– Эти безумцы направились в сторону Гранитной пещеры! – крикнул кто-то и всё замерли как по команде. Воцарилась тишина.
– Это будет лучшей карой трэлям, которые убили ваших родичей! – сказал Бьёрдур, широко улыбаясь. – Пожалуй, даже лучше и не придумаешь. Жаль только, что мы не сможем это увидеть. А может кто-то хочет сходить и посмотреть?
Смельчаков среди бьёрнов не сыскалось.
Хольдер и Трогги торопливо шагали среди каменной булыги, среди лысых гранитов и кварцитов, почти поглощённых землёй. Густели не только краски вечера, но и его запахи. Растрёпанной душой духоточила каменная долина. Среди сырой древесной падали, гнилой трухи, среди холодных камней и гнилых застоин гуляла осень. Эти запахи перебивали даже свежесть моря, что пыталась сюда пробиться. Все оттенки коричневого, отражённые в земле, в умерших травах и древесной пади, душили всякого, кто желал пройти дальше.
И тут беглецы замерли. В пожухлой траве они увидели жёлтые человеческие кости. Сперва один скелет, потом второй и третий открылись их взглядам среди зловещего гнилотравья. Костям не доставало только черепов. Все скелеты были обезглавлены.
Варяги переглянулись. «Кому тут нужны человеческие черепа»? – тревожно прозвучало в их взглядах. Ответ не прибавил беглецам оптимизма.
– Вон…, – сказал растерянно Трогги, показывая рукой на колья со вбитыми на них черепами. Чуть поодаль, среди загустья бузины, виднелись пять мёртвых голов. Видимо, не все кости были свалены в одном месте.
Хольдер сжал древко копья. Оно теперь перестало играть роль посоха. Трогги доверился луку. Он отбросил своё копьё в бурые мхи.
– Береги стрелы! – тихо сказал Хольдер, не сводя взгляда с бузиновой заросли.
Они осторожно пошли дальше. В нескольких фадмах33 от мрачной выставки черепов увиделся пологий холм, который обступила бузина, и сразу – узкий, но довольно высокий проход в пещеру. Варяги остановились в нерешительности. Холм можно было обойти, но за поворотом хорошо различался целый частокол заострённых кольев, вместе с зарослями бузины создававший почти непреодолимую преграду всякому идущему.
Хольдер и Трогги одновременно подумали об одном и том же. Они обернулись, предполагая вернуться к морю и пройти берегом, но как раз в это время вдали показались огоньки факелов.
Хольдер вздохнул.
– Неизвестно, что нас ждёт в пещере, – сказал он, – зато хорошо известно, что ждёт нас снаружи. Нас просто скормят голодным волкам. У тех, кто дрался в яме, была хотя бы предположительная возможность выбраться живыми. У нас нет и её. Мы – только мясо для голодных волков.
– Да-а, – задумчиво произнёс Трогги. – Тот, кто сидит в этой норе, тоже, видимо, небезразличен к человеческому мясу. А мозги являются его любимым блюдом, если судить по отделённым головам.
Они ещё раз посмотрели на мерцающие вдали огоньки, и вошли в пещеру.
– Совершенно необязательно искать её хозяина, – в самое ухо Трогги прошептал Хольдер, – нам всего-то и нужно схорониться до утра.
Трогги кивнул. Беглецов поглотил мрак. Они сделали несколько робких шагов и прислушались. Тишина, казалось, выворачивала уши наизнанку. Вдруг Трогги наступил на что-то лёгкое и ломкое. Это хрумкнуло у него под ногами и в пещеру, щёлкая по гулким каменным стенам, отскочило эхо.
– Что это? – спросил Хольдер.
– Кости! – ответил его спутник.
– Тише!
Но Трогги снова на что-то наступил, потерял равновесие и упал. Он сдавленно всхрипнул и Хольдер понял, что падение для его спутника оказалось небезобидным.
– Ну, что опять?
– Кажется что-то с ногой, – виновато ответил Трогги, – а ещё я уронил лук и почему-то не могу его нащупать в темноте.
Хольдер прислушался. Он определил по направлению эха, что пещера имела изгиб и уходила куда-то вниз, под землю. Под ногами везде, и даже на предполагаемой дорожке, лежали хрумкие камешки. Они делали слышными даже самые осторожные шаги.
Когда Трогги неповоротливо поднялся на ноги, Хольдер взял его за руку и тихо сказал:
– Послушай! Эти дикари не настолько уж грозные.
– Почему ты так решил? – превозмогая боль спросил Трогги.
– Потому что они боятся быть застигнутыми врасплох. Если человек чего-то боится, – он не герой.
– А почему ты решил, что здесь живут люди, пусть даже дикари? – снова спросил Трогги. И Хольдер не нашёл, что ему ответить.
В это время внизу тишину полнейшего беззвучия тронуло какое-то еле уловимое движение.
Оба варяга почувствовали это и замерли, стараясь слиться с непроглядным мраком. Хольдер даже дышать перестал, и лишь осторожно, как зверь, трогал воздух носом.
Трогги очень некстати переступил с ноги на ногу, и сбил какой-то шумный камушек, который покатился вниз.
– Ты можешь замереть?! – теряя терпение энергично прошептал Хольдер. Трогги ничего не ответил, ответило то, что скрывалось внизу. Варяги услышали рёв встревоженного зверя, в чей мрачный покой вторглись чужие. Рёв этот издавала настолько мощная глотка, что у людей невольно сжались души.
– Бежим! – выпалил Трогги
– Замри! – процедил сквозь зубы Хольдер.
Снизу донеслось тяжёлое шевеление, возвещавшее, что зверь движется. Камушки под ногами задрожали сыпучим волнением; в незримые стены пещеры ударился шум, и воздух, без того густой и смрадный, стал ещё тяжелее. Камни уже не сыпались, они летели, сгребаемые могучими лапами.
– Бежим! – повторил Трогги в нервическом волнении. Его трясло. Хольдер на этот раз не сказал ни слова.
По шумному дыханию можно было решить, что зверь уже здесь. Он застыл где-то рядом, в кромешной темноте пещеры. Хольдер поднял копьё, выставив его остроконечьем в темноту. «Сейчас он ринется, и наколет себя на этот выступ», – подумал варяг, но чудовище замерло в ожидании. Противники стояли друг против друга, темнота скрывала их, но они понимали присутствие врага на расстоянии одного прыжка. Пауза затянулась. Каждый ждал ошибки другого.
Хольдер осторожно потянулся ртом в темноту, чтобы найти ухо Трогги и сказать ему: «Медленно опустись вниз и сразу кубарем откатись в сторону». Хольдер ткнулся во что-то носом. Это была шерсть…
Зверь взревел, тяжёлая лапа ударила Хольдера по рукам, и он оказался без копья. Хольдер сам сделал всё так, как наставлял сделать спутнику. И только неистовый крик Трогги возвестил, что старый варяг оказался менее расторопным.
– Подними копьё! – крикнут Хольдер. – Я уронил копьё, скорей подними!
Трогги ничего не ответил, шум поединка стих и снова воцарилась тишина.
– Я слышу речь ругов! – вдруг мощным басом сказал кто-то. – Опустите свои копья, если вы не растеряли их окончательно.
– Кто это? – сдавленно спросил Трогги. – Кто с нами говорит?
– Следуйте за мной, – отозвался бас, – я не хочу, чтобы нас здесь услышали.
– Легко сказать: «Следуйте»…, – проворчал Трогги, поднимаясь на ноги, – а как тут можно что-то увидеть?
– Правой рукой нащупайте стену, – вещал могучий голос, – идите вперёд, не отрывая руки от стены.
Варяги последовали этому совету, и скоро они спустились в глубину пещеры. Здесь тускло догорал костёр. Мелкие угли трепетали переливчатым то алым, то золотым цветением, и рядом было совсем душно. Хозяин, видимо, берёг дрова, обилием которых каменная долина не отличалась.
Из темноты в угли рухнули сухие ветки. Ветки задымили, убивая остатки воздуха. Медленно появился огонь. Он взял то одну, то другую хворостину и вот уже пламя запылало ярко и горячо.
Варяги посмотрели вокруг. В глубине пещеры на плоской каменной глыбе сидел… тролль.
– Я был совсем молодой, когда попался Йорку Рваное ухо, – рассказывал хозяин пещеры, осторожно снимая с себя жабью шкуру. – Сказать по правде, Йорк выглядел не многим старше меня. Он уже несколько лет разбойничал вблизи нашего острова Ран, и его даже знали в Ругарде. Я сполна познал, что такое быть рабом у данов. Эти называют себя бьёрнами, но, по сути, они ничем от данов не отличаются.
Прошло только одно лето, а бьёрны отучили меня от моего имени. Я уже не помнил, как меня звали. Каждый раз, когда я называл своё имя, в меня вливали какое-то гадкое пойло, от которого я терял рассудок. Меня били палками и орали, что имя моё – трэль, и другого не было никогда. И однажды я забыл, как меня звали…
Нас было несколько человек. С восхода до заката бьёрны заставляли нас расчищать долину. Они хотели посеять здесь зерно, хотя не умели это делать, ведь у них никогда не было полей. Но второй год подряд им не хватало запасов на зиму, и все голодали. Непонятно почему, ведь Йорк всегда приносил золото из похода. Он говорил так: «Плох тот варяг, который ложится спать голодным». А ещё он говорил: «Всё, что я вижу – принадлежит мне. Если это не принадлежит другому бьёрну». Но золото есть не будешь. Несколько раз они посылали людей на рынки в Хедебю с золотом, но не вернулся ни один караван. Должно быть, золото услышало слова Йорка и пересказало их иначе: «Любой, кто ко мне прикоснётся – принадлежит мне. Даже если это бьёрн». Оттого они и пропадали, наплевав на голодающих сородичей.
И вот когда снова пришла голодыня, а это случилось в день начала зимы, как сейчас, бьёрны рассчитали, сколько солонины и муки им понадобится на зиму. Выходило очень мало. Для рабов доли не нашлось вообще. Зимой им рабы не нужны, зато своих вульфов бьёрны смогли бы прокормить одним человеком в неделю.
Однажды подошёл и мой черёд, и меня бросили в волчью яму. Это был неравный бой. В яме оказалось четыре волка. Конечно, против них я не имел шанса. Но боги проявили ко мне свою благосклонность: двое матёрых подрались, что-то не поделив, а двое переярков должны были ждать своей очереди и подъедать кости после тех, кому по рангу полагалось набивать брюхо первым. Пока они скалились и раздумывали, я схватил одного переярка, поднял его и выкинул из ямы. Ульферы отвлеклись поимкой беглеца, и я одним махом выбрался наружу…
Хольдер, слушая рассказ этого человека, подумал, что такому великану не составило особого труда «одним махом» выбраться из волчьего ристалища.