– Антон Ильич, мы с вами уже неплохо знаем друг друга, но мне хотелось бы уточнить несколько моментов.
Вот оно, началось, подумал Антон Ильич и весь внутренне подобрался.
– Пожалуйста.
– Скажите, вы ведь в Москве живете, правильно?
– Да.
– И родились тоже в Москве?
– Да.
– А образование?
Он не понимал, к чему она клонит.
– Образование у вас, разумеется, высшее?
– Разумеется.
– И вы действительно никогда не были женаты?
– Не был.
Она посмотрела на него с вопросом, словно ожидая объяснений, но Антон Ильич промолчал.
– А работаете вы в какой должности?
Антон Ильич назвал.
– Скажите, а вы всегда отдыхаете один?
– Нет.
Она снова выдержала паузу, как будто ее вопрос подразумевал больших объяснений.
– Как же вы оказались здесь, на Крите, в это время? Ведь сейчас уже не сезон?
Кажется, совсем недавно он уже слышал эти вопросы и уже отвечал на них… Ах вот оно что! Теперь он начинал понимать, что к чему. Это был разговор будущей тещи с будущим зятем. Вероятно, Юля сегодня рассказала ей все – как еще она могла оправдаться перед ней и объяснить эту неожиданную поездку? И мать решила, что, раз такое дело, надо поближе познакомиться с будущим зятем, а заодно и серьезно поговорить с ним. Антона Ильича немного отпустило оттого, что ситуация прояснилась, и в то же время он был все еще напряжен – не каждый день отвечаешь на расспросы будущей родственницы. Он порадовался, что пришел на ужин при полном параде, надел рубашку и брюки, побрился. И стал отвечать подробно, обстоятельно, как отвечал до этого Юле.
Наталья внимательно его слушала. Казалось, его ответы ей нравились, она понимающе кивала головой и одобрительно восклицала:
– Надо же! Я тоже оказалась здесь случайно! Это все Люленька, она нас всех уговорила поехать.
Или:
– Как я вас понимаю! Я тоже обожаю путешествовать! Без путешествий жизнь не имеет смысла! А в Риме вы когда последний раз были? Да что вы говорите? Я тоже была там в начале сентября! Где вы останавливались?
Когда речь зашла о московской жизни, она оживилась еще больше:
– Совершенно с вами согласна, этот ресторан один из моих самых любимых! Я случайно о нем узнала и тоже очень люблю там обедать. Только выдастся свободная минутка на работе, так я сразу сбегаю туда.
Так они проговорили около двух часов. К концу ужина Наталья подвела итог и твердо заявила:
– Ну что ж, Антон Ильич. Должна сказать, у нас с вами много общего! Мы с вами родственные души!
Антон Ильич радовался, что разговор прошел так гладко. Выходит, будущая теща не против их отношений с Юлей?
Юля, однако, сидела как в воду опущенная. В самом начале она еще улыбалась, слушая их беседу, а теперь сидела поникшая, безучастная ко всему. Антон Ильич видел, что она почти ничего не ела и пила один только чай. Еда между тем была вкусной, во всяком случае, Наталья с упоением съела все до последней крошки и не отказалась от десерта.
– Может, тебе заказать что-нибудь другое? – спрашивал он, с беспокойством глядя на Юлю.
Но она только головой качала и отказывалась.
Когда вышли из ресторана, было уже начало одиннадцатого. Наталья по-свойски взяла Антона Ильича под руку. Она все еще говорила ему что-то, да так настойчиво и громко, что у него голова разболелась от ее напора. К тому же, его все больше беспокоило настроение Юли. Она брела позади, одинокая, молчаливая, как будто всеми покинутая. Антон Ильич то и дело оборачивался назад и пытался встретиться с ней глазами, чтобы понять, что с ней происходит и куда подевалось то настроение, какое было у нее днем на пляже, но Юля отводила взгляд, а Наталья крепко держала его за руку, тянула за собой, и он не смел оставить на полпути свою без пяти минут тещу.
В двенадцать пришла Юля. На ней лица не было.
– Что с тобой? Случилось что? – встревожился Антон Ильич.
Он хотел обнять ее, но она отстранилась и молча прошла в комнату. Он поспешил за ней.
– Что такое, Юленька? В чем дело?
Юля положила сумочку и встала, глядя в темноту через открытую дверцу балкона.
– Ты не заболела? Что с тобой?
Она посмотрела на него исподлобья, потом опустила взгляд и сказала:
– Ты весь вечер проговорил с мамой.
Антон Ильич ничего не понимал.
– А на меня даже внимания не обращал, – добавила она.
– Юленька, – Антон Ильич только руками развел, – я не понимаю…
– Что тут понимать? – быстро произнесла Юля и глянула на него с вызовом.
– Юленька, ради бога, ты же сама ее привела! Я-то думал, мы поужинаем с тобой вдвоем. Я не ждал ее! И не собирался с ней разговаривать!
– Конечно, я ее привела! – парировала Юля. – Ты же сам видел, что с ней было. Я пригласила ее к нам, чтобы она успокоилась, не волновалась больше. А не для того, чтобы ты общался весь вечер с ней!
Теперь она смотрела прямо на Антона Ильича, зеленые глаза ее полыхали огнем, щеки горели.
– Так ты рассказала ей о нас? – решил уточнить Антон Ильич.
– Я? О нас?! – переспросила Юля, и глаза ее распахнулись от изумления. – Да ты что?!
– Нет?
– Конечно нет! Этого еще не хватало! Ты представляешь, что бы тогда было с мамой?! Конечно, нет. Я ничего ей не рассказывала, наоборот.
– Как это, наоборот?
– Я сказала, что мы просто ездили пообедать. И что между нами ничего нет. Ничего серьезного.
– И она поверила тебе?
Юля усмехнулась.
– Ну конечно! А что?
– Странно.
– Почему?
– К чему тогда все эти вопросы? Зачем она расспрашивала меня весь ужин?
Юля пожала плечами, мол, что в этом удивительного?
Антон Ильич задумался. Что-то здесь было не так. Если Наталья поверила, что между ними ничего серьезного, зачем тогда пришла на ужин? И почему задавала ему столько вопросов? Ведь было очевидно, что сегодня она была нацелена разузнать о нем как можно больше. И разговор она вела, точно на допрос его вызвала. Нет, не могла она устроить это просто так. Но для чего? Зачем? А может… Антона Ильича вдруг осенило. Ну конечно! Все дело в том, что Юля, чистая душа, полагает, что мать не замечает ее состояния, не видит ни переполняющих ее чувств, ни задумчивых глаз, ни рассеянной улыбки – наивное, чистое дитя! Считает, что смогла заверить родительницу в том, что с ней ничего не происходит! А та, женщина мудрая и опытная, быстро смекнула, что к чему, и решила не пускать дело на самотек. Значит, это все-таки был разговор будущей тещи с будущим зятем, подумал Антон Ильич. Выходит, не зря он старался и очаровывал Наталью. Пусть Юля и обижена на него сейчас – это ничего, он это поправит! – главное, что он теперь не сомневается, что поступил верно и старался ради их с Юлей общего блага.
Он подошел к ней и обнял за плечи. На этот раз она позволила себя обнять, но стояла, не шевелясь, со скрещенными на груди руками.
– Юленька, – мягко произнес Антон Ильич, – ну прости меня. Понимаешь, я-то подумал, что тебе пришлось все рассказать маме после того, как она… как она встретила нас из такси. Когда я увидел вас двоих, я подумал, что она решила поговорить со мной, понимаешь?
– Поговорить? О чем?
– Для строгости, так сказать. Все-таки я ухаживаю за ее дочерью, претендую на ее руку и сердце…
Юля вывернулась из его рук, посмотрела на него и громко расхохоталась.
– Что? – удивился Антон Ильич.
Она смеялась, закинув голову, и так разошлась, что даже села на кровать, чтобы не упасть.
– Что тут смешного?
– Вот об этом мама точно не думала! – сказала она сквозь смех.
– Почему?
– Поверь мне, она даже не рассматривает такой вариант развития событий. Ох-х, – она утерла слезы.
Что с ней такое, думал Антон Ильич, глядя на Юлю. За ужином грустила, теперь хохочет – не остановить. Он присел на кровать и взял ее за руку. Ладонь у нее была жаркая, хоть в комнате было свежо, и с балкона заходил прохладный ночной воздух. Антон Ильич прикоснулся к ее лбу.
– Ого, да у тебя же температура!
Лоб у Юли горел, глаза блестели нервно, неспокойно.
– Да? Может быть. Я что-то неважно себя чувствую.
– У тебя что-нибудь болит?
– Голова раскалывается. И горло схватило, – ответила она, дотрагиваясь до шеи.
– Когда? Давно?
– За ужином.
– Понятно. Ничего, сейчас мы тебя вылечим, пока ты совсем не разболелась.
Он бросился к шкафу и извлек аптечку, которую всегда возил с собой.
– Только не таблетки, – поморщилась Юля. – Таблетки я пить не буду.
– А чем тебя лечить?
– Лучше пойдем на воздух. Мне жарко здесь, – сказала она, поднимаясь.
Они хотели спуститься к морю, но не смогли одолеть и нескольких ступенек. Юле было нехорошо. Голова у нее кружилась, ноги не слушались. Она держалась за Антона Ильича, и все хотела шутить и смеяться над собой, но он видел, что ей не до шуток: она то клала руки на поясницу, то обхватывала голову, стонала и вздыхала, и ясно было, что все тело ее горит и изнывает от боли.
– Тебе надо лечь, – твердо сказал Антон Ильич.
– Да, – слабо откликнулась она. – Да, ты прав, мне лучше лечь. Я, наверно, пойду к себе.
– Пойдем.
Он взял ее под руку, но Юля воспротивилась.
– Нет-нет, не провожай.
– Да ты что? Я не оставлю тебя в таком состоянии.
– Я дойду сама, не беспокойся за меня.
– Как ты дойдешь, Юленька? Ты же еле на ногах стоишь! И ночью тебе нельзя оставаться одной, мало ли что тебе может понадобиться! Пойдем. Я потом вернусь за своими вещами, – он снова подхватил ее.
– Нет, – снова остановила его Юля.
– Почему?
– А вдруг мама нас увидит?
Ах, так вот о чем она волнуется!
– Тогда пойдем ко мне.
– О-ой, – она снова наклонилась к земле, не то от мучавшей ее боли, не то просто от бессилия.
– Пойдем, хватит здесь стоять. Ляжешь в постель, а пока сделаю тебе чай. Попробую молока найти, и меда, если в баре еще кто-то есть.
У Юли не было сил спорить. Она пошла за Антоном Ильичом, с трудом переставляя ослабевшие ноги, и, едва они вошли в его номер, села на кровать, привалилась к подушкам и закрыла глаза. Он быстро расстелил постель и приглушил свет.