Их встретил человек, одетый строго, но не слишком официально. Достойного вида седовласый мужчина около шестидесяти, тепло и приветливо улыбался Клэр.
— Рады снова видеть вас, мисс. — Похоже, он говорил искренне.
— Клэр, познакомься, это Анри Персо — главный королевский советник, — представил Рауль. — Если тебе понадобится узнать что‑нибудь о нашей стране, всегда можешь спросить у него. Но самое главное — он мой друг. Когда мне было шесть лет, он научил меня ездить верхом.
— Я всегда мечтала этому научиться.
Мужчины уставились на нее, как будто у нее вдруг выросла вторая голова.
— Ты австралийка и не умеешь ездить верхом?
— Нет. И не играю с кенгуру, когда те пробегают по улицам Сиднея. Нельзя же так доверять расхожим мифам. Если я из Австралии, это еще ничего не значит.
— Мои извинения. Но на серфе‑то ты умеешь кататься, верно?
— М‑м‑м… да.
— Значит, останешься настоящей австралийкой. Даже если мы наденем на тебя тиару.
— Ты собираешься надеть на меня тиару?
— Я пригласил команду модельеров и портных, чтобы обсудить, в чем вы желаете пойти на королевский бал, — вставил Анри. — Надеюсь, вы будете довольны, мисс.
Клэр сделала глубокий вдох. Как жаль, что у нее нет феи‑крестной. Сейчас она бы очень пригодилась. Один взмах волшебной палочки — и у Золушки появится самое лучшее в мире платье. И не придется стоять перед модельерами в фартуке, испачканном золой.
— Они сошьют тебе все, что захочешь. Можешь дать волю фантазии.
— Моя фантазия спит. Ничего не приходит в голову, кроме джинсов и черного платья.
— Тогда приготовьтесь развлекаться, — вмешался Анри и тайком бросил взгляд на Рауля. — Этот урок необходимо выучить. Можно быть принцессой и весело проводить время.
— Как бы не так, — не удержался Рауль.
— Не сочтите за дерзость, — возразил Анри, — я наблюдаю ваших дедушку с бабушкой уже много лет, но, несмотря на все ограничения, которые накладывает на них роль правящих монархов, они получали от жизни массу удовольствий.
— Это верно. Но им повезло. Они всегда вдвоем.
Дворец был прекрасен. Сверх всякой меры. Сплошное великолепие. Рауль хотел сначала провести Клэр через дворцовый сад, полагая, что так ей будет проще освоиться, но маленькая девочка где‑то в глубине ее заставила Клэр остановить его.
— Сначала главное. Я во дворце. Значит, первым делом должна увидеть люстры.
— Они в приемных и парадных гостиных. Ах да, одна у бабушки в спальне, хотя я не уверен. Впрочем, она неравнодушна к разным шикарным штучкам.
— Ты мне покажешь?
— Спальню бабушки? — Рауль поразился столь бесцеремонным любопытством.
— Нет, конечно. Я ее побаиваюсь. Но люстру хотелось бы посмотреть.
— Какую?
— Не глупи. Любую.
— А почему они тебя так интересуют?
— Единственная хрустальная люстра, которую я видела, — пластиковая копия в ванной моей подруги Софи. Она перестала со мной общаться, когда на меня пало подозрение в мошенничестве, и мне бы хотелось, однажды встретившись с ней, посмотреть на нее свысока, поскольку я видела люстру лучше, чем у нее.
— Неужели ты никогда не видела хрустальной люстры?
— Ваше высочество, я девочка из плохого района.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, будто обдумывал, что ответить, да и надо ли это вообще. В конце концов вздохнул и, пожав плечами, криво улыбнулся.
— Одна люстра висит у нас впереди по ходу. Но если уж тебе так хочется увидеть люстру, пойдем в бальный зал.
— Там кто‑нибудь есть?
— Нет, сейчас там пусто. Честное слово. Что можно там делать, если нет бала?
— Ну, например, протирать люстру.
— Сейчас выходные. Уборщики работают пять дней в неделю с понедельника по пятницу.
— Ты знаешь, что…
— Это написано в альманахе «Что надо знать принцессе». Можешь мне поверить.
— Почему я должна тебе верить?
— Потому что я принц крови и я тебя люблю.
Рауль сунул поводок Анри, чтобы тот отвел Роки на конюшню поиграть с дворцовыми собаками.
— Я позабочусь о нем, мисс.
Они пробирались по лабиринту все более и более роскошных коридоров, пока не оказались в огромном холле с массивными двойными дверями.
— Прошу вас, леди. — Рауль потянул за ручки дверей.
Если Клэр было суждено увидеть лишь одну люстру, то именно эту. От нее захватывало дух.
Распахнув двери, Рауль включил свет, и люстра ожила. Когда‑то давно в нее вставляли свечи, но потом подсоединили электричество, и лампы, мгновенно вспыхнув, заставили хрусталь играть волшебными переливами радуги.
Люстру украшали сотни хрустальных подвесок. Может быть, даже тысячи. Прекрасный массивный каркас был изготовлен в давние времена, когда подобные вещи создавались искусными мастерами по заказу самых богатых людей мира. Казалось, она излучает радость.
Клэр никогда не видела ничего подобного. Она остановилась на пороге огромного пустого зала и затаила дыхание.
— Какая огромная, — наконец пролепетала она.
— Бывают и больше. Если тебе интересно, самая большая в мире люстра висит во дворце Долмабахче в Стамбуле. Она рассчитана на семьсот ламп, весит свыше четырех тонн и расположена над лестничным маршем с балясинами из того же хрусталя «баккара», как и она сама.
Клэр на минуту задумалась, но в конце концов решила сознаться:
— Я не знаю, что такое балясина.
— Честно говоря, я тоже не знаю. Но так написано в путеводителе. Эту информацию мы включили туда из скромности.
Она снова посмотрела на сверкающее произведение искусства.
— Из скромности? Сомневаюсь. Как ты можешь после армии спокойно приехать и жить здесь?
— Откуда тебе знать, может, я все время носил с собой в рюкзаке маленькую хрустальную люстру.
В голосе внезапно послышалось напряжение. Неужели она задала некорректный вопрос? С люстрами или без, но он жил не там и не так, как хотел.
Рауль улыбнулся, и Клэр поняла, что он смирился с неизбежным. И бесплодные сожаления тут ни к чему.
Повернув ее лицом к себе, он улыбнулся. Сама нежность.
— Клэр, я не позволю люстре запугать тебя. Это всего лишь полезная вещь, не более.
— Полезная для чего?
— Чтобы танцевать под ней. Ты умеешь танцевать? Я требую, чтобы ты пообещала мне хотя бы один вальс.
— Только один?
— Посмотрим. Если я буду танцевать с тобой больше двух раз, газеты тут же нас поженят и начнут гадать, сколько у нас будет детей. Хотя я не имею ничего против.
— Тогда только два танца. Рауль, мы должны быть благоразумны.
На какое‑то время оба замолчали. Она увидела, как он снова замкнулся, но вскоре это прошло. Он снова взял себя в руки.
— Как скажешь. Но вальс обязательно. Клэр, к нам будет приковано внимание всего мира. Тебе не нужно немного подучиться?
Она было возмутилась:
— Я умею танцевать вальс! Ладно, я не вращаюсь в тех кругах, где вальс обычное дело. Моя мама умела танцевать и научила меня.
— Но танцевать со мной — это совсем не то, что с твоей мамой.
— Ты так думаешь?
— Давай попробуем.
Он подхватил ее за талию. Клэр засомневалась, стоит ли. Чем больше ей хотелось таять в его объятиях, тем отчетливее она понимала, что не подходит для этого. Но он просил потанцевать под второй по величине люстрой в мире, и его руки уже обнимают ее.
Рауль.
Она улыбнулась, обуреваемая сомнениями и страхами, намекая на то, что влюблена. Глубоко и сильно. Пути назад нет. Она знает о боли, которую причинит неминуемое расставание, но все равно любит и ничего не может с собой поделать.
Клэр шагнула в объятия Рауля. Он держал ее легко, не слишком прижимая к себе, как принято в классическом вальсе, но при этом так, словно она самое ценное, что есть в этом мире.
Клэр таяла.
Они танцевали без музыки, однако та звучала в ее сердце. Клэр ее знала, чувствовала.
Рауль вел ее, она двигалась вместе с ним с идеальной синхронностью. И как у них это получалось? Загадка.
Казалось, он был ее партнером уже много лет.
Целую жизнь.
Они танцевали в великолепном бальном зале под огромной люстрой, столетиями смотревшей, как в ее сверкающих лучах расцветает любовь. И вот теперь видела принца крови, который влюблялся все сильнее и сильнее.
Когда танец подошел к концу, лампы продолжали наблюдать, как Рауль поцеловал свою даму.
И в это время на пороге возник молодой парень — ученик электрика, который регулярно приходил проверять люстру.
В преддверии большого бала у электриков менялся обычный график работы. Требовалось проверить каждую гостевую комнату, убедиться, что все дворцовые электроприборы функционируют идеально. Проверку лампочек в люстре закончили еще утром, но куда‑то подевали моток провода и отправили помощника на поиски.
— Иди посмотри, нет ли его в бальном зале. Да поживее.
Паренек проскользнул в дверь и замер.
Он знал принца. А фотографии девушки мелькали на первых полосах всех газет. Она спасла принца, приехала, чтобы быть представленной королю с королевой и сделать какую‑то юридическую работу. Газеты с грустью писали, что о романтической привязанности речи не идет.
И вот они стоят перед ним и целуются.
Возможно, парень не семи пядей во лбу, но сообразил, какой случай ему подвернулся, и достал мобильник, за один клик сделав свое дело. Сфотографировал их. Незаметно. И вернулся к своему боссу, сообщив, что не нашел провод.
Поцелуй кончился. Они в некотором смущении смотрели друг на друга.
«Я могла бы остаться в этих объятиях, — думала Клэр. — Хотя бы попытаться».
А если у нее ничего не получится? Разбить сердце принца — не просто интрижка. Клэр чувствовала себя злодейкой. А какие варианты? Жизнь в золотой клетке, где каждый будет ее судить?
Она вздрогнула. Рауль, заметив это, коснулся ее лица.
— Нет. Сегодня мы не позволим будущему украсть у нас то, что есть. Знаешь, чего мне сейчас хочется?
— Чего?
— Отвести тебя в спортзал, чтобы ты показала мне свое мастерство в карате. Ты говорила, что преуспела в этом.