был и трезво оценивал обстановку.
Отшуршав метров на сто, он остановился. Живое кольцо за их спиной продолжало сужаться, но время на то, чтобы сделать пару выстрелов, он выиграл. «Бам-бам!» – два выстрела и снова «на лыжи», точнее снегоступы, а, пока бежишь – ковыряешь ружье. «Бам-бам!» - и снова десяток шагов. «Бам-бам!» - и снова скрип снега под снегоступами, и так, казалось, до бесконечности.
Они тупо бежали. Бежали с поля боя, лишь оттягивая смерть. Это стало понятно почти сразу. Мертвецы не отступали, и меньше их не становилось, в отличие от сил. Силы таяли на глазах. Попробуйте побегать в шубе, тяжелых штанах и трех кофтах! Быстро поймете, что это плохая идея! Саамы, казалось, не знали устали, но вот Данил… Он уже едва успевал хватать ртом ледяной воздух. Его катастрофически не хватало. Местные раскатывали на лыжах, словно издеваясь над ним – только он их догонит, как они шурш, и куда-то в сторону… Только догонет, как они в другую… И ведь смеются над ним, сволочи, издеваются! Вон как Дэнси лыбится! Падла! А ведь точно! Ему не кажется! Они смеются над ним! Вместо того чтобы помочь,пальцами в перчатках на него показывают, и откровенно посмеиваются! Стреляет-то, кстати, он один!
- Уроды! – выкрикнул Байкал, теряя последние силы. – Да помогите же! Стреляйте! Стреляйте!
Снегоступы запутались, зацепившись друг за друга и Петров повалился в снег.
- Уроды! – прорычал он снова, уткнувшись в сугроб.
- Что, попались, - раздался над ним глумливый голос Дэнси. – Все вы попались!
Данил рыкнул, дернулся, вытягивая из под шкуры пистолет. Хотя бы эту тварь да он точно заберет. Это подстава! Это все была подстава! Подстава! Подстава! Подстава! – билась мысль в голове. Их кинули! Бросили! Отдали на растерзание мертвецам!
Пистолет уткнулся в пустоту. Данил внезапно осознал, что остался один. Вокруг не было никого. Он крутанулся, оборачиваясь. Схватка была далеко позади. Как он тут оказался?! Вот же, только что чукчи были рядом, твари, над самым ухом зубами скрежетали, даже вонь в нос шибала с такой силой, что голова шла кругом, а теперь… А теперь вокруг никого. Только снег. Он метрах в двухстах от передового края живого моря… Данил еще раз мотнул головой. Нет! Этого не может быть! Они же только что… Смеялись… Были тут… Он… Его… Он что, сбежал? Бросил все и сбежал? Так сильно напугался или? Или что!? Данил снова крутнулся, выставляя пистолет, расслышав шуршание снега где-то за спиной, и в этот момент его сбила мощная лохматая фигура.
***
Николай рвал и крушил, пробиваясь сквозь ряды бывших людей. Они пытались связать его, сковать, замедлить, остановить. Нанести урон они ему не смогли и, потому, монстры, ведомые погонщиками, сменили тактику. Продираться через сугробы, с нависшими на руках и ногах мертвецами было неимоверно тяжело. Силы таяли на глазах. Шаг. На его плечи словно груз положили. Второй. Невидимая рука добавила еще пару кило. Третий – еще несколько. Ноги наливаются тяжестью – это мокрый, пропитанный кровью и кишками снег налипает на обмотанные шкурами на манеру сапог конечности, и твари, вцепившиеся в него изломанными руками.
Сержант рыкнул, тряхнул рукой, топнул ногой и продолжил шаг. Погонщики! Ему нужны были погонщики. Армию нежети не остановить! Нужно добраться до этих самых генералов! Нужно уничтожить именно их! Сзади звучат выстрелы и крики. Саамы дрогнули, не сдюжив. Кого-то уже грызут, нагнав. Кого-то валят, топчут в снег, рвут когтями и зубами. Помочь им Николай, к сожалению, был не в состоянии. Он преодолел всего сотню шагов и возвращаться назад – означало, что все это было напрасной тратой времени и сил. А ни первого, ни второго у него уже практически не было. Нужно было двигаться вперед, пробиваясь, раздвигая могучей грудью молодые заросли. Каждый шаг теперь уже давался с трудом, но он… должен… дойти… Снег под ногами уже плотнее, утоптан сотнями ног. Глаза заливает пот, который сразу же превращается в изморозь, заставляя ресницы слипаться, а над головой все также всполохами озаряет поле боя северное сияние.
«Дай мне жить!» - прошуршал голос в голове. «Дай! Мне! Жить!» - требовал внутренний зверь свободы, царапая мозг и душу. Сержант споткнулся, упал на колено и тут же его облепили мертвецы. Вонючие, окровавленные пальцы полезли в рот, ткнули в глаза, схватили за ноздри. Гигант фыркнул, закрыл лицо рукой, попытался встать, но сил не хватало. Горячее дыхание быстро стало тяжелым. Воздуха нет. В ушах стоял гомон, от которого он не мог закрыться. «Отпусти! Я спасу нас!» требовал зверь и сержант понял, что это их единственное спасение. С такой армией ему не справиться. Им не справиться. Никому просто так не справиться! Здесь нужна артиллерия! Вертолеты! Танки! Но не десяток местных и один великан… Нет! Им не выстоять… Застонав, он чуть приоткрыл створку сознания, давая внутреннему монстру немного свежего воздуха и свободы. Всего на чуть-чуть, на пару сантиметров… он расслабился, позволив разуму погрузиться в лютую злобу. Тело напряглось. Захрустели раздвигаемые могучими мышцами ремни подвесной системы. В глазах на миг потемнело и внезапно все раскрасилось яркими красками. В голове взорвалась сверхновая звезда, и он распрямился.
Твари слетели с него, словно щенки с мамки, когда та решила прогуляться. Над заснеженной пустыней раздался гортанный клекот, от которого нежить дрогнула. Дрогнули саамы. Дрогнули погонщики. Даже льды, казалось, затрещали, постаравшись съежиться, уйти с пути этого страшного существа. Удерживаясь на краю сознания, чтобы не скатиться в безотчетный мрак, Николай кинулся вперед.
***
Сначала неладное почувствовал старший самец стаи. Сознания, захваченные им, стали ускользать от него одно за другим. Об этом, с опозданием в несколько мгновений, сообщила и самка, стоявшая рядом. Они теряли власть и это прайду не нравилось. Щенки дрогнули первыми. Они завыли, заскулили и повалились в снег. Чудовищной силы удар, пришедший откуда-то из темноты, заставил самца вздрогнуть. Он захрипел, ощутив, как невидимые клешни сжимают его мозг, но быстро пришел в себя. Широко расставив лапы и зарычав, придавая сил себе и своему племени, старший самец кинулся в бой, поведя за собой семью. Нужно было как можно быстрее избавиться от этого опасного противника, который умел также, как и они, залезать жертве в голову. Если они не могли победить его ментально, то должны были победить иначе. Древний инстинкт, спавший в генах тысячелетиями, проснулся, требуя крови, и саблезубые тигры помчались вперед.
***
Как он выжил, Петров не понял. Огромная тварь сбила его с ног, повалила в снег, попыталась прокусить горло, но длиннющие зубы, торчащие из пасти на десяток сантиметров, запутались в плотной шкуре шубы белого медведя. Хищник был еще молод и не опытен, потому, вместо того, чтобы бросить жертву и, как его учили, растворившись в снежной пелене, создав несколько фантомов, напасть сзади, попытался силой продавить слабое человеческое тело. Однако жертва оказалась сильней. Что-то громко ударило по ушам, в боку сразу стало больно. Шкура быстро окрасилась в алый цвет. Молодой саблезуб дернулся, выпустил жертву из клыков и попытался атаковать снова, но пистолет в руке капитана грохнул еще дважды, затем ещё трижды и наконец-то клацнул пустым бойком. Хищник, припав на раненные лапы, захромал прочь. Сил на создание отвлекающих фантомов не было; залезть в мозг жертвы он тоже не смог. Зверя обуял страх. Он переоценил свои силы, ведь он был один. Семья предавала сил. Когда они были вместе, их возможности утраивались, но стоило отойти подальше, как все члены стаи начинали быстро слабеть.
Добил огромного хищника, размером с молодого теленка Данил выстрелом в упор. Двустволка, болтавшаяся на плече, спасла хозяину жизнь. Живучая кошкоподобная тварь точно бы ушла, не выстрели он ей в морду дробью в упор. Пистолетные пули, как видно было Байкалу, хоть и причинили зверю урон, но он был недостаточен, чтобы убить тварь до конца.
Переломив стволы, окончательно придя в себя, капитан дрожащими от страха и холода пальцами поддел стреляные гильзы, заменил их новыми. Нужно было возвращаться. Мертвецы немного сбавили напор, и нужно было этим хоть как-то воспользоваться… Капитан осмотрел поле боя. Хмыкнул. Ага! Да это бесполезно! Тысячи мычащих бывших людей на пол десятка саамов. Нет, тут им не победить! Нужно отступать… Нет, не отступать, а занимать оборонительные рубежи на дальних позициях! Тут в лоб проблему не взять! Тут думать нужно!
Данил поправил снегоступы и бросился на врага. Нужно было уводить людей. На ходу он прокричал, чтобы местные бежали, но те его слов не понимали. Минус! Огромный минус! Плохо, когда в группе бойцы общаются на разных языках! Он это еще в Афгане познал, когда их сводный состав попал в ущелье в засаду. И теперь все повторялось.
- Назад! – орал он, размахивая руками. – Назад, мать вашу!
Двустволка грохнула, заложив уши, обдав паром и порохом. Излишне ретивый мертвец, кинувшийся к нему, тут же повалился на снег, лишившись ноги. Сердце билось как бешеное, глаз замылился, руки дрожали после ментальной атаки лохматой твари, и потому Данил решить действовать наверняка. Убить не убил, но подкосил тварь, а та за собой в сугроб еще парочку утянула. Пока встанут, пока снова нацелятся…
Он с лету пнул ногой в голову другому мертвецу, за воротник вскинул кричащего местного. Твари облепили его, пытаясь прогрызть толстенную зимнюю одежду, а тот, баран, вместо того, чтобы отстреливаться, пытался отмахаться от мертвецов ножом. Одному зомби морду всю исполосовал, второй руку, но что им это?! Мертвяки боли не чувствуют.
Вскинув паренька так, что у него щелкнули зубы, а у самого, от боли в руке, и где-то ещё в спине, перед глазами поплыли радужные пятна, он, продолжая материться и орать, придал юнцу ускорение, по средствам прикладывания своей нижней правой конечности к филейной части воспитуемого. Конечно, если б не широкая лыжа снегоступа, пинок бы вышел лучше, но и этого хватило, чтобы молодой саам понял, что от него требуют. Он что-то закричал сородичам, кто еще остался стоять на ногах, и те, наконец-то, бросились наутек.