го.
— Вы могли бы подать иск, побороться.
— Да‑а? Может, и могла. Но это стоит целое состояние. Я бы погрязла в долгах и все равно рисковала.
— Чем рисковали?
— Это привлекло бы ко мне внимание прессы. А я с самого детства научилась жить не поднимая головы. Незаметно. Это безопасно. Когда я уехала поступать в университет, владелец паба в нашем городишке сказал: «Ты вернешься. Девчонка, выросшая на помойке. Даже не мечтай, что сможешь когда‑нибудь отмыться от этой вони». А я позволила себе мечтать, и вот где я теперь.
— Жаль, вы не врезали ему как следует.
Такая мысль внезапно рассмешила Клэр. Вспомнив о том мерзком типе, она вдруг очень пожалела, что в то время не обладала навыками, которыми овладела позже.
— А я могла бы. У меня черный пояс по карате, хотя предпочитаю это не демонстрировать, но со мной лучше не связываться. Даже если в моем распоряжении только одна рука.
Рауль посмотрел на нее с большим удивлением:
— Вы шутите?
— Как сказал тот тип из паба, вы можете вытащить девушку с помойки, но никогда не вытащите помойку из девушки. Я ходила на занятия по карате и на другие тренировки и могу драться по правилам и без таковых.
— Звучит как предупреждение.
— Думайте что хотите. Роки знает, ко мне надо относиться с уважением. Хотя с уважением у меня как‑то не складывается. Боб Мейкер, может быть, грубиян и пьяница, но в одном он прав: попытка оторваться от своих корней — ошибка. Больше никогда ее не повторю.
— Значит, не станете бороться? Спокойно вернетесь туда, откуда пришли?
Клэр улыбнулась, на этот раз печально.
— Уже не смогу. Служба юридической помощи — фантастическая организация. Они помогли мне, когда умерла мама, и я попыталась доказать, что сумею жить сама по себе. Но я не уверена, что мне удастся снова туда устроиться. В том‑то и дело. Мы с Роки взяли передышку на шесть месяцев. А что насчет вас?
— Что вы имеете в виду?
— Вы тоже росли без родителей. Как я поняла, вас вырастили бабушка с дедушкой? Наверное, армия стала для вас серьезным шагом.
Рауль надолго задумался. Клэр рассказала о себе так много. Было бы справедливо рассказать ей о себе. А он не мог. Он годами видел, как резко менялось поведение людей, когда они узнавали о его королевском происхождении. Одни начинали лебезить. Другие просто отходили в сторону.
С ее прошлым, недавней обидой, желанием оставаться в тени Клэр наверняка тут же отдалится от него. Он этого не хотел. Внутренний голос подсказывал: «Это важно. Не спеши. Пусть она считает тебя ровней».
Стала ли армия серьезным шагом?
— Думаю, да. Я офицер. Пришлось побороться, чтобы стать тем, кем я стал, и чтобы меня приняли, как своего.
Правда? Конечно, на него смотрели как на чужака. Потребовался не один год, прежде чем ему удалось сломать барьеры неприятия, которые тем не менее время от времени вырастали вновь.
Вот и сейчас. Когда обычный солдат уходил в самоволку, это вызывало вопросы, но, если не возникало подозрений в предательстве, армейское командование предпочитало выжидать и смотреть, чем все закончится. После долгих тяжелых учений некоторые мужчины напивались, зависали с женщинами в каком‑нибудь укромном месте. И никто не стал бы объявлять всемирную тревогу по поводу их исчезновения. Но это не его случай.
Рауль не сомневался в том, сколько шума и волнений вызвало то, что с ним случилось. Исчез наследник трона Маретала. Он закрыл глаза, представляя масштаб катастрофы. Какой же он глупец.
— Вы до сих пор выглядите усталым.
А стоит ли рассказывать ей правду? Нет. По крайней мере, пока. И он действительно устал.
— Я думаю.
— Давайте поспим. Оставьте тарелки. До утра. Я валюсь с ног.
— Эта сонливость у вас от таблеток.
— А у вас оттого, что два дня болтались в ледяной воде и чуть не утонули. Выберите себе спальню. У Мэриголд всегда наготове туалетные принадлежности для гостей, так что в спальне есть зубная щетка, маникюрный набор. Словом, все, что нужно. Спасибо за обед, Рауль. Спасибо за все. Я иду спать.
Клэр направилась к двери. Рауль смотрел, как она уходит.
— Клэр.
— Да.
— Спасибо за то, что спасли мне жизнь, и за то, что вы такая, какая есть. Если я когда‑нибудь встречу эту мерзкую Фелисити, в ход пойдет кое‑что похуже карате. Теперь у меня тоже есть право драться за вас.
Клэр улыбнулась, но как‑то рассеянно:
— Спасибо, не стоит. В этом мире деньги и власть всегда помогут выйти сухим из воды таким, как Фелисити, а нам не позволят даже приблизиться к тому, что есть у них. Но у нас свои радости. Например, потрясающий стейк. И не стоит мечтать о большем.
Она печально улыбнулась и ушла. Рауль не пошел за ней. Да, ему порядком досталось за эти дни, но он поспал и не сможет уснуть сейчас. Он помыл посуду, потому что всегда это делал. Когда‑то он даже не подозревал о существовании губки для мытья посуды, но годы жизни в армейских лагерях выбили из него эту блажь.
Надо бы проверить, сильно ли поврежден передатчик. Глупо не попытать счастья, на случай если все дело в упавшей антенне. Словом, чем‑то занять голову, чтобы не думать о Клэр.
Но это сложно. Она не выходит у него из головы. Ее история оказалась жестокой и до сих пор причиняла ей сильную боль.
Да, крепко она запала ему в душу.
Ему хотелось найти мерзавку Фелисити и отправить ее на помойку вместо Клэр, уничтожить фирму, где она работала. Он может это сделать. И возможно, когда‑нибудь сделает. В его распоряжении деньги и власть. Надо было рассказать Клэр.
Зачем? Даже если бы она узнала, что бы это ей дало?
Она держится с ним как с товарищем. Рауль нисколько не сомневался, что она не рассказала бы ужасную историю, если бы знала о его королевском титуле. Ее сбила с толку военная форма, и она не придала значения скромной короне, вышитой у него на рукаве. Для нее он — простой солдат, сумевший дослужиться до офицерского чина. Сирота, выросший без родителей. Не стоит ее разубеждать. Более того, он хотел, чтобы она так думала.
Почему? Он очень устал, но, несмотря на это, вдруг почувствовал, как тревожный звонок, поселившийся в мозгу после смерти родителей, подает сигнал. С тех пор Рауль всегда считал себя одиночкой. Хотя, возможно, это чувство появилось гораздо раньше. В королевском дворце постоянно толпилась масса людей, а когда ему хотелось внимания и ласки, он не знал, к кому пойти. Вот и научился обходиться без ласки. Люди приходили и уходили. Он ни к кому не привязывался.
Почему он вдруг вспомнил об этом, думая о Клэр?
Рауль тряхнул головой, пытаясь отбросить навязчивые мысли. Наверное, слишком устал и измучился, чтобы думать трезво. Надо заняться чем‑то практическим. Он не собирается все оставшееся время расхаживать в одежде Дона.
Отыскав хозяйственное помещение, Рауль засунул просоленную форму и одежду Клэр в стиральную машину.
Какое‑то странное ощущение интимности. Засовывая ее вещи, он старался даже не смотреть на них. Но увидел, как тоненький бюстгальтер вращается в стиральной машине вместе с его формой. Кстати, его, наверное, надо стирать вручную.
Он поразился, как хорошо оборудовано помещение. Казалось, в этой большой сырой комнате имеются все устройства, которые можно увидеть в современной прачечной.
Откуда здесь электричество? Никаких линий электропередач на острове он не заметил. А если они и есть, их наверняка оборвал шторм.
Рауль произвел быструю разведку, стараясь не проходить мимо спальни Клэр. Ее комната показалась ему обставленной очень скромно, чего никак не скажешь о доме в целом. Огромные комнаты, одна роскошнее другой. Многочисленные спальни, полностью меблированные и снабженные всем необходимым для жизни. Очевидно, эти неизвестные Дон и Мэриголд могли в любой момент принять полчища гостей.
Но электричество?
Изыскания завершились в подвале, где и нашелся ответ. Здесь стояла целая шеренга аккумуляторов, судя по всему, подключенных к солнечным батареям. Это объясняло тепло в доме и исправную работу холодильников.
Тем не менее здесь небезопасно. Во всяком случае, в одиночку. Это вернуло мысли Рауля к радиопередатчику. Он нашел его. Огромный и бесполезный.
В расстроенных чувствах он взял фонарь и вышел на улицу. Ветер по‑прежнему дул, обдавая его ледяным холодом. Антенна, видимо, крепилась на небольшом отдельно стоящем строении, которое не выдержало натиска шторма. Искореженная, она валялась посреди камней рядом с обломками большой спутниковой тарелки. И это все, что осталось от телекоммуникационной системы. Что‑то менее грандиозное наверняка оказалось бы более устойчивым. Но хозяевам хотелось иметь все самое лучшее, чтобы при желании смотреть даже футбольные матчи, проходившие где‑нибудь во Внутренней Монголии. Рауль с горечью смотрел на останки суперсовременного оборудования и думал, что с его помощью можно было бы даже поговорить с Марсом, если бы там нашлось с кем разговаривать.
Возможно, он смог бы починить какое‑нибудь маленькое простенькое радио, но только не это.
И все же наверняка существует еще какой‑нибудь способ связаться с Большой землей.
Дымовые сигналы?
Верно.
Остров находится далеко в стороне от путей обычных морских судов. Поблизости мог оказаться какой‑нибудь рыболовный траулер. Только рыболовы не выйдут из порта, пока волнение окончательно не уляжется.
Рауль снова вспомнил о бабушке с дедушкой, и ему стало не по себе. Он ничего не может сделать. Ничего. Разве что лечь в постель и убиваться по этому поводу.
И он лег в постель, выбрав самую маленькую из роскошных спален. Сколько ни убивайся, это ни к чему не приведет. Надо думать о завтрашнем дне и радоваться тому, что он цел, невредим, в безопасности и лежит в теплой постели. Ему удалось отвлечься от беспокойных мыслей, но попытка не думать о Клэр оказалась далеко не такой удачной.
Глава 5
Клэр проснулась от солнечного света, пробивавшегося в окна маленькой спальни. Роки спал в ногах. Вот только рука болела. Сильно болела. Стоило слегка приподняться, как плечо выразило протест. Открыв глаза, она увидела записку.