А послушать было что. На той стороне поля, которая терялась во мгле, кто-то тоже явно занимался тем же процессом. Где-то вдалеке завыл волк, кто-то стрекотал, наплевав на ночную пору. Дуняша громко хрумкала пшеницу, периодически выдувая свои фирменные рулады из ноздрей. Короче, гробовой тишины не наблюдалось. Крестьяне тоже слышали возню вдалеке, так что сильно в хлеба не углублялись, срезая колосья ближе к своему краю поля.
Навалили, накинули брезент от росы и прихватили веревкой — можно ехать. Ехали снова по дороге, на телеге с грузом без дороги пройдешь. Даже на рассвете, когда вроде уже всё видно. Ближе к тому месту, где приметили танк возле моста, свернули сначала на обочину, а после разведали место, где можно было совсем спрятаться. С собой Парамонов взял Алексея, оба на всякий случай вооружились автоматами.
Задача перед унтер-офицером со смешной фамилией Штро, командиром отделения трофейной команды стояла простая только на первый взгляд. Ему было поручено перевезти целенький советский тяжелый танк невообразимого калибра сто пятьдесят два мм с непробиваемой броней на временный склад трофейного бронетанкового и артиллерийского вооружения. Первая попытка была провалена. На приписанном тягаче танк начали перевозить на платформе по утвержденному маршруту, пока не уперлись в мост. По карте капитальный мост грузоподъемностью двадцать тонн. С учетом стандартного пятикратного запаса прочности должно хватить за глаза. Оказалось, что еврейско-комиссарские строители никакого запаса прочности не заложили. Весь жизненный опыт подсказывал командиру отделения, что при попытке протащить по этому мосту трофей, он потеряет трофей и обвалит мост.
Два дня простоял брошенный танк на берегу, пока до него дошли руки. Всё это время команда решала другие задачи, не забывая про стоящего монстра. А когда вернулись за ним, начались проблемы. Сначала танк оказался заперт, при этом никто не признавался, куда дели ключ. Стандартные места, то есть на решетке МТО, под гусеницей, в коробке для инструментов — перерыли всё, а потом плюнули. И вообще, даже непонятно, зачем нужно открывать люки? На складе разберутся, откроют советским типовым ключом, оприходуют, разгрузят боеприпасы…
Второй проблемой, куда более серьезной, стало то, что трофейный тягач, реквизированный в механизированной колонне, по сути, просто сельскохозяйственный трактор, заглох и категорически отказывался заводиться. Командиру не к лицу самому решать проблемы подчинённых, но и он до полуночи при свете костров помогал этим бездарям вернуть у жизни уродливое советское железо, по идейным соображениям противодействующее планам Германского командования. Когда «свинособачий» трактор в конце концов завелся, командир отделения не решился ехать в ночи, учитывая, что у тягача не было даже фар. Решено было переночевать и ехать утром, когда развиднеется.
Утро разбудило не пением птиц, не криком дневального, а очередями немецких пистолетов-пулеметов, которых в отделении не было. А еще криками и руганью на немецком языке. Впрочем, быстро прекратившимися. Подскочивший со своей лежанки унтер-офицер успел увидеть двух варваров, окруживших их стоянку со всех сторон. Как такое может быть, он не успел понять, потому что безотказный в умелых руках машинен-пистолет расцвел оранжевым бутоном и для господина Штро, примерного семьянина и отца двух сыновей всё кончилось.
— Генка, походи еще, не расслабляйся пока. Вдруг еще кто-то прячется. Потом обшмонаешь. А я пока воду в дуло залью.
Парамонов достал из вещмешка складное ведро из прорезиненной холстины и пошел к речке за водой. Когда он заливал воду, поймал себя на мысли, что что-то упускает. Что? Снаряды? Да ну, они тяжеленные, к тому же устанешь греть, чтоб тротил выплавить. Порох из укупорок? Да не нужен ни на что, разве что печку растапливать. Вопреки обыденному мнению, порох не взрывается, а быстро сгорает. Инструмент? Пулемет? Пулемет! В ЗИПе должен или может лежать запасной пулемет ДП, Дегтярева-Танковый! Блиииин! Чуть своими руками не взорвал, а ведь там и короба могут быть с патронами, а патроны те же, винтовочные! Что я творю!
— Генка! Генка, туды тебя и сюды!
— Чего, я туточки!
— Дуй к мужикам, пусть подгоняют транспорт под погрузку.
— Это как? Телегу сюда гнать? Это мы сейчас. Только того, дядь Саш, не взрывай пока, охота посмотреть. И я этих всё — показал Генка пальцем на трупы. Вот мешок, всё в него сложил.
— Не вешай мешок на спину, налегке беги, потом положим на подводу.
Оставшись один, Парамонов поискал глазами то самое дерево, под корнем которого прячется так нужный ему ключ, не золотой, но вроде того. «Тупые фашисты, без ключа даже люк открыть не смогли!» — сквозь зубы прошептал Александр, пытаясь понять, где может храниться пулемет.
Пулемет нашелся в корме башни, опять же если морское слово «корма» тут уместно. Новенький, практически «ненадёванный» пулемет порадовал наличием раскладных сошек и набитых патронами коробов. Вот это подгон, дорогая редакция! «Я что, хотел взорвать своими руками такую красоту⁉» — спросил он себя и успокоил себя же. Самое страшное не произошло. Вопрос морали и душевные терзания от убийства спящих просвещенных жителей цивилизованной Европы перед ним не стоял. Привыкли уже, чего там.
Подводу встречал счастливый человек, добравшийся в своем приключении до условно нормального ручного пулемета весом всего в десяток килограммов, со складным прикладом и откидными сошками под винтовочный мощный патрон. Мечта поэта! Дуняша ничего не сказала по поводу того, что на её телегу опять что-то кладут. Не поморщилась она и от запаха смазки, топлива и крови. Лошади, они вообще ограничены в мимике. Поржать, оскалиться, состроить грустные глаза — их максимум. А вот этот сарказм, осуждение или напряженная работа мысли, эти эмоции остаются невысказанными мимикой. Изобразить осуждение она может копытом, а сарказм — уже нет.
Две канистры солярки не побрезговал забрать Василий, чего-то вытащил из трактора Алексей. Дуняша, она кобыла, она всё утащит. Винтовки было решено не брать, их покидали в открытый люк башни танка. А вот пистолет, Вальтер, который легендарный Парабеллум, был отобран у Генки вместе с кобурой. Это вам не игрушка, заявил Парамонов и повесил на себя трофейный ремень вместе с кобурой.
Когда крестьяне увели телегу подальше, а потом еще дальше, Парамонов взялся пояснять свои действия насупленному Генке.
— Смотри, в ствол я залил воду, сейчас мы избавим нашу Эфку от чеки и закатим в него. Как я уже говорил, бумага разойдется, граната рванёт, за ней снаряд и вообще всё.
— Да понял я уже, понял.
— А раз понял, отходи подальше, как засуну гранату, бежим нафиг как можно дальше! Тут такой тарарам будет, я даже не представляю!
С земли дотянуться до ствола не получалось, пришлось залезть на покрытую росой скользкую броню. Ухватившись за обрез дула, Парамонов примерился засунуть гранату, но успел себя одернуть — чеку не вынул! Выпрямился, аккуратно вынул чеку с готовностью тут же отбросить гранату, если хлопнет капсюль. Но нет, самоделка повела себя штатно. «Ты еще в стволе сделай всё, как я тебя учил, лапуша. Я про тебя хорошую потом рассказывать буду, какая ты умница» — приговаривая так, он осторожно положил лимонку на край ствола и толкнул её пальцами внутрь. Вроде покатилась вниз. А теперь ходу!
И они с Генкой побежали. Не изо всех сил, а ходко и одновременно экономно. Чтоб успеть за пару минут пробежать подальше.
— И чего, — на ходу шипел Генка под ритмичные удары автомата по груди.
— Ждём! — отвечал Парамонов, стараясь не наорать на третий раз задавшего этот вопрос парня.
Он сам не мог даже предположить, сколько времени требуется на срабатывание такого «замедлителя», изобретение не испытывалось ни разу. Взрыв, раздавшийся за деревьями, прошелся по ним ветром, сбил кучу сухих веток и окрасил рассветный пейзаж яркой вспышкой. А потом снова что-то бумкнуло, уже значительно тише. Почти догнав телегу, Александр с Генкой остановились, пытаясь продышаться и найти подходящие слова. Слов не было.
— Я это… схожу… А вы домой… Погляжу…
— Я с тобой… Один не надо… — Генка стоял рядом, выдавая порции звуков.
Василий молча махнул рукой, и процессия продолжила путь к хутору. А Парамонов и Генка пошли обратно. Причин спешить не было, если только чтоб успеть нагнать телегу. Причин идти на место взрыва не было тоже, если не считать чисто пацанское любопытство. Это надо, целый танк взорвали, да как! Как взорвали, стало понятно, когда не доходя до стоянки, они наткнулись на башню. Она лежала сама по себе, обгоревшая и без люка. Да что «без люка», у неё не было верхнего броневого листа, то есть крыши! Зато задняя дверца, прикрученная на болты, стояла на своем месте. Ствол пушки превратился в какое-то растение, состоящее их одной ботвы, так его разорвало.
— Я не пойду дальше, возвращаемся! — Скомандовал Александр и повернулся на месте. Подумаешь, наш танк взорвали. Если бы целый полк, да немецких…
Глава 22Ячейка общества
Хорошо сходили, по итогу. И в обмолот было что положить, и с оружием стало богаче. Станковый пулемет хорош в обороне, когда ты заранее знаешь свой огневой рубеж и никуда бежать не собираешься. А когда у тебя лес кругом, самого тебя несколько человек, а врага несметные полчища, тогда и вылезает на первое место правило «укусил — убежал». И ручник в этом плане незаменим.
Еще и Генка фантиков каких-то набрал. Сидели разбирались всем обществом, оказалось, что это оккупационные германские марки. Не те, что на конверты клеят, а немецкие деньги. Но не совсем настоящие, а действующие на оккупированной территории. Вот же твари продуманные, единодушно заключило общество, они даже деньги отдельные напечатали для захваченных стран. Думай теперь, кто собирался воевать на чужой территории, а кто только лозунгами кидался.
Следующей целью в плане заготовки припасов было решено назначить картошку. Белоруссия, она в этом плане вполне благодатная, тут есть, где покопаться. Парамонов помнил, что да — у этой республики из полезных ископаемых только соль и картофель. Нефть, металлы, уголь — это не про Белоруссию. Соль! Соль тоже надо закупать где-то. Или еще как добывать. Протокол собрания не писался, все и так запомнили: одежда, соль, картошка, скальпы, дрова. Скальпы в переносном смысле, понятное дело.