— Поздравляю, сын, — отец кивнул в сторону Шереметевой. — Кажется, тебе удалось то, что в свое время не смог я. Персидская фурия все-таки сломала о тебя зубы и признала твою значимость.
Я пожал плечами.
— Вне вражды она вполне нормальная.
— Мы слышали о том, что вы вчера сделали на смотре, — сказала матушка и понизила голос. — Сегодня утром состоялось заседание Совета регентов. Великий князь все же продавил их на расширение полномочий Спецкорпуса.
Ничего удивительного. После вчерашнего-то.
— Что ж, давно пора, — кивнул я. — У нас там и правда полно работы.
Следующие полчаса прошли в общении с другими аристократами. Я поприветствовал родителей Левы, поцеловал ручку Марине и ее матушке, выразил восхищение Салтыковой, Гагариной, Зубовой… И под конец у меня начало рябить в глазах от сияния драгоценностей и страз.
Внезапно музыка в зале затихла, сменившись звуком фанфар. Все гости остановились и обратили внимание на парадный вход.
— Их императорские величества Николай Петрович и Надежда Федоровна!
Двери распахнулись, и все в зале склонились в поклоне.
В зал вошли император Николай Петрович и его супруга, за ними — свита фрейлин, статс-дам и вельмож. Молодой монарх старался держаться с достоинством, но шел медленно, держа супругу за руку. Белоснежный мундир на нём выглядел великолепно, а его жена, облачённая в платье цвета светлого золота, степенно шла рядом, сверкая крупными алмазами и жемчугом.
В зале наступила почти абсолютная тишина. Все ждали, когда начнётся церемония. Я бросил взгляд на своих товарищей — каждый из них старался сохранять спокойствие, но я видел, что волнение читалось даже на лицах самых сдержанных.
Императорская чета остановилась в конце зала на возвышении. Свет ламп немного приглушили, оставив самое яркое пятно именно там, где находились венценосные супруги. Их сопровождали великий князь Фёдор Николаевич с женой и несколько высокопоставленных членов Совета регентов. Все взгляды в зале были устремлены на их фигуры.
— Почтенные гости, — прогремел обер-церемониймейстер Шрюмер, шагнув вперёд, — их Императорские Величества готовы обратиться к собравшимся.
Молодой император сделал шаг вперёд. На его лице блуждала смущенная улыбка. Императрица стояла рядом, держа его за руку и мягко улыбаясь залу.
— Сегодняшний день, — начал император, его голос был негромким, но благодаря абсолютной тишине в зале его слышали все, — является важным не только для вас, молодых магов, но и для всей Империи. Мы живём в эпоху великих испытаний… Но ваши усилия, ваша преданность и ваш труд являются залогом будущего всего государства!
Он взглянул на императрицу, и та, кивнув, взяла слово:
— Ви, молодьие маги, прошльи трудный путь, доказав свою сьилу, вьидержку и благорьодстьво. Кажьдый из вьас сегоднья будьет награждьён заслуженной честью, символом вашьего ранга и вашьего служьения. Носьите эти перстньи с гордостью, помнья, чтьо они — знак довьерия и ответствьенностьи.
Она говорила мягко, но в её голосе была твёрдость. Казалось, её слова окутывали зал, как шелковый шлейф её платья.
Отчасти мне было жаль эту молодую женщину — ведь она положила свою жизнь на алтарь служения человеку… необычному. Далеко не каждая такое выдержит. Но бывшая Виктория Великобританская, а ныне Надежда Федоровна, справлялась. И справлялась достойно, хотя сама была почти девчонкой.
Зал наполнился аплодисментами. Я заметил, как некоторые из аристократов украдкой переглянулись между собой. Кто-то, видимо, был впечатлён речью, а кто-то, возможно, завидовал нам — тем, кто сейчас стоял в центре внимания.
Церемониймейстер снова вышел вперёд и объявил начало награждения.
— Для вручения рангового перстня я прошу выйти графа Аполлона Сергеевича Безбородко.
Аполло, с лёгкой улыбкой, но без тени высокомерия, направился к подиуму. Мундир сидел отлично, что, кажется, вызвало вздохи парочки девиц. Он остановился перед императором и склонил голову.
Император протянул ему бархатный футляр, внутри которого блестел перстень с сапфиром, символизирующим ранг.
— Аполлон Сергеевич, — произнёс Николай Петрович, — на Испытаниях вы показали выдержку и мастерство. Этот перстень — знак вашей силы и преданности государству. Носите его с гордостью.
Аполло коротко поклонился, принял перстень и надел на безымянный палец левой руки.
Церемониймейстер вновь вышел вперёд:
— Прошу графа Якова Павловича Брюса подойти для награждения.
Брюс, тоже из курсантов, подошёл к подиуму. Он был чуть ниже ростом, чем Безбородко, но его движения отличались нетипичной грацией.
Императрица сама вынула перстень с рубином из футляра, и Яков склонился перед ней.
— Яков Павловьич, — произнесла она, улыбаясь, — вы пример решимости и отваги. Пусть этот рубин будет символом вашей энергии и страсти.
Брюс принял перстень с лёгким поклоном, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах блеснуло чувство глубокого удовлетворения.
— Княжна Анастасия Дмитриевна Гагарина!
Настя, одетая в платье нежно-голубого оттенка, поднялась на подиум. Темное каре было уложено в изысканную причёску, украшенную серебристыми заколками, которые напоминали крылья птицы.
Император, передавая ей перстень с сапфиром, произнёс:
— Княжна Гагарина, ваша сила и грация всегда были достойны восхищения. Этот перстень подтверждает ваш ранг.
Анастасия слегка поклонилась, её лицо светилось гордостью.
Следующей вызвали графиню Тамару Зубову. Она подошла к подиуму в тёмно-красном платье, чем-то напоминавшем традиционный сарафан, а ее голова была украшена диадемой, похожей на маленький кокошник.
Императрица вручила ей перстень с рубином.
— Тамара Александровна, вашьи упорство и решьительность заслужьивают висшей похвалы. Носьите этот пьерстень как знак вашьей силы.
Когда очередь дошла до Левы, я заметил, как он едва заметно перевёл дух. Парень явно переволновался. Он то и дело подтягивал пояс, не зная, куда деть руки.
Подойдя к подиуму, он встал прямо, склонив голову перед императором. Государь вручил ему перстень с сапфиром, произнеся:
— Князь Львов, вы доказали, что выдержка и дисциплина могут быть столь же важны, как сила. Ваш путь только начинается, но вы уже заслужили уважение.
Лев вернулся к нам с короткой, но искренней улыбкой, сверкая синим камнем на пальце.
Каждый награждённый возвращался в строй, и я с каждым шагом приближающейся очереди чувствовал, как сердце бьётся всё быстрее.
— Для вручения рангового перстня я прошу выйти Алексея Иоанновича Николаева, светлейшего князя Балтийского! — объявил Шрюмер.
Глава 16
Обер-камергер Шрюмер, высокий человек с острым подбородком и властным взглядом, сделал шаг вперёд. Его золотой жезл, символ должности, отражал свет канделябров.
Зал затих. Всё внимание теперь было приковано ко мне. Сердце, казалось, стучало в такт торжественной тишине. Я сделал шаг вперёд, стараясь сохранять ровную осанку. Парадный мундир сидел идеально, но в этот момент он будто стал на несколько килограммов тяжелее.
Путь к подиуму, казалось, растянулся на целую вечность. Я чувствовал на себе взгляды — оценивающие, восхищённые, завистливые. Кто-то из курсантов, стоявших позади, шептал друг другу что-то, но слова терялись в напряжённой тишине.
Я остановился перед императором и императрицей, опустив голову в почтительном поклоне. Государь Николай Петрович, облачённый в белоснежный мундир, смотрел на меня с широкой, почти детской улыбкой.
— Лёша! — радостно воскликнул он, протянув руку, будто хотел меня обнять.
Я невольно улыбнулся. Император выглядел искренне обрадованным. Но его порыв прервала императрица Надежда Федоровна. Она едва заметным движением коснулась его плеча и мягко произнесла:
— Вашье Императорское Вельичество, нам следуйет соблюдать торжествьенный протокол…
Её голос был тихим, но властным. Николай Петрович моргнул, словно возвращаясь к реальности, и слегка кашлянул, снова выпрямившись.
— Да, конечно, — пробормотал он. — Прости, Наденька.
Императрица повернулась ко мне, её взгляд казался глубоким и пронзительным, но в следующий момент он потеплел.
— Альексей Иоанновьич, подойдите бльиже.
Я сделал шаг вперёд. В руках обер-камергера появился бархатный футляр тёмно-синего цвета. На вытянутых руках он протянул его императору. Государь открыл футляр, и зал ахнул.
На чёрной подушечке покоился строгий перстень из платины, увенчанный огромным чёрным бриллиантом. Камень, идеально огранённый, поглощал свет, создавая впечатление бездонной глубины. Его поверхность переливалась оттенками тёмного серебра и угольного блеска, как звёздное небо в безлунную ночь.
Император поднял футляр, медленно извлекая перстень. Его пальцы слегка дрожали, но в этом движении была заметна церемониальная важность момента.
— Леш… Алексей Иоаннович, — начал он, его голос звучал чуть громче и увереннее, — вы — первый после нашего великого предка, императора Петра Великого, кто смог воспроизвести Великую магическую триаду…
Мой кузен-император явно готовился — он старательно повторял заученный текст, а я улыбался ему и подбадривающе кивал. Императрица явно переживала — но пока государь неплохо справлялся.
Зал наполнился приглушённым шёпотом. Аристократы обменивались удивлёнными взглядами.
— Этот бриллиант, — продолжил Николай Петрович, — принадлежал нашему общему предку, самому Петру Великому. Теперь он переходит к вам как символ вашей силы, разума и преданности империи.
Я посмотрел на камень. От одной только мысли, что я держу в руках частицу истории, сердце забилось быстрее. Разумеется, я ожидал, что в перстне будет черный алмаз. Это редкий камень, но его можно достать. Но что мне передадут черный бриллиант самого Петра Великого…
Ранговые перстни не были нашей собственностью. Их изготавливали на Монетном дворе по заказу Императорского двора, тщательно подбирали камни и металл. Мужчинам полагалась оправа из белого золота, а женщинам — из красного. И после смерти мага его перстень возвращался государству. Оправу могли переплавить, а сами камни очищались и могли быть использованы при создании перстня для другого мага.