Однажды в особняк помещика пришли мать и дочь. Мать была одета просто и достойно, держалась без высокомерия и заискивания, прямо эталон женщины из высшего общества, она была совсем не похожа на прислугу. Конечно же, передав свою дочь Лю Лю, она поспешила уйти. Девушку звали Ху Цинь. Пожилые люди в Даньчжэне все еще должны помнить, какой красивой она была – высокая и стройная, с белой кожей, окрашенной легким румянцем, с личиком в форме гусиного яйца, ясными и наивными глазами, чистыми ровными зубами, с естественными и при этом изящными манерами. Характером Ху Цинь явно отличалась от других девушек – она была благородна и скромна, образованна и воспитана, сдержанна и смиренна. Она очень нравилась Лю Лю и, идя по улицам Даньчжэня, всегда привлекала внимание мужчин. Вначале Ху Цинь работала на кухне, мыла посуду и овощи, помогала Жун Яо.
Ху Цинь была родом из района Ляньчжоу. Ее предки торговали лекарственными средствами и дела вели даже в южных провинциях и в Японии, вполне себе крупное предприятие. До конца династии Цин они считались богатым семейством с тысячами му тучных полей и сотнями постоянных рабочих мест, и жили намного роскошнее, чем Лю Лю. Позже, поскольку они поддержали реформы Кан Ювэя[34] и Лян Цичао[35] и рассорились с местной управой, состояние семьи быстро пришло в упадок. К поколению Ху Цинь семейное богатство было полностью истощено, семья вступила в пору бурь и невзгод. И даже так они еще не дошли до последнего предела, но отец Ху последовал за Сунь Ятсеном и простился с жизнью в Гуанчжоу, за что у семьи конфисковали имущество и отправили в изгнание, и так семья окончательно пришла в упадок. Матери Ху было некуда податься, она скиталась вместе с Ху Цинь по белу свету и наконец прибыла в Даньчжэнь и продала дочь Лю Лю. Куда она подевалась с вырученными деньгами, никто не знал. Позже некоторые говорили, что мать Ху стала членом Коммунистической партии и на деньги от продажи дочери пошла делать революцию.
Жун Яо положил на Ху Цинь глаз сразу же, как только ее им увидел. Каждый день он вставал спозаранку и рвался помогать Ху Цинь, перехватывая у нее половину работы. Когда Ху Цинь выходила на улицу, он издали следовал за ней, опасаясь, что с ней может случиться что-нибудь непредвиденное. Ху Цинь тоже нравился Жун Яо. Однажды она спросила его, не хочешь ли ты меня в жены взять? Жун Яо мялся, не решаясь ответить. Ху Цинь сказала, если не хватает смелости о свадьбе заговорить, что же за мужчина такой, что за муж? Жун Яо выпятил грудь, побежал к хозяину и сообщил: «Я хочу взять Ху Цинь в жены».
Лю Лю не был похож на других помещиков – он не был жестоким или злобным, никогда не обижал других, пользуясь своим положением, напротив, был близок к народу, сочувствовал низшему классу, разговаривал доброжелательно, умел убедить разумными доводами, держал слово и, прямо как сосед-старичок, не вызывал неприязни. Но он любил деньги и смотрел на богатство как на саму жизнь. Он сказал Жун Яо: «Любой может жениться на ней, приноси сто даянов[36], как принесешь – так и женись, честная сделка, клянусь».
Неизвестно, всерьез ли говорил Лю Лю, во всяком случае, Жун Яо поверил.
Поэтому у восемнадцатилетнего Жун Яо появилась большая мечта – заработать сто даянов и взять Ху Цинь в жены.
Однако даже проработай он поваром всю жизнь, все равно не смог бы накопить столько денег. Как раз когда он был на грани отчаяния, в Даньчжэн прибыла армия во главе с Ли Цзунжэнем[37]. Здесь они занимались подготовкой к войне и нанимали солдат, мотивируя тем, что лучше год пробыть солдатом, чем десять лет поваром в доме помещика. Жун Яо выбросил кухонный нож и убежал с войском Ли Цзунжэня. После двух лет боев он один раз был ранен и сломал два ребра, как после этого повоюешь? Командование разрешило ему выйти в отставку и вернуться в родные края залечивать раны. Сдавшись на полпути, Жун Яо уныло отправился в Даньчжэнь. И услышал, что Лю Лю хочет выдать Ху Цинь замуж за своего сына Лю Яна и теперь готовится к свадьбе. У помещика был единственный сын, который поздно родился, и потому Лю Лю очень его любил. Но Лю Ян с детства был болезненным и совсем немощным, даже в летний зной ему приходилось носить одежду, которую нормальные люди надевают только зимой. Старый врачеватель сказал помещику, что Лю Ян не подходит для брака, его тело слишком слабое, и корень жизни не воспрянет. Это не убедило Лю Лю, он повсюду искал медицинской помощи. Ху Цинь должна был ежедневно варить для Лю Яна лекарство, а тот, выпив его слишком много, становился все слабее. Услышав, что Ху Цинь собирается выйти замуж за доходягу, Жун Яо разволновался, взял восемнадцать даянов, которые дал ему Ли Цзунжэнь, и отправился к Лю Лю.
– Господин Лю, вы же сказали, что я могу жениться на Ху Цинь, почему наш уговор больше не в силе? – спросил Жун Яо.
– Я дал тебе два года, и это все? – ответил Лю Лю, взвешивая на руке восемнадцать даянов. – Почему не принес сто даянов? Как ты без ста даянов собрался со мной условия обговаривать?
– Дайте мне еще десять лет… – взмолился Жун Яо.
– Десять лет? Да я помру уже через десять лет, – ответил Лю Лю.
– Пять лет, пять! – воскликнул Жун Яо.
– Сейчас не я не даю тебе времени, а мой сын, – сказал Лю Лю. – Мой сын полюбил Ху Цинь, хочет жениться, я не могу ему помешать.
У Жун Яо опустились руки. Лю Лю сказал, что есть другой способ решить вопрос.
Жун Яо ответил, что, если только он сможет жениться на Ху Цинь, он сделает что угодно.
Лю Лю предложил Жун Яо отслужить в армии вместо Лю Яна. Если Жун Яо согласится, Лю Ян женится на ком-нибудь другом, а после того, как Жун Яо вернется с военной службы, он может жениться на Ху Цинь. Оказалось, что эту сделку Лю Лю спланировал уже давно.
Лю Лю также написал контракт, чтобы гарантировать серьезность и действительность этой сделки.
Жун Яо немедленно согласился и пошел повидаться с Ху Цинь. Та сказала, что до сих пор она продавалась, пусть и сейчас все будет так, как устроил Лю Лю. Жун Яо испытал облегчение и, не успев полностью оправиться от ран, снова записался в армию и помчался в Хунань, а потом в Цзянсу, Чжэцзян, Шанхай, Аньхуэй… После нескольких переформирований и распределений он наконец оказался в войске Чжан Линфу. Предполагалось, что ему можно будет вернуться в родной край через три года, но стоило связаться с японцами, как делу не стало ни конца ни края. Добив японцев, пошли бить коммунистов. Незаметно пролетело шесть или семь лет. Он и сам не помнил, через сколько сражений прошел, сколько ран получил, сколько раз чудом избежал смерти. Он помнил лишь то, сколько довольствия и наград ему досталось. Перед каждым сражением он добровольно записывался в отряд смертников, потому что им много платили. Он отправлял все жалованье и награды Ху Цинь и писал ей, что, когда накопит достаточно денег, купит большой дом в Даньчжэне и достойно и красиво приведет ее в этот дом женой. Но так ни разу и не получил от Ху Цинь ответа и не знал, что с ней. Знал только, что обязательно вернется в Даньчжэнь, и Ху Цинь дождется его. Контракт с Лю по-прежнему имел силу. В битве при Мэнлянгу в провинции Шаньдун он снова участвовал в составе отряда смертников, где удерживал важный опорный пункт и, не щадя себя, сражался с коммунистической армией. Чжан Линфу раздал по пятьдесят даянов каждому члену этого отряда. Вся компания рассовала добычу по карманам; теперь, утяжеленные, при ходьбе они издавали глухой бряцающий звук. Братья по отряду, которые шли на смерть вместе с Жун Яо, были преисполнены решимости: если они победят в этой битве и смогут дожить до ее окончания, то снимут доспех и выйдут в отставку, вернутся в родимый край, женятся, заведут детей и будут наслаждаться покоем всю оставшуюся жизнь. Жун Яо прошел через множество сражений, его тело давно покрылось шрамами, три пальца на левой руке оторвало, а уж сколько шрапнели засело в его плоти, он и сосчитать не мог. За тысячи верст от родных мест тоска по дому жгла его огнем. После этой битвы он должен был вернуться в Даньчжэнь.
В сражении при Мэнлянгу ситуация изначально складывалась в пользу национальной армии, но в конце концов битву они проиграли, причем с ужасными потерями. Вся армия была уничтожена, а командующий Чжан Линфу застрелен. Жун Яо оглушило артиллерийской канонадой, очнулся он уже в плену у коммунистов, а пятьдесят даянов рассеялись, как дым. В этом бою он был тяжело ранен в живот и голову, и его полгода лечили в полевом госпитале коммунистической армии, прежде чем он более-менее поправился. Коммунисты предложили ему два варианта: один – оплатить ему дорожные расходы и отправить домой, другой – продолжить службу, но уже в другой форме. Они очень надеялись, что ветеран, прошедший через множество сражений, останется с ними и обратит оружие против Национально-революционной армии. Однако Жун Яо даже раздумывать не стал и без колебаний решил взять деньги на дорожные расходы. Последующие события доказали, что это был самый глупый и опрометчивый выбор, который он когда-либо делал в жизни. Жун Чуньтянь, Жун Сятянь, Жун Цютянь и Жун Дунтянь часто высмеивали его за это, более того, это стало камнем преткновения в отношениях отца и сыновей. Из-за этого решения все пережитые им лишения и смертельные опасности оказались напрасными, началась утомительная и жалкая глава его жизни, в которой всем нам, включая, конечно, и меня, в течение многих лет в Даньчжэне были уготованы насмешки, несправедливость и презрение – к нам относились как к презренным «потомкам Национальной армии».
Получив скудные подорожные и сухой паек, весь путь от Шаньдуна Жун Яо проделал бегом, мчался днем и ночью, спешил в Даньчжэнь. Добрался он за месяц и обнаружил, что Даньчжэнь освобожден, помещик свергнут, а его поля и имущество розданы простым людям. Особняк Лю Лю на улице Цзиньшицзе был полон бывших дольников, бродяг и бездельников. Чего Жун Яо не предполагал, так это того, что после его отъезда Лю Ян неоднократно просил отца разрешить ему жениться на Ху Цинь, даже угрожал самоубийством, но землевладелец Лю Лю сдержал свое договорное обещание и не обручил Ху Цинь с сыном. Лю Ян роптал на отца и был убит тайфуном через год после того, как Жун Яо покинул Даньчжэнь. Когда налетел тайфун, Лю Лю приказал Лю Яну взять пару человек и съездить в деревню Ханьцунь собрать арендную плату. Чтобы попасть в Ханьцунь, нужно было пройти через мост Сянцзяо. Это был мост, построенный на благотворительные деньги, которые выделил Лю Лю. Лю Ян всю дорогу ругал эту проклятую непогоду, ругал эту сволочь тайфун, ругал царя небесного. Когда он шел по мосту, тайфун сдул его с одного конца на другой, как будто забавлялся с листочком бумаги. Несколько человек пытались его удержать, но не смогли. Несмотря на то что он отчаянно хватался за столбики перильцев моста, это никак его не спасло – тайфун насильно оторвал его, как травинку с корнем, завертел и швырнул в реку Даньхэ, где он и утонул в полноводном потоке. Лю Лю решил, что это было веление неба, небесная кара, и винить здесь некого. После тайфуна он восстановил мост Сянцзяо и освободил тринадцать арендаторов из деревни Ханьцунь от годовой арендной платы за землю. Он не смог перенести удара от потери сына и с тех пор был прикован к постели. Перед прибытием Народно-освободительной армии его жена и три наложницы поделили между собой ценности и сбежали, бросив лежачего помещика. Одна Ху Цинь непоколебимо охраняла Лю Лю, у