– Кто это сделал? – спросила Хай Куй. Ее язвительность и дознавательский тон были мне невыносимы.
У меня в голове бушевал шторм, перевернувший все вверх дном.
– Кто это сделал, говори! Чей сучок тебе натыкал? – резко спросила она. Грудь ее бешено вздымалась, груди сотрясались от волнения и ярости. По такому отношению она казалась моей матерью.
Я совершенно не планировала ничего ей говорить. Это было мое личное дело.
– Ты на самом деле беременна? – Хай Куй с ожесточением била руками по спинке кровати, лицо ее было исполнено ненависти и запредельного горя. – Ты, едрить тебя, беременна!
Я не выношу, когда меня поучают, и потому ответила Хай Куй, ни капли не церемонясь. Нисколько не сомневаясь в своей правоте, я подумала: «Ты же сама никогда не была беременной, откуда тебе знать, что это такое? Как ты можешь чувствовать запах чужой беременности?»
Хай Куй разозленно уставилась на меня, горя желанием вскочить с кровати, наброситься на меня и сожрать.
Моя душа занялась гневным пламенем, я скомкала фотографию, подбежала к кровати и злобно швырнула в ее похожее на кусок навоза лицо. Сквозь стиснутые зубы я пожелала:
– Сдохни!
Стоматолог Цзинь и ветеринар Инь
В Даньчжэне было двое врачей, которые презирали друг друга. Один из них – стоматолог Цзинь Дачэн по прозвищу Золотой[15], а другой – ветеринар Инь Лайсин[16] по прозвищу Серебряный.
Стоматолог Цзинь утверждал, что ветеринар Инь похож на макаку и что при виде него стоматологу хочется накормить его бананами, пустить лазать по деревьям и помогать ему чесаться. Вопрос только в том, как обезьяна может лечить кошек и собак? Могут ли ему доверять куры, свиньи и коровы?
А ветеринар Инь говорил, что стоматолог Цзинь не может отличить здоровые зубы от больных, поэтому часто вырывает хорошие зубы вместо плохих, ни разу не вылечил ни одного пациента, и у него слишком черная душа. Такая клевета была уже чересчур, стоматолог Цзинь был очень зол, однажды он сбил замешкавшегося ветеринара Иня с ног, застав того врасплох, и даже хотел плоскогубцами вырвать ему все зубы и язык.
Отец стоматолога Цзиня был заезжим из Наньяна, тоже стоматологом. За всю жизнь он не смог многого накопить. Перед смертью он поручил кому-то привезти стоматологу Цзиню из Наньяна мешочек с золотыми зубами. Одни говорили, что их были сотни, другие – что всего несколько. Стоматолог Цзинь никогда не спорил и не вносил ясность в этот вопрос. С изначальным капиталом в виде золотых зубов он открыл единственный в Даньчжэне стоматологический кабинет. Ветеринар Инь говорил, что даже если золотые зубы, привезенные из Наньяна, были настоящими, их выбили изо ртов мертвых людей. Хотя насмешки ветеринара Иня над медицинскими навыками и этикой стоматолога Цзиня никогда не прекращались, тот проявил великодушие и изъявил готовность заменить полужелтые-получерные тетрациклиновые зубы ветеринара Иня золотыми со скидкой в полцены. Ветеринар Инь в ответ огрызнулся, что он со скидкой в полцены готов исправить искривленную шею стоматолога Цзиня. Стоматолог Цзинь повредил шею при падении еще в детстве и так никогда и не выправил. Он вырос вполне симпатичным, только кривошеим.
В результате они оба не признавали достоинств и не привечали друг друга. Позже, когда стоматолог Цзинь утонул во время наводнения, ветеринар Инь пришел посмотреть на него и провел долгое время, исправляя его искривленную шею, из-за чего тело стоматолога Цзиня лежало на земле необычно прямо и было вообще незаметно, что шея у него кривая. Но это заставило людей думать, что при жизни он держал ее криво нарочно.
Стоматолог Цзинь и ветеринар Инь всю жизнь были соперниками в любви, в молодости они оба отчаянно бегали за убийцей собак Хай Куй. В городе рассказывали истории о том, как они соревновались, подлизываясь к ней. Например, ветеринар Инь обещал, что на третий день свадьбы отвезет Хай Куй в Пекин, чтобы поклясться перед великим лидером председателем Мао, что они будут любить друг друга до скончания времен, на веки вечные. В то время в Пекине не бывал никто, кроме Ли Мума, секретаря коммуны. Все люди в мясных рядах рассыпались в похвалах широте его души и искренности, а штатная работница снабженческо-сбытового кооператива Сяо Янься немедленно отправила сваху, чтобы сообщить ветеринару Иню, что если он точно отвезет ее в Пекин, она тоже пойдет за него замуж. Сяо Янься, позже вышедшая замуж за овдовевшего секретаря коммуны Ли Мума, тоже была известной даньчжэньской красавицей, но ветеринару Иню претил запах ее подмышек.
– Если сможем поехать в Пекин, то в Даньчжэне станем выше тьмы и ниже одного, – посулил ветеринар Инь.
Хай Куй прониклась и осторожно отложила нож для убийства собак, надменность постепенно сошла с ее лица, и она попросила ветеринара Иня показать ей сберкнижку. У ветеринара Иня действительно была сберкнижка кредитного кооператива с депозитом, который его мать и он сам отложили, урезая себя во всем. Этих денег хватило бы на поездку в Пекин для них двоих. Однако, перетряхнув коробки и обыскав шкафы, ветеринар Инь не смог ее найти. Он рассказывал людям в мясной лавке, что перед смертью его мать плотнехонько запечатала сберкнижку в полиэтилен и спрятала ее под ножкой второй кровати у стены. Она была плотно прижата, так что тайфуну было не сдуть, наводнению не замочить, а вору никогда не догадаться, и каждые три дня ветеринар Инь забирался под кровать, чтобы посмотреть, там ли еще сберегательная книжка. Буквально три дня назад она все еще была на месте, и, хотя рядом с ней обнаружились следы крысиной активности, сама книжка оставалась в целости и сохранности. Ветеринар Инь хотел доказать Хай Куй, что у него есть сбережения, но почему же книжка вдруг исчезла? Ветеринар Инь предположил, что сам перепрятал ее во сне, он обыскал весь дом внутри и снаружи, перевернул свой кабинет на ветеринарной станции, но сберкнижку так и не нашел. В конце концов он заподозрил, что ее забрал его отец. Тот был известным в городе алкоголиком, и мать ветеринара Иня никогда бы не позволила ему узнать, где спрятана книжка, не говоря уже о самом ветеринаре Ине. Дело в том, что этот алкоголик давно страдал болезнью Альцгеймера и даже не мог вспомнить, в какое отверстие на лице ему следует класть еду, и как бы у него вышло книжку ветеринара потревожить? Ветеринар Инь умолял Хай Куй подождать еще несколько дней, чтобы он успел обратиться в кредитный кооператив, сообщить о пропаже и получить новую сберегательную книжку. Хай Куй согласилась. Но внезапно пришла буря, принеся с собой нежданное наводнение, которое затопило кредитный кооператив и приостановило его работу на полмесяца… В результате стоматолог Цзинь воспользовался случаем и, дав Хай Куй обещание вставить ей пять золотых зубов, быстро уделал на первый взгляд молодого и красивого ветеринара Иня.
– Вот съездите вы в Пекин, председатель Мао сможет сделать вам дорого-богато? И какая будет разница, ездить или нет? – откровенничал стоматолог Цзинь перед Хай Куй. – А с пятью золотыми зубами у тебя рот прямо засияет, будешь самой большой выпендрежницей в Даньчжэне! Спустя сто лет умрешь – и те, кто подберет твои кости, будут дивиться тому, как у тебя во рту дорого-богато, целых пять золотых зубов, и твои потомки тоже будут тебя уважать. А людям в жизни только и нужны, что знатность и уважение.
Хай Куй прониклась и осторожно положила нож для убийства собак, надменность постепенно сошла с ее лица, и она попросила стоматолога Цзиня показать ей золотые зубы. Стоматолог Цзинь хорошо подготовился и осторожно достал из кармана сверток из фольги и начал на глазах у Хай Куй медленно разворачивать слой за слоем. Наконец пять золотых зубов ослепительно засверкали на солнце, рассыпав сияющие блики по всей мясной лавке.
Стоматолог Цзинь и Хай Куй не могли ждать. Хай Куй досадовала, что нельзя вставить золотые зубы прямо сейчас, чтобы следующим утром показать людям свой дорого-богатый образ. А стоматолог Цзинь, сжимая ее руку и глядя на нее под углом своей кривой шеи, досадовал, что не может немедленно с ней переспать. Хай Куй сказала, чтобы он не спешил, вот как поставит ей зубы, тогда и переспать с ней сможет. Стоматолог Цзинь сказал, что в медицинских книгах пишут, что золото – это инородное тело, поэтому девственницам их ни в коем случае вставлять нельзя. Девственная Хай Куй и кривошеий стоматолог Цзинь наконец пришли к соглашению. Во время наводнения они переспали. По словам жителей города, непристойные вопли, издаваемые Хай Куй во время секса, были громче завываний семибалльного тайфуна, они вызывали штормовые волны и приносили разрушения. Ветер подхватил ее непристойные вопли и усвистел из Даньчжэня, сел на поезд, на самолет, на корабль и объехал всю страну. Они говорили, что эти крики слышали даже сибиряки в меховых наушниках среди льдов и снегов и пингвины на Южном полюсе.
Что странно, когда тайфун ушел и наводнение отступило, ветеринар Инь нашел пропавшую сберкнижку. Она была на старом месте, под ножкой второй кровати у стены, лежала себе аккуратненько и мирнехонько, целая и невредимая, как будто всегда была там и никуда не девалась.
Ветеринар Инь взял сберкнижку и сломя голову помчался к Хай Куй. Та открыла дверь, растрепанная, и устало прислонилась к косяку.
Ветеринар Инь сказал:
– Смотри, Хай Куй, я нашел сберкнижку. Сегодня пойду в кредитный кооператив и перепишу ее на твое имя, и так моя книжка станет твоей, поедешь ты в Пекин или нет, деньги будут твои.
Хай Куй с сожалением сказала:
– Опоздал ты, стоматолог Цзинь уже переспал со мной тринадцать раз. Так переспал, что у меня ноги ватные, даже с кровати встать сил нет. Мечтал меня так отпереспать, чтобы аж парализовало.
Ветеринар Инь был убит горем, но ничего не мог поделать.
– Значит, он вставил тебе золотые зубы? – спросил он.
– Он со мной переспал, – ответила Хай Куй, – нешто посмеет зубы мне не вставить? Это как… Если бы ты переспал со мной, посмел бы не отвезти меня в Пекин?