Я нахмурился, наблюдая, как Белоусов, опрокинувшийся назад, сидит и растерянно смотрит на упавшую пред ним штангу. Я обернулся. Сизый довольно хмыкнул, скрестив руки на груди.
Когда объявили «Вес не взять» мальчик спустился с помоста. Димидис принялся что-то эмоционально ему рассказывать.
— М-да… Не взял, — сказал дядя Костя.
Старый тренер тоже стал внимательно следить за мальцом, когда услышал о конфликте Сизого с Димидисом.
— Тренер стал его тоже гнать, — заметил я. — Прямо как Сизый меня.
— Мальчик распереживался, вот и не взял вес, — сказал дядя Костя. — Тренер на него давит.
— Вызывается Владимир Сергеевич Медведь. На штанге пятьдесят килограммов, — прозвучал голос председателя жюри.
— А мы заявляли сорок восемь с половиной, — сказал я, глядя на дядю Костю.
— Поднял. Без нашего ведома. Ничего, я сейчас.
С этими словами дядя Костя пошел к судье на карточках, чтобы заявить запланированный вес. Все же, мы собирались придерживаться изначальной тактики, и, оставив позади большинство спортсменов, идти ровно, оставляя силы под толчок.
Когда объявили об изменении веса и технические помощники стали перерснаряжать штангу, ко мне подошел Сизый.
— Вова, ты чего? Зачем занижать? — спросил он недовольно.
— А зачем задирать? — Ответил я, глядя старшему тренеру в глаза снизу вверх.
— Да ты ж пятьдесят! Вырвешь, как ни в чем небывало!
— Вырву, — я кивнул. — Но, но вы снова без моего ведома заявили вес.
— Витя, это не правильно, — поддержал меня дядя Костя. — Спортсмен должен знать, к чему готовиться на помосте.
— Твой Медведь готов к таким весам! — Возмутился Сизый. — Он сделает и пятьдесят, и пятьдесят пять! Если уж ты и не веришь в собственного подопечного, то я очень даже верю!
Дядя Костя не ответил ему. Он только отвел взгляд.
— Я в него верю. Но не позволю пользоваться Вовой, — сказал он холодным тоном.
— Пользоваться? Это ты о чем? — Быстро-быстро заморгал Сизый в замешательстве.
Прозвучал первый сигнал, сообщающий о том, что мне надо на помост.
— Я пойду, — сказал я. — Если вы думаете, Виктор Михайлович, что можете давить на меня также, как давит на Никиту Димидис, вы очень ошибаетесь.
Оставив Сизого с раскрытым ртом, я зашел на помост. Хоть вес и был серьезным для меня, я взял его довольно легко, вырвавшись на первое место в зачете по рывку.
Когда мой подход окончился, я спустился со сцены. Увидев внизу Никиту, сидящим на табурете, пошел к нему.
— Ну как ты? — Сказал я поникшему мальчишке.
Тот понял взгляд.
— Хорошо ты выступил, Вова. Молодец. А я, вот, что-то сплоховал.
— Тренер заставил тебя повысить? — спросил я.
— Угу, — ответил мальчик не сразу. — Я не думал, что он захочет поднять вес настолько. Мы планировали сорок восемь с половиной.
— Как я.
— Как ты, — кивнул он.
— Но самое обидное-то, что на тренировке я брал пятьдесят. И пятьдесят три брал. А тут — не смог. Не знаю, что такое? Штанга просто ходуном в руках заходила.
— Какой ты заявил на следующий последний подход? Тот же? Или больше? — Спросил я.
— Пятьдесят четыре. Надо наверстать за прошлый подход.
— Твоя идея? — Вопросительно кивнул я.
— Нет. Тренера.
— А ты как, готов?
— Готов, — заявил сначала мальчик, но потом нерешительно опустил взгляд. Добавил: — Не знаю.
— Почему?
— Кажется… Я боюсь штангу. Не знаю почему.
Мальчик с этими словами глянул на своего тренера Димидиса, болтавшего с каким-то мужчиной.
— Какой вес ты взял бы? Какой уверен, что возьмешь?
— Пятьдесят два с половиной должен взять.
— Значит так, — я подвинул пустую табуретку к себе, сел рядом. — Если уверен, что сможешь взять пятьдесят два, то поменяй. Не лезь на рожон.
— Но тренер говорит…
— Тренера наши в плохих отношениях, — сказал я. — Доказывают друг другу, у кого кулак больше. Ну прям, как дети какие-то. Не иди у тренера на поводу. Попроси его поменять. Настойчиво попроси.
— Тише едешь, дальше будешь? — Спросил Никита с кривоватой ухмылкой.
— Нельзя позволять, что б за тебя что-то решали, Никит. Именно ты будешь там, над штангой стоять. Тебе ее рвать. Ты и должен трезво оценивать свои силы, если тренер сам себя с понтолыку сбил.
— Знаешь, Вова, а ты, наверное, прав.
Никита встал с табурета.
— Я пойду заявить другой вес.
Мальчишка ушел, и я вернулся к своей команде. А потом, когда объявили выступление Никиты, я очень удивился.
— На штанге пятьдесят пять килограммов!
— Ого, — хмыкнул дядя Костя.
— Еще поднял. На килограмм поднял, — задумчиво проговорил я.
Мальчишка вышел на сцену. Подойдя к штанге, он, с трудом, но вырвал вес. Положив ее, он весело поднял руки, даже прыгнул от радости.
Теперь в его поведении что-то поменялось. Казалось, будто Никита воодушевился, что ли.
— Ты сам столько поставил? — спросил я, когда Никита поговорил с Димидисом и вернулся на нижнюю лавочку, чтобы отдохнуть.
— Да. Последний подход. Решил, будь что будет. Пятьдесят пять я еще не брал. И тут, после твоих слов, я подумал: а ведь чего мне терять уже? Проиграю так проиграю. Но зато сам решу, как мне подходить.
— Ну если так, — я улыбнулся. — То хорошо.
На третьем подходе я взял пятьдесят два с половиной. Вес был меньшим, чем у Никиты, но в сумме трех успешных подходов, по очкам, мы шли вровень.
Впереди ждал толчок. В этом упражнении я хотел начать с шестидесяти килограммов, и добраться до шестидесяти восьми, к последнему подходу.
Объявили перерыв. Зрителей на трибунах поубавилось: кто-то пошел в местную столовую, чтобы пообедать, другие высыпали на улицу, на солнечную и морозную погоду.
Мы с ребятами тоже решили перекусить, а после обеда, я встретил Никиту, который был в столовой со своими родителями, пришедшими на его выступление. Была там и маленькая Марина, возившаяся с котенком, как с собственным дитятком.
— Я видел, что тренера наши снова ругались, — сказал Никита, когда мы вышли в большой, полный наград и памятных грамот зал при главном входе. — Они чуть ни кричали друг на друга. Вообще, не могу понять, чего они не поделили?
— Место не поделили, — пожал я плечами. — Виктор Михайлович тоже хотел в Ставрополь. Но вместо него взяли твоего Димидиса. И ладно бы в этом была главная беда. Дело тут в другом.
— В чем? — Удивился Никита.
— В том, что они теперь хотят использовать нас с тобой, чтобы друг друга больше в этом споре ранить. Вот поэтому тебя твой тренер и гнал.
— Он был очень доволен, когда я вырвал пятьдесят пять.
— Еще бы, — я хмыкнул. — А мой ходил хмурый, как полено.
Никита хохотнул.
— Знаешь, что? — спросил он. — Как-то это неправильно, чтобы взрослые свои проблемы решали за счет нас.
— Согласен, — одобрительно кивнул я.
— Да вот только что тут сделаешь?
— Можно пропадать им урок, — я хмыкнул.
— Урок? Какой урок? — Заинтересовался Никита.
— А вот иди сюда. Сейчас я тебе расскажу, что имею в виду.
— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге шестьдесят килограммов!
Этот вес я взял с определенным усилием, но достаточно просто. Когда спустился с помоста и отошел к своим, встретился с недовольным взглядом Сизого.
Он поставил мне шестьдесят два с половиной, но мы с дядей Костей почти сразу сменили заявку.
Сразу за мной объявили и Никиту. На штанге у него было… шестьдесят килограммов.
Мальчик толкнул их, а когда вернулся под сцену, тут же нарвался на сердитого тренера Димидиса, который стал его отчитывать. Видимо, дело тоже касалось веса.
— Нехорошо это, — пробурчал дядя Костя, наблюдая за всем происходящим.
— Пойдемте, — сказал я и потопал к ним.
— Вова! Ты куда⁈ — Позвал меня дядя Костя, но, видя мою решительность, все же пошел следом.
— Чего сегодня с тобой твориться, Никита? — Вопрошал Димидис. — Ты чего как девочка капризничаешь? Вот какой вес я тебе изначально ставлю, такой и бери!
— Мы с вами все планировали по-другому, — очень виновато и робко ответил ему Никита.
— Почему из-за вашей с Сизым ссоры, должны страдать мы? — Тут же спросил я у Никитиного тренера.
Тот удивленно расширил глаза. Посмотрел сначала на дядю Костю, потом на меня.
— Я знаю о вашей с Сизым ссоре, — проговорил я решительно.
— Чего? Чего ты такое говоришь, мальчик? — Удивился он еще сильнее.
— Стыдно вам должно быть, товарищ, — укоризненно покивал ему дядя Костя. — Вы зачем в свои дела вплетаете детей?
Димидис, было, сначала хотел что-то возразить, но не решился. Он только опустил взгляд.
— Мы с вами по-другому планировали, — снова напомнил ему Никита.
Димидис поджал губы в нерешительности. Потом посмотрел на Сизого.
— А откуда ты знаешь про нашу с Сизым перепалку? — спросил у меня Димидис смущенно.
— Слышал. Никита тоже слышал, как вы с ним на перерыве ругались.
Никита, подтверждая мои слова, покивал. Это совсем вогнало в краску тренера, и тот даже опустил взгляд.
— Сам не знаю, что такое на меня нашло, — проговорил он тихо.
— Вы давите на ребенка, — сказал дядя Костя. — Вот он и заронил свой второй подход на рывке. Волнуется, сами, что ли не видите? Вы его поддерживать должны, а не давить.
Димидис робко покивал. Потом раздул ноздри своего большого носа, тяжело вздыхая.
— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич. На штанге шестьдесят килограммов.
— Такой же вес поставили, — сказал Димидис.
Ничего не ответив, я только ухмыльнулся. А потом направился на помост. Вес я взял без особых проблем. Услышав заветное «вес взят», пошел ждать следующего, второго подхода.
Сизый ждал, когда же Никита сделает свой следующий ход. И он сделал, обозначив шестьдесят пять килограммов. Мальчишка успешно толкнул и его.
Как только это случилось, Сизый направился к судье по карточкам, да только мы с дядей Костей преградили ему путь.