— Боец Анохин по вашему приказанию прибыл! — Отрапортовал Ванька, приставив по-уставному винтовку к ноге.
— Ученик Петров по вашему приказанию прибыл! — Старательно тянулся и повторял за Ванькой Генка.
Командир после второго доклада поморщился, как и Парамонов. Каждый по своей собственной причине, но оба не испытали радости.
— Говоришь, штатские? А это тогда кто?
— А этот боец к нам прибился на днях. Он вроде вас, такой же окруженец.
— Боец Анохин, до выхода из окружения поступаете в моё распоряжение. По выходу к линии фронта вы будете проверены на предмет причин и обстоятельств оставления своей части.
— Заодно и вас проверят тем же макаром, — не удержался от комментария Парамонов.
Он посмотрел на Ваньку, внезапно оказавшегося бойцом Анохиным. Среди прочих военных тот отличался ухоженным видом и накормленным взглядом. Да уж, любить природу — это вам не по лесам скитаться. А еще у Анохина в руках была самозарядная винтовка.
— Боец, со своим оружием обращаться умеешь? — Взял его в оборот какой-то сержант с пилой из трех треугольников на петлицах, по виду вполне матёрый вояка.
— Научили, — и Ванька мотнул головой в сторону штатского мордоворота.
— И патронами богат?
— Патронов у них валом. Что есть, то есть.
И сразу стало понятно, что ментально Ванька уже не с гражданскими в обществе, а с бойцами в сводном отряде. Это «у них» чётко дало понять расклад.
— Товарищ батальонный комиссар! А меня в свой батальон возьмите! У меня тоже винтовка! Я знаете сколько немцев уже перебил!
Второе предательство было уже не таким внезапным. А еще Парамонов решил, что очень удачно он не выдал в этот раз и Генке «Светку». Следующая мысль была про то, что теперь его версия про гражданских, тихонько бредущих с подобранными винтарями в сторону знакомой деревни, не проканает. Блин, Ванька их сдаст с потрохами. И Генка. Не убьют, так раскулачат. Впрочем, всё равно собирался делиться нечестно нажитым, чего уж там. Идут босяки босяками с тремя патронами на двоих.
Глава 16Гости
Обстановка не накалилась, но обещала стать таковой в скором будущем. Это что получается, ходит по лесу какой-то непонятный тип, вооружает кого-попало, еще и боеприпасов у него завались. А самое неприятное, не чувствуется у него пиетета и просто уважения к героическим бойцам Красной армии. Парамонов со всей свойственной ему тактичностью быстро снизил накал страстей, буквально одной фразой:
— В какой батально, Генка? Потерял товарищ командир свой батальон где-то. Оружие, транспорт, личный состав, всё профукал.
— Рот закрой, гнида! Пока ты по лесам прячешься да жируешь, люди врага били, на своих рубежах до последнего стояли, смерть принимали за вас. — Старший сержант уже врезал бы прикладом по этой лоснящейся роже, но соблюдал субординацию. Есть постарше него командир.
— Ну вы-то смерть не приняли, если я не ошибаюсь, живые пока по лесам бродите. Так что этим мне тыкать не тебе, э-э-э, сержант, да? А если про битых немцев заговорили, то скажи-ка, сколько вы их поубивали с начала войны? У нас на пятерых небось уже полсотни трупов фашистских. Генка, ты лично скольких упокоил?
— Двух или трех, дядь Саш! А еще двоих дядька Вася с дядькой Алексеем штыками добили. Эти же не считаются за мной.
— Понял, сержант, кто тут Родину защищает? — Парамонов и в самом деле не очень уважительно общался с вооруженными бойцами Красной армии, хотя и понимал, что в массе своей именно они герои. Именно эти слабые по отдельности люди смогли остановить машину смерти, бросаясь под её катки. Но чёрт побери, это не повод позволять помыкать собой конкретно этим оборванцам!
— Воюешь, говоришь, — командир сводного взвода пристально посмотрел на штатского. — А оружие где берете? И кто ты такой, обозначь себя, всё-таки.
— Оружие мы берем у немцев. Без спросу, понятное дело. А кто я такой? Просто беженец, который не захотел бежать без пользы. Раз уж мы всё равно пробираемся на восток, то чего бы попутно не надавать по рукам этим. Да мы все штатские, только Ванька прибился из служивых.
Краском еще раз внимательно оглядел незнакомца. Чёрт его знает, кто стоял перед ним! Вроде не военный, выправки не видно, той неистребимой «военной косточки», проглядывающей в фигуре. Что это за вид⁈ Пояс, вдетый в галифе явно гражданский, да еще и заграничный. Карманы пиджака оттягивают какие-то тяжести, наверняка обоймы к винтовке. Кто носит обоймы в карманах? Лямки вещмешка намекают, что он скорее всего пустой, словно его хозяин не несёт запас за плечами, а идет за каким-то добром. И при всем беспорядке в одежде уверенность во взгляде и ощущение силы. Вернее, права разговаривать с батальонным комиссаром на равных.
— Кто все? Кто все штатские?
— У нас, понимаешь, общество любителей природы организовалось. Дядя Василий, дядя Алёша, Генка, ну и я — дядя Саша. Гербарии собираем, грибки сушим редкие. А потом говорят, война. Ну мы и подались в Могилевскую область, так сказать до дому. — Некоторые моменты Парамонов в своём рассказе опустил нарочно, о чём-то не стал говорить просто, чтоб не затягивать беседу.
— Общество? И все без фамилий? Просто дядя Саша и дядя Вася? — Батальонный комиссар прищурился. — То самое общество, про которое я подумал? Часы иностранные у всех у вас? Или скажешь, с убитого снял, помародерничал?
— Часики еще с довоенного времени у меня, американские. Хорошие часы, не подводят. А про мародерку ты зря, командир. Мы врага к себе не звали, раз пришел, пусть не удивляется, когда мы его до нитки оберем. И оружие нам нужнее, и продукты мертвым гансам ни к чему.
— Устав запрещает обирать мертвых солдат противника.
— А мне на ваш устав насрать, мы люди не военные. И вообще…
— Что, вообще, договаривай.
— Если устав мешает воевать, значит в топку такой устав. Голову надо использовать, гибкость проявлять, а не только строем ходить.
— Чем тебе строй помешал?
— Тем, что вместо строевой подготовки надо было бойцов полезному учить. Да что я объясняю, вы ж лучше нас всё знаете. Сейчас ты Генку моего в строй поставишь и под пули дуриком пошлешь. Как у вас принято.
— Не нужен нам твой Генка, пусть домой бежит. Что он в немцев стрелял, верю, молодец пацан. Но нам и без него непросто будет через линию фронта проходить. Кстати, винтовки добровольно сдашь, или как? — И оглянулся на своих бойцов, вроде как просто стоящих вокруг.
— А ты кто такой, чтоб я тебе своё имущество сдавал? Или просто применяешь махновский принцип «грабь награбленное»?
— Я представляю Советскую власть, так что изволь подчиниться.
— Ой, звиздишь, комиссар! Врешь как Троцкий! У нас вся власть принадлежит Советам. Напоминаю: Советам народных депутатов. Ты депутат?
— В условиях военного времени на оккупированной территории я…
— … ты дезертир, окруженец и человек, без приказа оставивший свою позицию. Или у тебя приказ был на отступление? — Каждое слово больно било по всем бойцам, но сильнее всего по их командиру.
— Был! Представь, был такой приказ! — Заорал он, побагровев лицом, а потом схватился за кобуру. Еще секунда, и он овладел собой. — Был приказ старшего по званию просачиваться группами из окружения и выходить на соединение с частями Красной армии.
— Тогда к вам нет вопросов, тогда всё верно сделали. Выходите на соединение.
— А ты?
— Мы. Мы будем бить немца, раз больше некому. Так что винтовки нам самим нужны. — И не давая возразить краскому, Парамонов продолжил, — а я вам патронов отсыплю нормально. И подхарчиться дам. Давно ели, поди?
— Вчера. Реквизировали в деревне немного продуктов.
— Вот молодцы! Уже местное население пограбили, а я думал, с меня начать хотите!
— Мы не грабили. Красная армия плоть от плоти советского народа.
— Ага. Народ вас кормит, вооружает, а вы бережете его мирный сон.
— Заткнись уже, и так тошно. Не хочешь говорить, кто ты есть, не говори, а издеваться не надо. Сам вижу, что ты непростая птица, и не моего ума твои задачи. В самом деле поможешь с продуктами?
— И патронов обещал! — Встрял старший сержант, раскатавший было губу на всё оружие этих странных людей, но по всем признакам, пролетевший мимо второй СВТ.
— Обещал, значит дам. Можем прямо сейчас отправляться в наш лагерь, если вас тут ничего не задерживает. Еще раз напоминаю: у нас на базе документов нет ни у кого, фамилий тоже нет. Только имена. Пошли что ли?
— Пошли. Ярый, строй взвод!
— Погоди. Генка, в боевое охранение впереди отряда — пошёл! Идешь сильно впереди, о встречных сообщаешь сразу. Ванька! — И штатский сделал паузу, посмотрев на батальонного комиссара, дождался его кивка, — Идешь впереди и справа от группы, та же задача.
Молодой боец, как и подросток, посмотрел на старшего по званию, убеждаясь подтверждения полученной команды. А потом подхватился и трусцой побежал вперед за Генкой.
— Так, бойцы, у кого патронов совсем нет, поднимите руку! — Продолжал распоряжаться непонятный всем дядька. Когда руки были нерешительно подняты аж шестью бойцами, он сделал подзывающий жест. — Блин, вас как много, по пять патронов дам тогда на нос.
И штатский полез в карман пиджака, покопался там, а после снял с плеч вещмешок, достав запечатанную пачку патронов. Командир сначала возмутился такой простой хитрости с выявлением «пустых» бойцов, но увидел, что «дядя Саша» в самом деле раздаёт патроны его людям и решил, что враг не стал бы усиливать бойцов за здорово живешь.
Один раз отряду пришлось садиться в заросли по сигналу передового охранения и ждать, когда по дороге, через которую они должны были перейти, пройдут немцы. Противника было много, до роты. Шли они маршевой колонной в полной уверенности в своей не то безопасности, не то неуязвимости. Выглядело это так, словно не взвод Старостина на своей земле, а эти.
— Может, ударим? — Шепотом начал советоваться комиссар с Александром.
— Человек тридцать положим, это да. А потом сами с гарантией ляжем тут. Расклад один к одному — так себе история. У меня пока один к пятидесяти, хочу и дальше с таким счетом играть.