мой вес на второй подход еще не заявили. Велел найти по этому вопросу Родиона Филипповича. Он и сам его ищет, да только его нигде нету.
— В тренерской был? — спросил я.
— Нет, не был. Но наверное, Евгений Миронович там в первую очередь посмотрел.
Я задумался. Как-то все это было скользко и странно.
— Пойдем-ка со мной. У меня та же проблема. Сейчас разберемся.
Мы потопили к тренерской. Заглянув внутрь, увидели, что наших тренеров там не оказалось. Зато был дядя Костя, который тихонько разговаривал с одним из ребят, что были постарше. Видимо, обсуждали какую-то тактику. Оказалось, он тоже не видел Сизого.
— Куда ж они девались? — Недоуменно потер шею Никита, когда мы вышли из тренерской.
Потом Никита вздохнул, продолжил:
— Ладно. Пойду хоть в туалет сбегаю, пока есть время.
Решив, что неплохо было бы проверить и туалет тоже, я вызвался пойти с ним. Там тренеров тоже не оказалось, однако мы услышали знакомые голоса у небольшого черного хода, который открыли немного дальше по коридору.
— Слышишь? — Спросил я.
Никита прислушался, робко покивал.
— Кажется, там Родион Филиппович. Вроде его голос.
— Ну-ка, пойдем.
Мы отправились к коридору.
— Зря ты опять это затеял, — Прозвучал незнакомый мужской голос, видимо, принадлежащий Родиону Филипповичу.
— Я затеял? — Удивленно спросил Сизый. — Родник, я тут не при чем. Все знают, что ты меня тогда подсидел. Что если б не ты, я бы в Усть-Кубанске сейчас не торчал.
— Окстись. Чего ты такое говоришь?
— Они что там, ругаются? — Спросил полушепотом Никита.
— Похоже на то, — кивнул я.
— Но… Почему? Что случилось-то?
— Вот сейчас и узнаем.
Глава 26
— Слушай, — вздохнул Димидис немного растерянно, — заявления мы подавали вместе. Я, что ли, виноват, что у них там, в Ставрополе только одна свободная тренерская должность была? Было бы две, взяли бы обоих. Да и вообще, чего тебе в Усть-Кубанске не нравится?
Мы с Никитой переглянулись. По взгляду мальчика, я понял, что он мало что понимает в сложившейся ситуации.
У меня же, между тем, были уже определенные подозрения. Кажется, наш Сизый не поделил с Димидисом должность, и за это на него очень обиделся. Да только при чем тут мы с Никитой? Мы штангисты, нам выступать надо, а Сизый что-то мутит-крутит.
— Может, не станем подслушивать? — Скромно шепнул Никита. — Это как-то нехорошо, а?
Я задумчиво глянул на мальчика. Потом кивнул:
— И правда. Нехорошо. Так что ты иди, а я за тобой. Мне еще к дяде Косте, в тренерскую зайти надо.
Мальчик помялся пару мгновений и тоже кивнул. Несмело оглядываясь, он потопал прочь от черного хода.
А я остался, решив что надо еще послушать. Я надеялся узнать, почему Сизый гонит меня вперед, против Никиты. Почему так важно ему, чтобы я побил Белоусова на помосте.
— Что мне не нравится? Да хотя бы зарплата! А у меня семья большая — двое детей! Машину хочу купить. А ты, вон, ездишь уже пади на…
— Да какая разница, на чем я езжу⁈ — Возмутился Димидис. — Витя, ты на этом Ставрополе вообще помешался!
— Да потому что, я ничем не хуже тебя! Подумаешь, поменял ты немного подход в расчете тоннажа, и что? Чи не прорыв!
— Мой подход к тренировкам работает, — Димидис сердито понизил голос. — Я по нему, как раз с Белоусовым занимался. Если мальчик и дальше продолжит показывать хороший результат, мне разрешат вести моим методом всю группу.
— Туфта это все! Манипуляция циферками!
— Что?.. Туфта?.. Я, знаешь ли, на расчеты не один год потратил…
— А знаешь, что я думаю, Родик? Думаю я, что это все подлог! Я видел, как ты тренируешь! У нас с тобой подходы были всегда одинаковые! А услышал я о твоем, только когда пришлось переводиться! Выдумал ты это все, чтобы попасть на самое хлебное место!
— Витя, очнись! Я уже почти год тренирую Белоусова с применением нового расчета нагрузок и что⁈
— А то! Докажу я на этих соревнованиях, что глупости все это! Что Медведь твоего Белоусова одолеет! А система твоя — не что иное, как подлог!
Я задумался. Выходит, вот как случилось: видимо, было решено перевести этих двоих из Краснодара по какой-то причине. Оба хотели в Ставрополь, в СО Урожай попасть. Да только попал один Димидис. Вот Сизый и разозлился, посчитав, что Димидис его подсидел.
Холодная злость стала густеть у меня в груди. Я решил, что не позволю Сизому использовать меня, чтобы что-то там доказать, чтобы обидки свои потешить.
— Подлог?.. Ну знаешь, Витя… — Возмущенно прошипел Димидис. — Белоусов у меня получился — отличный спортсмен. Спортсмен, подающий надежды к большим достижениям. Чего бы ты там себе ни напридумывал, но никакой Медведь его не одолеет на соревнованиях, понял⁈ Да ты… Да ты его даже сам не тренировал!
— Какая разница, тренировал или нет! Все увидят, что ничего особенного в твоем подходе к тренировкам и нету! — Зло крикнул Сизый.
Димидис ничего ему на это не ответил. Я только услышал, как зашаркал он ногами, заходя с улицы в коридор.
Стоявший все это время за приоткрытой дверью, я прильнул к стенке, прижался к ней. Железную дверь распахнули, и она чуть было не врезалась мне в нос. Благо я успел перебраться ближе к углу.
По коридору зашаркало. Это уходил Димидис.
— Нечего сказать, да? — Бросил ему в ответ Сизый. — Ну и иди. Посмотрим, кто из чего сделан!
Поссорились, значит. Хреново. Если Димидис закусил, может начать гнать и Никиту Белова. Очень может быть, что ничего хорошего из этого не получится.
Когда ушел и Сизый, я аккуратно пробрался обратно к тренерской, позвал дядю Костю. Кратко рассказав ему, что происходит, я заявил, что хочу передавать вес судье по карточкам через него. Конечно, дядя Костя согласился.
Я даже слышал чуть позже, как они ругались с Сизым по этому поводу.
Вот, объявили выход Никиты. На штанге оказалось сорок девять килограммов. Показалось мне, что скачок очень уж сильный. Немало энергии придется вложить мальчишке, чтобы одолеть такую штангу.
Когда я ждал и своего выхода, увидел, как неуверенно мальчик смотрит на вес, а Димидис его успокаивает. С решительным лицом что-то упорно разъясняет. Мальчик же только кивнул и пошел на вес.
Когда, на помосте, он подошел к грифу и попытался вырвать штангу, то не удержал ее над головой, выронил из седа.