— Вот и познакомитесь, — снова рассмеялась девушка.
Погорелов заперся в ванной, ополоснул холодной водой раскрасневшееся лицо и несколько минут смотрел на себя в зеркало. Предложить такой девушке ему было однозначно нечего, кроме оплывшего после бессонной ночи лица, вечной занятости и отсутствия денег. А ещё была мама, и это всегда был последний гвоздь в крышке любых серьёзных намерений Сергея. Поэтому ему проще было придумать себе легенду, что ему никто не подходит, и поверить в неё самому.
В раздумьях Сергей открыл дверь из ванной и на пороге столкнулся с мрачным Чихалкой, который воткнул в него взгляд и стоял не двигаясь.
— Я чё-то не помню, чтобы с той заправки в мою ванную портал прорубили.
— Простите, Анатолий Петрович. У меня к вам несколько срочных вопросов, и на службе дали ваш адрес.
— Поссать можно?
Погорелов молча посторонился и едва успел вылететь из ванной комнаты, прежде чем Чихалка начал демонстративно раздеваться.
— Кира, вы простите, но я, наверное, не буду завтракать, — тихо сказал Сергей, появляясь на кухне.
— Это ещё почему? Боитесь смузи?
— Нет, я думаю, ваш брат будет не очень доволен.
— О как! — девушка развернулась к столу со сковородкой и стала со всех сторон, быстро мелькая лопаткой, поддевать разноцветный круг яичницы. — Чем же вы ему не угодили?
— Да я накосячил. Он ко мне тепло отнёсся, а я как дурак.
— Понятно. Спросили, откуда такая фамилия? — расплылась в улыбке девушка. — А всё просто. Мой брат азартен и любит спорить. Но не умеет проигрывать. Страшно злится. И друзья его проучили, — Кира разлила по чашкам ароматный кофе. — Так вот, они с ним поспорили, и он проиграл. А за это он должен был на полном серьёзе пойти и сменить вполне простую фамилию Сидоров на Чихалку, — она вздохнула. — Они потом признались, что пошутили, но Толя всё сделал по-настоящему.
— Ну, такое…
— Какое? — рявкнул от двери Анатолий. — Чё надо?
— Толя, это мой гость, — твёрдо сказала Кира. — Давайте завтракать. А потом все дела, иначе я опоздаю на работу.
Когда после молчаливого застолья Кира ушла, Сергей взглянул на пьющего кофе из большой чашки мужчину и проговорил:
— Анатолий, давай перестанем в детский сад играть. Ты вполне мог видеть убийцу, и теперь нужно его опознать.
— Надо повесткой вызывать, а не в дом переть.
— Это очень срочно, — вздохнул Сергей. — Пожалуйста, посмотри фото.
— Я чё-то не помню, чтобы мы на брудершафт пили и на ты переходили.
— Слушай, ты вроде нормальным мужиком показался, а у меня сейчас впечатление, что я со своей бывшей разговариваю, — вспылил Погорелов.
Чихалка посмотрел на него, постучал пальцами по столу и коротко крякнул:
— Показывай.
Приехав в управление, Сергей положил перед Кириллом одну из фотографий и проговорил:
— Вот этот мужчина тогда подходил к машине.
— Вот как раз он и ушёл через дорогу вглубь леса. Там какое-то садоводство рядом, но это иголка в стоге сена, — задумчиво проговорил Кирилл. — Ну что ж, будем искать.
Глава 11
Вечер пятницы прокрался в город вместе с усиливающимся ветром и ливнем, синоптики сегодня точно обещали где-то заплутавший шторм, и люди разбегались по домам, придерживая хлопающие полы мокрой одежды. Глаша, держа в руках чашку с чаем, присела на подоконник и долго смотрела на блестящие строчки фар на мокром асфальте, старалась отстраниться от самокопаний, а главное, от воспоминаний. Идея с переселением в жилой бокс управления навеяла на неё неясную тоску. Теперь, особенно в длинных пустых коридорах пока что малонаселённого здания, было всегда страшно. Сейчас в памяти Глафиры возились, пытаясь стать оформленными, какие-то обрывки мыслей, но она никак не могла понять, к чему они относятся.
— Глаша, — донеслось из соседнего помещения, — иди сюда.
Глафира слезла с подоконника в общей комнате, сунула ноги в шлёпки и пошла на зов Лисицыной. Анна Михайловна сидела за длинным столом, вся обложилась бумажками и смотрела на них замерев. Понять, что женщина что-то разглядывает, можно было, только проследив за движением глаз.
— Да, — сказала Глаша, присаживаясь рядом.
— Ты беседовала с женой Соболева?
— Да.
— И что? — Лисицына вскинула на девушку глаза. — Мне что клещами из тебя всё тащить?
— Ничего интересного. О Соболеве кратко и сухо, зато о её внуках я выслушала целую лекцию.
— У них с Соболевым разве были дети? — удивилась Лисицына.
— Нет. Общих нет. У неё сын от первого брака.
— Кирилл не говорил, удалось найти эту Зину? Мать, — Лисицына споткнулась, — урода этого.
— Нет, не говорил. Да, в принципе, все обещали вскоре собраться, Стас Михайлович даже пиццей грозился.
— Ну, главное, чтобы не он готовил, — хмыкнула Анна.
— А здесь есть фотографии картин и музыкальных инструментов? Ну, которые указывали бы, как мы теперь понимаем, на дверь, — поинтересовалась девушка.
— Вещдоки сюда переправили. Но сейчас там уже закрыто.
— Даже вещдоки перевезли. Как же нас здесь любят, — с некоторой иронией сказала Глафира. — Анна Михайловна, я видела эту комнату, — чуть помолчав, сказала девушка.
— А я нет, — твёрдо ответила Лисицына. — И тебе не советую, иначе утонешь в своих страхах, и в тот подвал время от времени будут попадать люди, которым никто не придёт на помощь, потому что мы с тобой испугались и не довели дело до конца.
— Вы знаете, мне иногда кажется, что он сеет уликами и а-ля оставленными вещами, чтобы просто нас ещё больше запутать. Он нагружает своё убийственное уравнение всё новыми и новыми переменными. Ведь он не играл со мной в квест, он посредством удачно реализованной инсценировки сделал то, что хотел.
— А чего он хотел? — Лисицына взглянула на девушку.
— Не знаю, — тихо сказала Глаша. — Но я готова была повеситься, лишь бы не оказаться в том подвале. Он вынул наружу мои страхи, а потом отпустил, когда я выбралась. Точнее, я села в машину, завела её и больше ничего не помню. Проснулась в лесу.
— Да, там местные всё прочёсывают, результатов пока ноль.
Глафира покивала и подвинула к себе один из листов бумаги.
— Может, он нас за сто километров перевёз.
— Ну это вряд ли, по времени не сходится.
Глафира читала мелко написанный текст, потом подняла глаза на Лисицыну и сказала:
— Соболев соврал.
— Что? — Лисицына подняла на неё глаза.
— Мы с Визгликовым ездили к Соболеву, когда расспрашивали про… — Глаша споткнулась и с трудом произнесла, потирая шею, — ну, прежнее дело. У Соболева тогда был приступ. Он сказал, что какой-то мужчина резко заглянул и ушёл, а он испугался, и это было до того, как мы пришли со Стасом Михайловичем, — Глаша, раздувая ноздри, напряжённо думала. — Я когда шла по коридорам, то со мной параллельно кто-то шёл, я подумала, что это моя тень. Теперь не уверена. Мы тогда как раз изъяли улики, и дата на бланке может помочь вычислить время, когда нужно просмотреть записи с камер в больнице, — торжествующе сказала девушка.
— Делаю! — за спиной женщин вдруг раздался голос Кирилла, который вошёл минуту назад. — Там Стас идёт, он курьера встречал, если кто-нибудь сохранит для меня кусок еды, буду признателен.
— А ты куда? — крикнула вдогонку Анна Михайловна.
— У меня все протоколы оцифрованы, я сейчас дату и время найду и сразу запрос пошлю в клинику.
— Стой!
Но Кирилл уже захлопнул дверь, а Лисицына лишь всплеснула руками.
— Глаша, догони ты его. Не нужно запрос посылать. Нужно понять промежуток времени, а потом ехать и сразу выемку делать. Он может там, как в доме родном, откуда мы знаем.
— Хорошо, хорошо, — покивала Глафира и выскочила в коридор. — Может, позвонить ему?
— Да он вместе с курткой телефон бросил, — с досадой сказала Лисицына.
Быстро преодолев короткий переход между этажами, Глафира прошла огромные площади безмолвных коридоров, боязливо покосилась на чёрное пятно конференц-зала, притаившегося за тёмным стеклом, и наконец выдохнула, когда увидела скупо освещённое рабочее место Кирилла. Молодой человек был в наушниках, увлечённо рылся в цифровых документах и не заметил, как подошла Глаша, шаги которой скрадывала ковровая дорожка. Глафира мазнула глазами по беспорядку на его столе, потом аккуратно обошла кресло и вдруг замерла. Рядом с Кириллом лежал листок, полностью исписанный её именем.
— Я просто очень испугался за тебя, — послышался его голос, и Глаша увидела, что он уже смотрит на неё.
— Понятно.
— Я не мог оторваться от экрана. Мне казалось, что если я хоть на минуту отведу глаза, произойдёт непоправимое. Я давал указания, ребята шерстили веб-пространство, а сам просто был с тобой и бесконечно писал твоё имя.
Кирилл встал, попытался обнять девушку, но Глаша попятилась и покачала головой.
— Рядом со мной, как показывает практика, опасно.
— А без тебя незачем жить, — вдруг сказал Кирилл.
Но вдруг серьёзный накал, искривший в воздухе, сломался под голосом Визгликова.
— Тьфу, срамота! Я думал, вы работать пошли.
Кирилл со вздохом взглянул на Визгликова и повернулся к экрану.
— А мы работаем. Число и дату я нашёл, завтра можно скататься в клинику.
— Вот это дело. Ладно, пошли пиццу хомячить, я там ещё и пиваса купил, а Погорелов рыбы вяленой притаранил, — бодро сказал Визгликов. — Не жизнь — малина.
Вечер перекатывался на волнах неспешных разговоров, шипело холодное пиво, каждая последующая пицца была вкуснее предыдущей, а заботливый Погорелов чистил рыбу и щедро делился с окружающими. Вдруг к Сергею на телефон поступило сообщение, и он, с хрустом ломая очередной рыбий хребет, попросил Глашу нажать на громкую запись.
— Здравствуйте, Сергей. Это Кира, вы приходили к моему брату. Я не привыкла долго быть в терзаниях, — девушка рассмеялась, — короче, вы мне очень понравились. Могу ли я пригласить вас на кофе?
Погорелов замер, а сидящие за столом люди несколько секунд переглядывались, а потом громко и раскатисто рассмеялись, вгоняя в краску Погорелова, держащего в одной руке рыбью голову, а в другой хвост.