Когда сиреневые сумерки принялись нежно обволакивать сад, Наполеонов потребовал гитару.
– А сейчас, – торжественно произнёс Шура, – песня Трубадура! – Он покосился на Мирославу и внёс поправку: – Вернее, Трубадурши.
Ненаглядный мой затворник!
Я приду к тебе во вторник,
Постучу. Откроешь дверь,
Тихо спросишь – что теперь?
Чувства больше не скрывая,
Я скажу – люблю тебя я!
Погляжу в твои глаза.
Ты мне скажешь – так нельзя!
Приходить и уходить!
Что мешает вместе жить?
Что мешает, я не знаю,
Но тебе я обещаю,
Что подумаю всерьёз
И до первых летних гроз
В милом домике твоём
Мы поселимся вдвоём.
Посветлеешь вмиг от счастья,
Заключишь меня в объятья.
Ничего другого нам
И не надо трам-пам-пам.
– Мне больше всего понравилось трам-пам-пам, – прокомментировала Мирослава.
Морис кивнул с самым серьёзным видом:
– Мне тоже.
– Не придирайтесь, – ласково улыбнулся Шура и подумал о том, что завтра – воскресенье, а это значит, что у него впереди уйма времени, чтобы съесть всё то, что хозяева спрятали в холодильник и в буфет.