— Сестра? — вежливо сказал он.
Прагер встал:
— Мне, наверное, лучше выйти?
Он сделал шаг к двери, но она покачала головой:
— Только минуту вашего времени, капитан. Относительно господина Рихтера и Лотты.
— Итак? — уныло спросил Бергер, готовясь к неприятностям.
— Я буду признательна, если вы освободите его от обещания не говорить с ней до прибытия в Киль.
— Весьма неожиданное изменение вашей позиции.
— Скорее, новая точка зрения. Я всегда хотела лишь справедливости для Лотты. Я теперь понимаю, что ее решение о будущем, когда мы достигнем Киля, должно быть сделано по ее собственной свободной воле при содействии лишь бога. А до того времени кажется бессмысленным стараться искусственно держать раздельно ее и господина Рихтера. Как я выяснила сама, он исключительно честный молодой человек.
Бергер не смог придумать, что ответить. Она дала ему еще секунду, потом добавила:
— Теперь, господа, извините меня, я действительно очень устала.
Дверь за ней закрылась. Консул повернулся с изумлением на лице. Бергер, не говоря ни слова, открыл шкафчик, достал бутылку рома и два стакана.
Было очень темно, поезд мчался сквозь ночь, дождь хлестал в окна. Когда Харри Джего постучал в дверь спального купе и вошел, Джанет лежала на единственной полке, натянув одеяло до подбородка.
— Я замерзаю.
— Ну, я могу предложить средство — с надеждой сказал он.
— Не сегодня, дорогой. У меня началось. Я могла бы проспать неделю. Ты можешь устроиться с одеялом на полу.
Он пожал плечами:
— О'кей. Там, сзади, парни спят на багажных мешках. — Он снял ботинки, завернулся в одеяло, лег на пол, положил под голову брезентовый вещмешок и почти мгновенно уснул.
Они прибыли в Глазго в шесть-тридцать серым угрюмым утром. Джанет сильно разоспалась и, проснувшись, обнаружила, что Джего ушел. Несколько мгновений она не могла прийти в себя — понять, что они стоят. Когда она откинула одеяло и села, раздался стук в дверь и заглянул Джего.
— Жива и здорова — прокомментировал он. — Это прекрасно.
Он передал термос:
— Кофе. Кстати, мы в Глазго. Кажется, отцепляют половину вагонов.
— Что случилось?
— Мы тронемся примерно через десять минут. Бридж-оф-Орчи, Раннок, Форт Уильям и Маллейг. Еще пять часов, если все пойдет хорошо. Схожу, попрощаюсь с Фишером и нашим общим другом Герике. Я сразу вернусь и мы сможем позавтракать. Все готово.
Он вышел, прежде чем она ответила. Еще секунду она сидела, потом встала, подняла жалюзи и опустила окно. Платформа была почти пустой. Джего спешил по ней к небольшой группе, состоящей из лейтенанта Фишера, конвоя и Герике, стоящего в центре. Голубой плащ снова набросили на его плечи.
Пока она смотрела, Джего и Фишер отошли в сторону. Она бросила беглый взгляд на сардоническое лицо Герике, потом Карвер повернул его и подтолкнул. Через главную дверь они прошли в зал ожидания станции, оставив Фишера и Джего разговаривать на платформе. Совершенно неожиданно Джанет почувствовала, что с нее достаточно. Она закрыла окно и опустила жалюзи. Дрожа, она повернулась к полке.
— Я устала — тихо сказала она. — Слишком долго я слишком мало спала. Вот в чем дело.
Она снова легла на полку и натянула одеяло.
— Я ждал, что ваши нас встретят — сказал Фишер. — Что могло их задержать?
— Бог знает. — Джего посмотрел на часы. — Знаешь, мне лучше вернуться на борт. Эта штука тронется в любой момент.
— Я не стал бы передавать его так быстро, поверь — сказал Фишер. — В нем что-то есть. В том, как он смотрит на тебя.
— Я хорошо понимаю, что ты имеешь в виду. — Джего пожал ему руку. — Что ж, счастливого возвращения.
Он вошел в вагон, а Фишер повернулся и направился в зал ожидания, где в небольшом камине горел уголь. Хардисти и Райт грелись перед ним, покуривая сигареты.
— Где пленный? — требовательно спросил Фишер.
— Он захотел в уборную, сэр. — Хардисти кивнул в сторону зеленой двери с надписью «Джентльмены». — Чиф сказал, что сам приглядит.
Фишер повернулся, в этот момент дверь резко распахнулась и шатаясь вывалился полускрюченный Карвер. Казалось, ему трудно говорить, рот открывался и закрывался, как у рыбы.
Фишер схватил его за ворот.
— Что такое? — потребовал он.
— Он… он сбежал, сэр — простонал Карвер, держась за живот. — Ублюдок сбежал.
Герике просился в уборную вполне искренно. Побег на этом этапе едва ли казался осуществимым, особенно если принять во внимание чертовы наручники. Все произошло под влиянием импульсивного решения — мгновенно использовать представившуюся возможность.
— Я присмотрю, парни, — Карвер толкнул его в дверь, заставив открыть ее собой. — Пока можете курнуть.
Внутри располагался ряд кабинок, разбитая раковина, дождь просачивался в окно над умывальником. Именно вид окна расшевелил Герике.
Старшина прислонился к двери:
— Давай, начинай.
Герике подошел к одной из кабинок, повернулся и протянул скованные запястья:
— Слегка неудобно с этими штуками.
— А, сидячая работа — захохотал Карвер, стремясь выжать из ситуации унижение до последней капли.
Он достал ключ и открыл один из наручников:
— Ну, делай, что надо. И конечно, оставь дверь открытой. Думаю, учитывая обстоятельства, ты не будешь против, если я понаблюдаю.
— Спасибо, чиф — спокойно сказал Герике и правым коленом ударил Карвера в пах.
Баркентина «Дойчланд», 21 сентября 1944 года. Широта 49°52N, долгота 14°59W. Ветер силой 5-6 баллов. Перемежающиеся шквалы. Сильный дождь. Теперь помпа должна работать по четыре часа в сутки, что кажется удовлетворительным и, благодаря количеству команды, меньшей нагрузкой, чем могла быть. Наша позиция сейчас приблизительно в 220 милях юго-западнее Ирландии.
8
Фишер вышел из посылочного отделения с Карвером, ковыляющим по пятам, и остановился возле зала ожидания:
— Черт побери тебя, Карвер, я тебе это припомню.
Хардисти и Райт выбежали из-за угла.
— Он не проходил через барьер, это точно, сэр — сказал Хардисти. — Там стоят два сухопутника. Дают слово.
— Снова обыщите багажное отделение — приказал Фишер. — Он должен быть где-то здесь. Ему некуда уйти за такое время.
Два старших матроса убежали. Карвер со злобой сказал:
— Когда я доберусь до этого немецкого ублюдка…
— О, заткнись, ради бога, и дай мне подумать — сказал Фишер.
Раздался хриплый гудок паровоза, затрепетали флажки проводников. Резкий свист пара, и поезд начал двигаться вперед. Один-два моряка высунулись из окон вагонов посмотреть на суматоху, но большинство пассажиров едва ли обратили внимание.
— Куда, к черту, он мог деться? — сказал Фишер, потом, когда решение пришло ему в голову, он чуть не задохнулся — Поезд, чиф! — прокричал он. — Он пробрался назад в поезд! Это единственное объяснение!
Поезд шел уже довольно быстро, но времени хватило, чтобы запрыгнуть в открытую дверь тамбура со стоящим там проводником и, повернувшись, затащить с собой Карвера. Хардисти и Райт бежали вдоль платформы, но было уже слишком поздно.
— Эй, что случилось? — спросил проводник.
Фишер, не обратив на него внимания, достал револьвер и повернулся к Карверу:
— Хорошо, чиф, теперь поймаем его — сказал он.
Проездной документ Джанет Манро был помечен высшим приоритетом, поэтому стюард спального вагона рано утром принес ей завтрак первой: добрый английский завтрак из бэкона, яичницы-болтуньи, мармелада, тостов и чая.
Джего едва верил глазам:
— Идет ли война?
— Нет, для людей с моим влиянием, дорогой.
— На сей раз я, кажется, попал на нужное судно.
Он уселся по другую сторону небольшого столика, разложенного стюардом под окном. Джанет разлила чай.
— Знаешь, у меня начинает появляться вкус к подобным вещам — сказал Джего.
В дверь постучали. Джанет, сидя ближе, открыла, появился Фишер с револьвером в руке, позади Карвер.
— Что, к дьяволу, происходит? — спросил Джего.
— Он воспользовался ошибкой Карвера там, на станции, сэр — ответил Фишер. — Попросился в уборную…
— Вы расскажете это трибуналу — грубо оборвал Джего. — Теперь вы говорите — повернулся он к Карверу, — с него сняли наручники?
Карвер нервно облизал губы:
— Только один, сэр. Я думал, он хочет…
— Не могу поверить — взорвался Джего. — Один шанс, всего лишь шанс — все, что требовалось этому парню.
Он отвернулся, побелев от гнева:
— Итак, он в поезде, вы хотите сказать?
— Думаю, что так, сэр. — Фишер поколебался и неуклюже добавил — Мне кажется, ему просто некуда больше было деться. Не было времени.
— Вы так думаете? — спросил Джего. — Хорошо, лейтенант, тогда где же он? Немецкий корветтен-капитан должен весьма бросаться в глаза, не так ли, особенно на Вест Хайленд Лайн?
Фишер нервно посмотрел на Карвера, потом на американца:
— Я…, я просто не знаю, сэр. Мы начали с купе проводников и смотрим все подряд.
— А его нет и следа. Ну, это понятно. Он вряд ли повесит табличку на шею. Он вооружен?
Карвер поколебался, соображая, лгать или не стоит, но одного взгляда Джего оказалось достаточно:
— Боюсь, что так, сэр. У меня был запасной, сэр. Маузер. Просто на всякий случай.
— На случай чего? — потребовал Джего, потом махнул рукой. — Ладно, чиф, есть более важные вещи.
Он открыл вещмешок, достал служебный автоматический кольт и сунул в карман.
— Уберите оружие с глаз. Нет нужды ставить весь поезд на уши. Если он на борту, в чем я сомневаюсь, любая суматоха только поможет ему.
Фишер, обрадованный, что кто-то стал им командовать, сказал с воодушевлением:
— Что будем делать, сэр?
— Карвер останется здесь, в конце, а вы и я вернемся в купе проводников и пройдем все вновь. Каждое купе, каждый туалет. Мы найдем его, если он вообще здесь. Лично я думаю, что сейчас он в автомобиле направляется в Доки Глазго на португальское или испанское судно, если сможет найти такое.