Зося думала, что зря Грид сообщил ей об этом страшном происшествии. Что она могла сделать здесь одна? Но в Гданьске жила её мама, и это обостряло проблему. Теперь беда становилась не сочувствием другим людям и переживанием за их горе, беда неумолимо приближалась к её личному горю. Но увезти маму к себе Зося не могла. Ведь никто с точностью не мог бы сказать, что и когда случится? Да и случится ли вообще? Пока это было только предзнаменование, очень похожее на пророчество психопата.
Зося села в машину не в силах отторгнуть от себя эти мысли.
– Куда едем? – спросил Кёллер, оценивая Зосю взглядом.
ГЛАВА 8
– Ну что, трэль, страшное зрелище? – спросил Ормир нового раба. По какой-то причине этот человек вызывал у Ормира симпатию.
– Ваши датские обычаи отличаются от наших, – ответил Хольдер спокойно и не отводя взгляда, как это делали другие.
– Датские? – удивился хёвдинг. – Мы – не даны, мы бьёрны27. Да, нас часто путают то со свенами, то с данами. Но мы – люди Медведя. Даны – люди Тисового леса, и они нам не ровня.
– Даны тоже рвут людей голодными волками? – спросил Хольдер дерзко.
– Медведь сильнее волка, – пояснил Ормир. – Наши воины призывают Бьёрна и сами прыгают в яму, чтобы доказать свою силу. На мистериях Медвежьего дня.
Хольдер подумал, что Ормир вряд ли сам отважился бы доказать своё родство с медведем, прыгнув в яму к голодному волку.
– Мы не можем его больше ждать, – сказал Трогги, отвязывая лодку.
– Неужели он струсил? – засомневался Хольдер.
– Странный парень. Откуда он взялся там, у Черных сосен?
Хольдер не ответил. Они услышали какой-то шум и с осторожностью высунули головы из-за гряды круглых камней, что укрывала их от луговины. Луг пах сырой гнилью зеленых болот и туманом. Туман клочьями висел над ними, как ведьмины волосы. Дымно просыпалось утро, и сквозь застывшую тишину временами чуть слышно посапывал ветер. Где-то очень далеко послышалась перекличка соек. Потом всё снова смолкло. Даже море молчало. Варяги слушали покой осенней глушины, проникая в неё слухом и встревоженными душами. И вот сперва стукнул один камень, потом второй, третий…
– Бежим, – прошептал Трогги, – дальше от лодки! Они будут искать нас здесь.
– Может, еще успеем уйти в море? – спросил Хольдер.
Вместо ответа Трогги, спотыкаясь на шатких камнях, бросился бежать вдоль берега, сгибаясь в три погибели и вскидывая руки, чтобы не потерять равновесие.
Прямо перед ним из тумана возник человек с оружием, и Трогги, не останавливаясь, побежал в противоположную сторону. Он поскользнулся на мокрых камнях с морской слизью и упал в мелкую воду, но тут же взлетел на ноги и снова побежал.
Хольдер прижался к земле. Он был хорошо различим с берега, и спрятаться ему не удалось. На берег вышли бьёрны. Человек десять, не меньше. Хольдер тяжело вздохнул, будто ему пришлось преодолеть тысячу шагов на одном дыхании, и упал лицом в мох. Он вдруг подумал, что, когда у ульфов заканчивается мясо, зверей нужно чем-то кормить. Теперь еды им хватит на неделю.
В этот момент над морем появился ворон. Свистящим ветром он пронёсся над кромкой густой морской пены, что перемазала камни, и ворвался в обвислый туман. Его правое крыло ещё не держало равновесие полёта, ещё заваливало птицу на бок, но ворон летел не через пространства, а через времена, и этих крыльев ему хватало.
Теперь его ждала драка. Драка! Её призывы уже жгли ворону кровь, туманили рассудок и обращали в другую реальность. Здесь властвовала стихия Волка. Быть волком ещё не значит быть ульфом, дерущимся ради куска мяса. Волк не ищет драки, она сама его находит, потому что всегда идёт по его пятам. Он точит в драке клыки, которые тупятся, когда долго грызёшь подобранные за кем-то мёртвые кости. Но ворон не дерётся как волк, рвущий врага яростью клыков. Ворон атакует как призрак мщения, накрывая обречённого чёрным крылом, опуская перед ним чёрный занавес смерти. Потому один волк никогда не нападает на волчью стаю, а один ворон способен одолеть и стаю волков, и десяток свирепых бьёрнов.
Грид сложил крылья, превозмогая боль, и превратился в шипящий по верескам ветер.
– Мне кажется, я видел Горо! – сказал Хольдер по-русски измученному другу.
– Неужели? – с надежной спросил Трогги.
– Ну-ка, заткнулись, трэли! – рявкнул викинг именем Бьёдур, которого другие почитали за старшего.
Хольдер наклонил разбитую голову, не желая получить ещё один удар.
Викинги шли цепочкой, растянувшейся в сыром тумане каменной долины с одеревеневшими стеблями травы, ковром колючей ежевики и мшанки, среди больших камней захваченных лапками плюща и рыжих лишайников.
Туман чуть дрожал в еле слышимом дыхании моря. Викинги увлеклись дорогой, им предстоял очень долгий путь к дубовым стенам Игрубса.
Вдруг один из них, тот, что замыкал шествие, издал короткий хрип, вскинул руки и упал на спину.
– Тише! – прошептал Грид, извлекая из глаза врага короткий кинжал. Но его услышали. Всё получилось не так удачно, как хотелось бы. Грид успел перекатиться через спину и пропал в тумане.
– Что ты там нашёл, Бьёрри? – спросил здоровенный викинг, всматриваясь в очертание лежащей на земле фигуры.
– Бьёрри!?
Здоровяк развернулся и осторожным шагом, щуря глаза, направился к лежавшему. Из-за камня сбоку в его сторону метнулся сгусток мрака. Викинг вскрикнул, схватив себя за надутую шею, но всё уже закончилось – алая струя крови била из подрезанного кровотока. Викинг рухнул на землю, обливаясь теплой кровью.
На этот раз никто больше не привлёкся шумом, и сторожа со своей добычей уходили всё дальше в туман.
– Ах, какая славная секира! – тихо сказал Грид, поднимая оружие врага. – И острая, как стебель осоки.
Он беззвучно пустился в погоню, чиркая босыми ступнями по тропинке среди камней. Теперь последним к нему был Трогги. Грид бросил секиру в вереск и зажав ладонью пленнику рот, сбил того на землю.
– Тихо! – прошептал Ворон в самое ухо Трогги. Но у старика и без того не было силы даже на последний крик.
Грид разрезал пленнику веревки на руках и заговорил:
– Подбери оружие у того другого. Мне понадобится твоя помощь.
– Но их ещё очень много…, – засомневался Трогги, не в силах подняться на ноги.
– Так что с того?!
– Их очень много, – повторил старик, не зная, как ему поступить.
– Сражайся! Ты же руг! Умирая в бою, ты продлеваешь себе круг жизни, – выпалил Грид.
– Я знаю, – сказал Трогги, – но…
Он опустил голову и упал лицом на землю.
– Ладно, обойдусь без тебя, – бросил Грид оборнику, развалившемуся на земле, – а ты пока порассуждай про жизнь, и про «букет привычек» …
Грид поднял секиру и продолжил погоню.
Трогги слышал в земле звук его шагов. Старый оборник перевернулся на спину и подумал о том, что этот парень и убил Йорка Рваное ухо. Сомнений быть не могло.
– Скажи мне, трэль, почему все называли нашего форинга Йорком, если его имя было Бьёрк? – спросил викинг, державший на длинной веревке связанного Хольдера.
– Не знаю, – вяло ответил руянин.
– Он не знает! Слыхал, Бьёл?
Викинг хмыкнул и спросил снова:
– А ты знаешь, трэль, сколько рабов последний раз мы привезли с твоего острова?
– Не знаю, – ответил Хольдер.
– Он снова не знает! Похоже другие слова ему вообще не известны. Как думаешь, Бьёл?
Говоруну ответила только тишина.
– Красноносый, ты слышал, о чём я тебя спросил? Бьёл?! Ты что, спишь на ходу?
Викинг обернулся, но никого не увидел на дорожке позади раба, которого тащил на длинной верёвке.
– Ты где, старый разбойник?
– Доброе утро, медвежонок! – широко улыбнувшись сказал Грид, и вышел на дорожку.
– А ты ещё кто такой? – удивился викинг. – Ты вроде раб Фрокны?
– Я забыл назвать своё имя. Я – Грид по прозвищу Вишня, я тот, кто оборвал уши вашему Йорку-Бьёрку в Чёрных соснах. Ну, что язык проглотил? А до этого трепался без умолку.
Викинг побагровел и облапил топорище своего остроносого окси. Топор Грида был меньше и легче. Он приходился ему как раз по руке.
Грид ринулся вперёд, но споткнулся в неподходящий момент и удар его секиры пришёлся викингу в руку. Тот взревел как раненый медведь.
Сразу же на дорожке появилось ещё несколько бьёрнов. Грид успел ударить только одного, но неудачно. Противник отбил его удар, и Грид, потеряв равновесие, припал к тяжёлому камню. Бьерны налетели на него со всех сторон. Их предводитель легко обезоружил нападавшего и, приставив холодный клинок к его горлу, сказал:
– Я бы мог пальцем отковырять тебе сердце, но тогда мне придётся тащить на себе твою тушку. Так что пойдёшь сам. У тебя есть несколько часов жизни.
– Давай его порубим здесь, Бьёдур, – зашумели другие викинги, – он не пощадил Бьёла!
– Это была бы для него слишком лёгкая смерть, – едва шевеля языком проговорил предводитель викингов, – свяжите ему руки! Пусть его живого разорвут ульфы.
В этот момент резкий, короткий звук разрезал воздух, и в лоб Бьёдура глубоко вошла стрела. Мёртвое тело навалилось на Грида и закрыло его от бьёрнов. Грид снова почувствовал кинжал ворона в своей руке. Ближайший к нему викинг сразу поперхнулся воздухом, приняв удар в горло.
Хольдер перекинул верёвку через шею другого. И как раз вовремя, потому что этот готов был рубить Грида с яростью берсерка. Ворону оставалось только метнуть кинжал. Он это делал легко и надёжно. Каждый научится так бросать короткий клинок, когда длинными зимними вечерами, не зная куда спрятать своё вынужденное безделье, тысячами бросков займёт свою руку.
Последний их пленитель попятился к туману, развернулся и побежал что было духу.
– Штаны не потеряй, медведь! – крикнул Грид, и выдохнув присел на дорожку.
В дымке прорисовалась фигура Трогги.
– А у тебя по-прежнему верная рука, – сказал Хольдер, с которого Грид срезал верёвки.