— Тогда здесь. С хозяйкой всё хорошо?
— О да, всё прекрасно, сэр.
— А как все остальные?
— Хорошо. У Бетси-Марии вскочил волдырь, теперь уже проходит. Какое вино подать?
— А что пьет хозяйка?
— Только эль за обедом. И портвейн после.
— Ах, портвейн... Что ж, мне прекрасно подойдет и эль.
С минуту он расхаживал по комнате, вспоминая старые предметы и обнаруживая новые, а потом подали ужин. Для него оказалось несколько писем, но Росс открыл только три, первое было с просьбой о деньгах, второе — от Кларенса Оджерса, который спрашивал, не может ли Росс похлопотать за него и добиться прихода в Соле. Что еще за чертовщина? В третьем письме его приглашали в Труро, на церемонию открытия нового корнуольского лазарета в городских предместьях, с участием барона Данстанвилля из Техиди. За церемонией последует служба в церкви святой Марии и обед в таверне «Красный лев», куда приглашены все городские советники и благотворители. До этого события оставалось еще две недели.
Росс почти покончил с ужином, когда вошла Демельза. Воротник ее плаща был поднят, а волосы растрепались на ветру. Она выглядела такой юной, но задумчивой и почти угрюмой — до сих пор Россу не приходило в голову применить к жене это слово.
— Росс!
— Дорогая. — Он поднялся и поцеловал ее в пахнущую сладостью щеку. (Она что, слегка отвернулась, чтобы не подставлять губы?). — Как говорится, блудный сын вернулся.
— Но явно не раньше времени, — сказала она, взяв руки Росса в свои. — Мы уже начали волноваться.
— За меня? Я же написал тебе из Чатема.
— Но это было две недели назад! Я уже вообразила, что тебя захватили в плен французы!
— Ну, в такую-то погодку это вряд ли возможно.
— Корабль могло прибить к их порту! Ты мог утонуть!
— Но не утонул же. Как видишь. Я рад, что дома. Но теперь дважды подумаю, прежде чем снова пущусь в путь морем.
Демельза взглянула на него.
— Ты... как-то по-другому пахнешь. И похудел.
Росс засмеялся.
— По-другому — это слишком мягкое выражение. Я выехал, как только бриг пришвартовался в порту. Если от меня несет, как от застарелого куска парусины, то это легко исправить. А что до худобы, то ты как раз прервала мою попытку наверстать упущенное.
— Прошу тебя, продолжай! Что тебе подала Джейн? Ох, можно что-нибудь по-быстрому приготовить!
Демельза щебетала в таком духе еще недолго, а потом Росс ее прервал:
— Нет. Это была шутка. На самом деле я закончил. Голод утолил, а остальное подождет до завтра. Дай-ка я на тебя посмотрю. Садись. Уголь что-то плохо горит. Сядь и расскажи все новости.
Поболтав о будничных делах, они сели у камина. Демельза сбросила плащ, одернула корсаж, поправила кружева у шеи и груди и принесла домашние туфли для них обоих, пошутив, что тапочки Росса чуть не покрылись плесенью. Потом провела рукой по волосам, так что они спутанной волной упали на плечи — как нравилось Россу, и умело поворошила угли в камине, и пламя снова устремилось вверх. Затем она принесла бокал портвейна для себя и бренди для него, и наконец-то ее губы сложились в узнаваемую улыбку, а глаза заблестели.
Росс рассказал о Лондоне и тамошних занятиях, о своих визитах к Кэролайн и встречах с Джеффри Чарльзом, о частых разочарованиях и редких удовольствиях в Палате; о том, что Кэролайн, по его мнению, в следующем месяце вернется в Корнуолл и останется с Дуайтом на всё лето; о своих попытках вымуштровать ополчение в Кенте в течение всего августа; о надеждах хозяйки меблированных комнат, что на следующую осеннюю сессию он привезет жену; об успехах и неудачах военных действий.
Демельза слушала с неугасающим интересом и задала многочисленные вопросы, но, проговорив с четверть часа, Росс остановился и спросил:
— Что здесь стряслось?
— Почему ты решил, будто что-то стряслось?
— Потому что никогда прежде не видел тебя такой, как когда ты вошла. Я думаю, стряслось нечто серьезное, и ты считаешь меня в какой-то степени виноватым.
— Неужели я так выглядела? Ты неправильно понял! Кое-что и правда случилось, в последнее время произошло много неприятностей, но я никого не виню. С чего бы это? Я просто хотела, всем сердцем хотела, чтобы ты был здесь. Но всё не так, как ты подумал.
— Рассказывай.
— С самого начала? Это займет много времени.
— С самого начала.
Демельза рассказала про странную смерть Осборна Уитворта, о неудавшейся свадьбе Розины, об исчезновении Дрейка и его возвращении, о пожаре в мастерской Пэлли.
— Боже мой! — воскликнул Росс. — Она полностью сгорела?
— Стены закоптились, но уцелели. Крыша сгорела, как и пол с мебелью.
— И что, виновных не нашли? Никто ничего не видел?
— Никто ничего не видел. Или не скажет.
— Я повидаюсь с Джакой. Он вполне способен на такую пакость. И всё же... И всё же... Так теперь Дрейк живет у Сэма?
— Да. Не могу убедить его вернуться и заняться ремонтом.
— А Морвенна Уитворт? Что он сказал про нее?
— Ничего. Ни слова. Даже рта не раскрыл. Но ясно, что он ей не нужен.
— Да уж, ну и переделка, — фыркнул Росс. — Трудно представить худшей ситуации. А что Розина?
— Прекрасно держится. Она такая сильная — в своей тихой манере. И ведь ее уже второй раз так подводят.
— Думаешь, она сможет его принять?
— Кого, Дрейка? Ох, Росс, я не знаю. Да и примет ли он ее? Я ничего больше не могу сделать. К тому же я частично чувствую за собой вину.
— Что ж, могу понять, почему ты так расстроена. Утром взгляну, что можно сделать с домом. Мы могли бы возместить часть денег на ремонт.
— Быть может.
Росс взял с полки трубку, но передумал и положил ее обратно.
— Это еще не всё? Что-то не так на шахте?
— Нет... Не на шахте. Ты не проезжал через Труро?
— Нет, ехал напрямик. Через Сент-Стивенс и Сент-Майкл. А в чем дело?
— Банк Паско закрылся.
— Что?!
Демельза зажмурилась от его тона.
— Обанкротился и не смог расплатиться с кредиторами. А с ним пропали и все наши сбережения. И сбережения Дрейка. Так что, вероятно, пока у нас не будет денег ему на новую крышу.
Росс уставился на нее так, будто смысл слов до него не доходил.
— Ты хочешь сказать, что... что банк Паско... Это невозможно! В последний раз ты писала... Недели три назад? Паско?!
— Я расскажу, как это случилось, как я впервые об этом услышала.
И она стала рассказывать самую сложную часть истории: о своей поездке в Труро, решении повидаться с Ральфом-Алленом Дэниэллом и возвращении в Труро с деньгами для банка.
— Это было ужасно, — сказала она. — Я не могла войти в банк, такая там собралась толпа, требующая денег. Конечно, два клерка всячески тянули время и выдавали деньги как можно медленней. Но люди стали шуметь и вести себя агрессивно. Вот-вот, и забрались бы на конторку. Наша троица вошла, но не одновременно, а по одному, и устроила целый спектакль, вываливая деньги на прилавок целой грудой. И толпу это успокаивало. Кое-кто начинал радостно кричать, увидев, что в банк вносят деньги, это явно их успокоило и восстановило порядок. В конце концов, некоторые собирались забрать каких-то тридцать или сорок фунтов, а некоторые просто хотели разменять парочку банкнот. Когда они увидели деньги, то обрели уверенность.
— Но этого оказалось недостаточно.
— Недостаточно. Банк подкосили крупные вкладчики. Некоторые стояли до конца — как мы, Генри Принн Эндрю, мистер Буллер, мистер Хитченс. Но не все.
— Но ты сказала, что Пирс, старик Нат Пирс, растратил чужие деньги... Не могу поверить! Старый дурак, наверное, выжил из ума. Боже мой! Но чтобы это обанкротило Паско?! — Росс встал. — Не сомневаюсь, что одна гадина приложила к этому руку.
— Да, Росс, — Демельза тоже поднялась, подошла к комоду и протянула анонимное письмо. — Было написано около пятидесяти таких писем, по словам Джоан Питер, их доставили всем влиятельным людям города, в особенности клиентам банка Паско.
Росс бросил письмо на стол, и оно свернулось змеей у куска сыра, который он только что ел.
— Джоан Питер. Ты с ней виделась? Где сейчас Харрис?
— Я ездила туда в понедельник, Росс. Просто посмотреть. Посмотреть, не могу ли я чем-то помочь. Банк закрыт, дверь заколочена, а на ней извещение, что банк Паско закрылся, поскольку не сумел расплатиться с кредиторами, и больше не откроется. Я собиралась уходить, но Джоан заметила меня и подозвала к боковой двери. Харриса там не было, он у сестры в Каленике.
— А что, черт возьми, там делала Джоан? В листке говорится, что ее деньги забрали из банка. Это что? Идиотское поведение моего проклятого кузена?
— Да, Росс. У него были долги, и пришлось расплачиваться по векселям...
— С Уорлегганами, надо полагать.
— Думаю, да.
Росс снова взял письмо. Оно неохотно развернулось в его руке, и он снова уставился на листок, словно не мог разобрать буквы.
— Так значит, это происки Джорджа. Если так...
— Джордж и Элизабет уехали из Труро на следующий день после похорон Уитворта. К ее дальним родственникам в Солкомб. Это случилось еще до начала кризиса.
— Он не хочет замараться, пока другие делают грязную работу... Вряд ли это Николас, у него все-таки есть какое-то понятие об этике. Полагаю, это Кэрри.
— Дядя? Я так и решила из слов Джоан.
— Вот как?
— Кэрри Уорлегган приходил к Сент-Джону требовать оплаты векселей. Это всё, что мы знаем. Мы можем подозревать, но это всё, что мы знаем наверняка. Вряд ли он несет ответственность за мистера Пирса. Вероятно, он воспользовался возможностью. Но мне не хотелось бы, чтобы ты снова объявил Джорджу войну.
— Я должен день ото дня сносить плевки в лицо и только улыбаться при этом? Милая, ты сама не захочешь иметь мужа-слизняка. Придется тебе иногда давать ему разрешение пошевелиться.
— Я хочу, чтобы ты что-нибудь предпринял, Росс, но без насилия. Если ты нарушишь закон, изобьешь Джорджа, например, или сломаешь ему челюсть, я буду тобой восхищаться, но именно этого и ждут Уорлегганы. Он будет пестовать свою челюсть и с удовольствием отправит тебя под суд. Тебя... бывшего бунтовщика с длинным списком нарушений закона. Больше всего он мечтает о том, чтобы тебе пришлось отказаться от места в парламенте.