– Если все пойдет по плану, она вообще не узнает, что мы здесь, пока мы не перейдем к последнему этапу операции под названием «Блистательная победа», – возражает Кэмерон. – А Ниа будет дома, в безопасности, сохранив свою личность и память.
Изобретатель кивает, но еще крепче прижимает к груди черный сверток с устройством, которое Кэмерон называет про себя «лоботомайзером».
– Лучше бы вы не брали с собой эту штуку, – говорит Кэмерон. Юноша с тревогой оглядывает забитую парковку. Дело не только в том, что из-за этого устройства он опасается за безопасность Ниа: просто КТРИПО с удовольствием заполучила бы эту коробочку, а Кэмерон абсолютно уверен, что Оливия Парк не преминет заявиться сюда сегодня ночью со своими людьми и собственным планом. Камеры на дорогах и местные камеры безопасности наверняка уже засекли их машину и лица, пока они ехали на запад, к тому же Кэмерон чувствует слабое шевеление в Сети – тихое эхо программного обеспечения этой бионической женщины. Она уже приближается.
– Ни в коем случае нельзя идти туда, не имея запасного плана, – возражает старик. – Я подключу это устройство к системе, просто на всякий случай. Если нас поймают…
– Не поймают, – перебивает Кэмерон, указывая на заднее сиденье. – Для этого и нужна армия ботов.
Изобретатель косится на сиденье:
– Не уверен, как эти… предметы… смогут противостоять улью Ксэл.
Кэмерон строит гримасу:
– Ага, ну, мне пришлось работать с тем, что было. Я же не такой, как Ниа. Я не могу взламывать людей, только машины. В случае возникновения чрезвычайной ситуации они нас предупредят. В самом худшем случае… ну, с помощью этого пылесоса я определенно смогу сбить с ног минимум одного человека.
Кэмерон не признает (и не хочет признавать) правоту старика. При любом раскладе они идут туда, где окажутся в меньшинстве, где его способности мало чем могут помочь и где в самый важный момент он совершенно не сможет на них полагаться. Тут нечего взламывать, нет никакого программного обеспечения или инновационных технологий, которые спасли бы ситуацию. Если он собирается убедить Ниа остановиться, обратиться против Ксэл, то должен взывать к ее человеческим качествам, коснуться ее сердца так, как этого не могут сделать манипуляции Ксэл. Он должен помочь ей увидеть, что, объединяя многих людей, она, возможно, в каком-то смысле положит конец их одиночеству, но при этом уничтожит все уникальное и прекрасное, что есть у человечества. Уничтожит его свободу. Нужно убедить Ниа, что то, чем ей придется пожертвовать, стоит того. В конце концов, ради спасения мира Кэмерону придется сыграть роль вовсе не киберкинетического героя. Он будет просто парнем, который стоит перед девушкой, предлагает ей скромный дар – свое сердце – и надеется, что этого будет достаточно.
«Я мог бы воспользоваться советами доктора Капур прямо сейчас», – с горечью думает Кэмерон. Она всегда побуждала его совершенствовать свои человеческие качества, говорить о своих чувствах, а он вечно увиливал, как идиот. Теперь доктор Капур мертва, в останках ее тела угнездилась злобная инопланетянка, и Кэмерон запоздало осознает, что сейчас совет доктора пришелся бы как нельзя кстати.
Сейчас он сам по себе.
– Кэмерон, ты слушаешь? – Изобретатель пристально смотрит на него. – Это важно. Если меня поймают, Ксэл меня убьет, но если поймают тебя, она тебя высосет. Заберет себе твои способности. Ты ни в коем случае не должен допустить такого. Если она тебя схватит, ты должен пожертвовать Ниа, перезагрузить ее, прежде чем Ксэл сумеет проникнуть в твое сознание. Ты готов?
Кэмерон тяжело сглатывает, представляя, как будет смотреть в лицо Ниа и фактически отправлять ее на смерть, как жизнь и свет в ее испуганных, умоляющих глазах померкнут. Мысль об этом его ужасает, уж лучше пусть Ксэл разберет его самого на части. Если его план сработает, ему не придется прибегать к последнему средству, но если план не сработает…
– Я готов. – Кэмерон хмурится. – Мне только что пришла в голову одна мысль. Что случится с человеческими умами в Сети, если мы перезагрузим Ниа, пока люди еще будут подключены? Что станется с Жако и со всеми остальными?
Изобретатель мрачнеет:
– Не могу сказать. Когда дело касалось Министерства, подобное событие вызвало бы временную дезориентацию, но непоправимого вреда не принесло бы. Их сознания были устроены таким образом, чтобы выдерживать возможные сбои. А вот люди… я просто не знаю. Само существование слитого сознания нескольких представителей рода человеческого уже раздвигает границы, определенные для вашего разума. Это еще одна причина, по которой мне, как и тебе, хочется надеяться, что ты убедишь Ниа остановиться, отказаться от уже сделанного, затворить открытые ею двери. Но в то же время это еще одна причина, по которой…
– …мне следует готовиться к худшему, – заканчивает за старика Кэмерон. – Знаю. Идемте.
Десять минут спустя они, лавируя в толпе, быстро проходят через парковку, потом забегают за угол здания Международного выставочного центра и прячутся возле погрузочной платформы. За ними по пятам следует самодельная «армия» Кэмерона, все, что он смог призвать из демонстрационного зала городского магазина электроники: три летающих дрона, робот-пылесос и – самое лучшее – робот Биби-восемь, перепрограммированный на скорую руку. Робот должен вести разведку и доложить, если засечет Ксэл. Дверь служебного входа оборудована электронным замком, но он открывается, стоит Кэмерону лишь на него посмотреть. В следующий миг они с Изобретателем быстро заходят внутрь и оказываются в подсобном коридоре. Дроны и роботы скрываются за углом: они направляются на первый этаж. Кэмерон наблюдает за их передвижениями, пока машины не добираются до огромного зала: там роботы сливаются с толпой, а дроны взмывают под потолок, чтобы оценивать обстановку сверху. Собравшиеся посетители не видят в этом ничего удивительного, и на миг Кэмерон задается вопросом: неужели все действительно будет настолько просто? Он сможет спасти девушку, спасти мир, а в довершение всего еще и вырубит Ксэл, уронив одного из дронов ей на голову, а сам все это время будет находиться в безопасности, в расположенной наверху диспетчерской?
Они поднимаются по лестнице, и Изобретатель начинает дышать тяжело, с присвистом, одной рукой прижимает к груди черный сверток, а другой цепляется за перила. К тому времени как они попадают в коридор, ведущий к центральным офисам здания, старик уже едва стоит на ногах.
– Сюда, – говорит Кэмерон и тащит своего спутника к двери, на которой висит табличка с надписью «ДИСПЕТЧЕРСКАЯ». В помещении за дверью стоит длинный, мигающий разноцветными огоньками пульт управления, а над ним висят экраны, размещенные в строгом порядке – группами по четыре штуки. Всю дальнюю стену комнаты занимает огромное окно, из которого виден гигантский демонстрационный зал высотой в несколько этажей. Там собралась гудящая, гомонящая толпа, и ее шум почти подобен электронному гулу в голове Кэмерона. Он концентрируется на данных, получаемых от его собранной на скорую руку армии, мысленно рисует схему зала, осматривает его через окно. В дальнем конце гигантского пространства рядами расставлены стенды, вокруг которых кишмя кишат люди: рассматривают выставленные новинки, способные обеспечить потребителя всем, что душа пожелает – от биодобавок до виртуального секса. В одной секции толпа окружает мужчину и женщину, одетых в искусно сделанные экзокостюмы, – они выполняют замысловатые танцевальные движения. На висящих над ними экранах крутят видеоролик, в котором люди, одетые в такие же экзокостюмы, бегут, развивая невероятную скорость, и перепрыгивают через стены. Перед другим стендом выстроилась длинная очередь из желающих сделать умную татуировку при помощи наночернил: растянутый над стендом баннер уверяет: «ВАШЕ ТЕЛО – ЭТО ЧИСТЫЙ ЛИСТ». Другая очередь, покороче, стоит к стенду, предлагающему сенсорные электронные татуировки, сделанные из золотых листков, внутри которых спрятаны микропроцессоры («ЗАЧЕМ КАСАТЬСЯ ЭКРАНА, ЕСЛИ МОЖНО ПРИКОСНУТЬСЯ К СЕБЕ»). Еще один стенд рекламирует протезы – руки, ступни, ноги, а также глаза, уши, даже полоски искусственной кожи выставлены вертикально, словно жуткий ковер. Кэмерон мельком думает об Оливии и вспоминает, как недавно почувствовал, что КТРИПО в каком-то шаге от них. Сейчас это ощущение прошло: деловитое гудение внутренних систем Оливии стало едва слышным шепотом на фоне окружающего гудения высокотехнологичных устройств. И все же Кэмерон неспокоен. Что, если дочь Уэсли Парка здесь, просто перестала быть собой? Программное обеспечение в ее теле – это портал, через который Ниа могла бы проникнуть внутрь, а Ксэл – захватить контроль над телом.
Впрочем, он здесь не ради поисков Оливии – нужно найти Ниа. Внимание Кэмерона мгновенно переключается на расположенную недалеко от диспетчерской небольшую арену, над которой растянут баннер, гласящий: «ПОЛНЫЙ ЭФФЕКТ ПРИСУТСТВИЯ! СОРЕВНОВАНИЯ ПО КИБЕРСПОРТУ». Зрителей море: они сидят на трех трибунах, у всех на головах шлемы виртуальной реальности, отчего они немного похожи на муравьев, безликие, одинаковые в этих черных непроницаемых головных уборах. Три трибуны установлены вокруг сцены, в сотне метров над ней висит огромный экран, на котором транслируется все, что видят сидящие на трибунах люди, погруженные в виртуальный мир. Самые яркие моменты только что завершившейся игры – Кэмерон смутно припоминает, что это версия «Смертельной битвы» следующего поколения – когда-то он с азартом играл в этот файтинг. Движения бойцов на экране демонстрируются в замедленном режиме, зрители встречают каждый удар одобрительными воплями. Победившая команда стоит рядом со сценой, а на экране показаны торжествующие аватары всех игроков: в реальной жизни участники одеты в одинаковые желтые спортивные костюмы, черные шлемы виртуальной реальности и носят браслеты для дистанционного управления игрой. Победители радостно прыгают вверх-вниз, рядом с ними вращаются три золотистые голограммы – гибриды большегрудых девушек и кошек. Вверху парят на автопилоте видеокамеры и снимают все происходящее. Кэмерон автоматически добавляет камеры в свою Сеть, но оставляет их на прежнем месте – пусть делают свое дело. Несколько лишних ботов его армии не помешают.