«Отец сегодня работает целый день, – говорится в сообщении Ниа. – Давай встретимся? «Нарядная фасоль» в 11 часов».
Кэмерону пришлось побить рекорд скорости, чтобы успеть сюда вовремя, но стоило ли оно того? Черт возьми, конечно, стоило.
Парень преисполнен решимости пребывать на седьмом небе от счастья, но радость его длится ровно до того момента, когда он протягивает Ниа кофе, увенчанный высоченной розовой горкой взбитых сливок, присыпанных кристалликами розового сахара.
– Держи, – говорит он.
Однако вместо того, чтобы с восторженным возгласом принять из его рук кофе, Ниа отодвигается, и на ее лице появляется легкая гримаса недовольства.
– Ой, Кэмерон, извини, – шепчет она. – Я не пью кофе.
Рука Кэмерона замирает в воздухе, и башня из взбитых сливок опасно кренится, грозя обрушением.
– Не пьешь? Но… тогда зачем ты предложила встретиться в кофейне?
Ниа озабоченно хмурится и нервно оглядывается по сторонам.
– Плохой выбор? Мне казалось, люди обычно встречаются в кофейнях.
– Да, чтобы попить кофе, – говорит Кэмерон с легким смешком.
Ниа даже не улыбается. «О, боже, я все испортил!» – в отчаянии думает Кэмерон, а потом осознает, что у этого маленького представления есть зрители. Бариста не таясь глядит на них. Какое унижение.
Кэмерон прижимает свой собственный кофе к груди, а свободной рукой широко распахивает дверь.
– Идем, поговорим снаружи.
Очевидно, Ниа смущена не меньше его, потому что устремляется к двери едва ли не бегом.
Пока они идут по улице, Ниа, мрачная, шагает, обняв себя руками. Кэмерон думает, что следовало бы взять ее за руку и молить о прощении («Извини, я поставил тебя в неловкое положение, купив тебе идиотский кофе, прошу, не нужно меня ненавидеть»), но в обеих руках у него стаканы с кофе.
– Слушай, Ниа, я виноват. Просто я подумал, тебе нравится эта кофейня, ну, знаешь, ты ведь предложила тут встретиться. И большинство девушек любят этот кофе.
Тут до него доходит, что сделанное им заявление может оказаться неправдой. Вообще-то он понятия не имеет, действительно ли семнадцатилетние девушки, фотографирующие розовый латте со специями и выкладывающие фотки в Интернет, сами потребляют этот напиток. Может, они заказывают его исключительно потому, что он круто смотрится на картинках? Вот Ниа, например, не пьет кофе, к тому же продолжает смотреть на него весьма мрачно.
– Ну, а я не хочу, – говорит она.
– Слушай, это же здорово. Значит, мне больше достанется, верно? Я… э-э-э… всегда хотел попробовать такую штуку, – на ходу врет Кэмерон. Он делает глоток розового сиропа. Такое чувство, будто кто-то завернул маршмеллоу в бумажный фантик от конфеты и окунул в туалет, предварительно вылив туда слабый чай. Ниа так высоко поднимает брови, что те грозят исчезнуть в густой массе волос.
– И как оно на вкус?
– Я искренне извиняюсь, – говорит Кэмерон, – за то, что подумал, будто ты станешь это пить.
– Но всем девушкам это нравится, – поддевает она его и хмурится пуще прежнего. – Ты же так сказал.
– Что?
– Например, девушкам, с которыми ты смотрел кино. Например, Эми Марстон.
– Эми Мар… Что? – Кэмерон останавливается как вкопанный и таращится на Ниа, открыв рот. – Погоди. Ниа, ты что, сердишься на меня? О, черт, ты и правда сердишься. Из-за фильма?
Он тут же понимает, что это был дурацкий вопрос. Ну, конечно, Ниа рассердилась из-за фильма, а он так обрадовался, увидев ее, что совсем забыл о том досадном случае, хоть тот и имел место не далее как вчера вечером. После потрясающей недели, в течение которой они проводили операцию «Космическая справедливость», Кэмерону хотелось лишь одного: наконец-то представить Ниа своим друзьям – Жако прямо-таки горел желанием ее увидеть. Групповой поход в кино на новый блокбастер про супергероев показался Кэмерону идеальной возможностью растопить лед. В кино все чувствуют себя в своей тарелке. Даже доктор Капур, постоянно пенявшая Кэмерону за то, что он пренебрегает друзьями и семьей ради возможности поболтать онлайн с Ниа, сочла идею превосходной. Однако, когда он вчера сказал Ниа, что с ними пойдет несколько его приятелей, она резко оборвала связь.
Кэмерон постарался не придавать такому поведению большого значения, к тому же, когда они вышли на связь в следующий раз, девушка вообще не поднимала эту тему. Возможно, она только притворялась, что все хорошо, хотя на самом деле рвала и метала, но Ниа никогда так себя не вела. Билеты уже были у Кэмерона на руках, до начала фильма оставалась всего пара часов – что еще ему оставалось? Итак, групповой поход в кино обернулся обычной вылазкой в кино со школьными друзьями. Да, некоторые из этих друзей были девушками… и, да, они запостили в Сети фотографии, сделанные тем вечером, а Ниа наверняка их увидела.
Девушка была единственной, кто в последний момент отказался идти, так почему же она сердится? Разве что…
– Погоди-ка, – говорит Кэмерон. – Ты что, ревнуешь?
Он произносит этот вопрос так радостно, что сам чувствует себя дураком: какой болван станет спрашивать у другого человека, не испытывает ли тот эмоцию, в переживании которой никто никогда не признается? Вот только…
– Да! – говорит Ниа, светлея лицом. – Ревную! Вот что я чувствую.
У Кэмерона отваливается челюсть, ему кажется, что теперь она где-то в области колен.
Ниа, похоже, принимает его удивление за непонимание:
– Как ты не понимаешь? Я была так рада, когда ты меня позвал. Мне так хотелось посмотреть фильм вместе с тобой! В итоге я не смогла пойти, а эти девушки, Эмма и Эмбер, смогли, они пережили то, что хотелось пережить мне. Они были с тобой, в то время как я не могла. Поэтому я ревную!
Кэмерон ничего не может с собой поделать: его рот сам собой разъезжается до ушей. Получается широкая, зубастая, идиотская улыбка. Ему кажется, что у него в животе кто-то отплясывает чечетку. «Она ревнует», – думает парень, и эти два слова гудят у него в голове торжествующим набатом. Ревнует! Это лучшее, что он слышал за всю жизнь!
– Ну, извини. Не знал, что ты ревнивая, – говорит он в конце концов.
– Я тоже этого не знала, – отвечает Ниа на удивление радостным тоном. – Я еще никогда не чувствовала ничего подобного.
Высказав все, что накипело, Ниа мгновенно веселеет, и они, непринужденно болтая, неторопливо идут по городу, оставляя позади деловой район. Кэмерон и Ниа подходят к автобусной остановке, в стене которой медленно прокручивается плакат, рекламирующий большое событие следующего месяца: оно состоится за городом, в Международном выставочном центре. На плакате написано: «ВЗЛОМАЙ САМОГО СЕБЯ», и Ниа указывает на рекламу.
– Что это?
– Взлом тела, – с улыбкой говорит Кэмерон. – Бионические конечности, умные татуировки, внутренние микрочипы, дополненная реальность и все такое. Попытка стереть грань между человеком и машиной. Не буду врать, это мне по душе. Слушай, и тебе это тоже будет интересно! Проверь, у них есть соревнования по киберспорту. Твоя девушка-пилот могла бы прикончить кого-нибудь в качестве соревнования.
У Ниа округляются глаза:
– Что? Это просто потрясающе!
– Хочешь пойти? – предлагает Кэмерон. – Правда, все билеты давно проданы, но я что-то вроде местной знаменитости. Возможно, я мог бы подергать за кое-какие веревочки и достать пару билетов.
– Мне бы хотелось пойти, – мечтательно говорит Ниа и застенчиво смотрит на Кэмерона. – Мне бы хотелось пойти вместе с тобой. Жаль… Жаль, что я не могу встречаться с тобой чаще.
– Ну так, – говорит Кэмерон, чувствуя, что краснеет от удовольствия. – Мне тоже хотелось бы видеть тебя чаще.
Ниа становится задумчивой:
– Тяжело быть одиноким, правда? В мире так много одиноких людей. Даже находясь в одном месте, они все равно разъединены. Как те люди. – Она указывает на проходящую мимо пару: мужчина и женщина идут молча, каждый уставился в свой мобильный. – Каждый из них сейчас где-то в другом месте, в собственном мире. Они не касаются друг друга и не пытаются друг друга понять. – Девушка умолкает и вздыхает. – Как было бы здорово, если бы люди могли связываться напрямую, правда? Мозг к мозгу, чтобы быть едиными мысленно, невзирая на расстояния.
Кэмерон строит рожицу и хмыкает:
– Ты не смотрела «Матрицу», да?
– Нет. А что это?
– Фильм такой. Точнее, трилогия, если мне не изменяет память. В том фильме делают примерно то же, что ты сейчас описала.
Ниа радостно улыбается:
– Правда? И что дальше?
– Э-э-э, – тянет Кэмерон. – Не хочу испортить тебе просмотр, пересказав сюжет, но у них там все идет плохо.
Ниа хмурится:
– Почему?
– Потому что разумные машины собирают всех людей, промывают им мозги и используют в качестве источника энергии.
Ниа тихонько вскрикивает, и Кэмерон смеется.
– Но ведь это ужасно! – шепчет она. – Я вовсе не это имела в виду.
– Ну, разумеется, нет, – заверяет ее Кэмерон. – Потому что ты вовсе не злой робот, мечтающий поработить человечество. Но в одном ты права: люди разобщены. Вот ведь ирония: предполагалось, что Интернет объединит людей, но, по-моему, с ним все стало только хуже.
Кэмерон качает головой и думает обо всех ужасных вещах, которые видит всякий раз, когда открывает свой разум и ныряет в киберпространство.
– Все прячутся за экранами, как за стенами. Одиночество, анонимность… А когда человек получает возможность писать и говорить анонимно, он перестает быть человеком. Перестает обращаться с другими, как с людьми. Он больше не считает окружающих людьми. Все, кто не принадлежит к его племени, расцениваются как зло и подлежат уничтожению.
– Племя? – Ниа хмурится.
– Это полная чушь, – говорит Кэмерон. – Просто несколько случайных линий на песке. Как жаль, что мы не можем их стереть.
– Никаких племен, – произносит Ниа нараспев.
– Или всего одно, – подхватывает Кэмерон. – Мы все люди. Если бы все об этом помнили… – Он умолкает и качает головой. – Не знаю. Может, это невозможно, а может, есть какой-то компромисс. Знаешь, одинокие люди зачастую оказываются очень творческими. Иногда они создают по-настоящему прекрасные вещи.