— Они не смогут взять нас на абордаж, мы потопим их раньше! — разразился гневной тирадой капитан Ортега. — У нас подготовленные канониры, и они лучше, чем у пиратов.
— Хорошо, тогда почему вы раньше не смогли этого сделать? Я не собираюсь никого уговаривать. Либо вы подчиняетесь всем моим приказам, даже если они вам не нравятся или кажутся неправильными, либо вы можете смело отправляться одни и воевать с кем хотите и захватывать то, что считаете нужным. Но захватывать своими силами, без меня…
— Нам отдан приказ следовать вместе с вами, но если вы оспариваете приказ вице-короля или игнорируете его, тогда вы преступник!
— Я не являюсь подчинённым вице-короля. Я подчиняюсь морской инквизиции. Кроме того, вы забываете, сеньоры, что фрегат является моей личной собственностью. Я его хозяин и я руководствуюсь своими соображениями, согласно приказу короля и Главного инквизитора Испании. Надеюсь, что вы понимаете разницу?
— Но…
— Никаких но! Либо так, либо никак.
— Хорошо, мы будем вам подчиняться. У нас приказ — войти в состав вашей эскадры и бороться с пиратством, — капитаны не стали дальше упорствовать.
— Замечательно, я и не ожидал от вас другого ответа, сеньоры. Что касается учебных стрельб, то порохом я вас обеспечу, а ядра прошу вас использовать каменные. В конце концов, наша цель — научить канониров чувствовать выстрел и приноровиться к постоянной корабельной качке. Как только мы добьемся подобного умения, то сможем смело выходить в море и сражаться с пиратами не только на равных, но и значительно превосходить их.
Оба капитана: и Ортега, и Ферейра слушали меня, скорчив при этом постные рожи.
— Кроме того, нам необходима выучка и отработка совместного манёвра, чтобы каждый матрос на любом из трёх кораблей знал, как правильно действовать при перестроении, и наши корабли не стали мешать друг другу. Общие команды я смогу придумать и объяснить вам, чтобы их понимали только испанцы. Как только мы сможем этого достигнуть — будущее будет за нами!
Оба капитана задумчиво покивали головами и отчалили с «борта» моего особняка к своим командам. На следующий день мы снова вышли в море, где продолжили тренироваться в практике учебных стрельб и совершении совместных манёвров. Так продолжалось ещё два дня, пока наши запасы пороха не истощились, а канониры, наконец, не поняли, как нужно правильно и метко стрелять. До совершенства, конечно, было очень далеко, но и того позора, что оба корабля показали в самом начале манёвров, уже не было. Прав был Суворов, утверждая, что надобно уменье, а не надежда на удачу или помощь святой Девы Марии.
Всё это время губернатор Кубы готовил нас в поход. Меня же больше всего страшило то, что пираты прознают про наши приготовления и смогут нас опередить, несмотря ни на что. Но подготовиться ко всему невозможно, как мне, так и им. Будущее сражение всё расставит по местам. К вечеру четвёртого дня все три корабля моей эскадры покинули рейд города Гаваны и направились к Тортуге.
Море было спокойным, ветер попутным, а сердце весёлым. Стоя на носу своего корабля, я спокойно смотрел вперёд, надеясь завидеть опасность раньше, чем кто-либо сможет распознать её вперед меня. Всю ночь корабли шли в составе эскадры. Наступило утро, и уже ближе к обеду впереди показались неясные очертания долгожданного острова, прибежища разнообразных пиратов.
Вскоре мы подошли к самой крупной из его гаваней. В небольшой укромной бухточке стоял единственный корабль, который после непродолжительного сопротивления был сразу же и захвачен. Корабль оказался не пиратским, а французским торговым, но разницы для нас не было. Франция воевала с Испанией, а значит, этот корабль оказался каперским трофеем.
Пиратов на берегу не обнаружилось, все они успели сбежать вглубь острова. Забрав с собой корабль, мы двинулись вдоль побережья, выискивая другие бухты и беря на абордаж встреченные корабли. Но подходящих бухт больше не оказалось.
Заслышав о нашем движении вокруг острова, все находящиеся возле него корабли, словно птицы, стали разлетаться во все стороны, спасаясь бегством. Удалось лишь захватить ещё один двухмачтовый французский барк, который встал в конец нашей эскадры. Им управляла призовая команда, загнав французов внутрь трюма.
Доплыв до Тортуги, мы вошли в его главную гавань, где приняли сражение с пушками крепости Форт-де-Роше. Эта небольшая береговая крепость была создана в своё время лидером пиратов Ле Вассером, который был военным инженером. Все три наших корабля начали упражняться в меткости стрельбы по форту. В ответ форт также огрызался огнём своих двадцати четырёх орудий.
Меткое попадание в «Солнце Мексики» вызвало только гнев на его борту и мат в адрес французов. Фрегат окутался дымом от очередного залпа, и крепость окутала взбитая ядрами пыль. Следующий залп удачно был произведен в пороховой погреб крепости, грянул огромной силы взрыв, и в воздух полетели всевозможные обломки и куски стен, орудий и людей. Сопротивление крепости было сломлено, оставалось только добить обороняющихся и захватить остров.
Но сделать это кораблями невозможно, поэтому имеющаяся у меня сотня солдат высадилась на него, атаковав прибрежные посёлки. Сопротивление было слабым, и все, кто мог, сбежали в джунгли. Рыскать там было долго и опасно, и все солдаты были отозваны обратно. Наши корабли стали бомбардировать то, что ещё оставалось от построек, а их и так было немного.
От полосы прилива, которая постепенно опускалась в море, начинался резкий подъём острова, всего пронизанного скалами и утёсами, обросшего джунглями, и только возле самого берега присутствовали постройки. Обходя остров, мы разбивали огнём своих пушек все замеченные строения.
Портов, как таковых, на Тортуге не было. Было несколько жалких причалов и удобных бухточек, где и вставали на якорь пиратские корабли. Ещё полдня мы своими орудиями разрушали жалкую вражескую инфраструктуру, пока я не решил повернуть обратно, ведя за собой два трофейных корабля. Ещё через сутки мы спокойно входили на рейд Гаваны с очередной победой.
По прибытии на Кубу вице-королю Новой Испании была направлена реляция и все стали праздновать одержанную победу, хотя таковой её было считать трудно. Остров как был пиратским прибежищем, так им и остался, и пока ничего с этим сделать было нельзя.
Но то, что мы им попортили много крови, было несомненно. Следовало теперь ожидать ответного шага, как от французов, так и от англичан. Нанесенный удар был ощутимым, и они не смогут его простить, если хотят по-прежнему продолжать грабить и пиратствовать. Береговое братство сильное и имеет возможность вступить в бой со мной на равных. Но, поживём и всё увидим.
Придя в себя после трёхдневного празднования победы, капитаны смогли спокойно слушать мои предложения дальше, а губернатор Кубы и отец Серхио целиком и полностью меня поддерживали. Отец Серхио даже передал мне поздравления от Главного инквизитора, что также говорило о многом.
В общем, нужно было делать следующий шаг, пока пираты не очнулись. К тому же, мне очень хотелось увидеть капитана Генри Моргана в плену, но следующей целью пока была намечена Эспаньола.
После одержанной победы оба приданных мне капитана уже без лишних возражений прислушивались к моему мнению, и план нападения на Эспаньолу был принят единогласно. Подходить к острову решили со стороны Тортуги, которую от Эспаньолы отделял пролив шириной в восемь морских миль.
Не то, чтобы это был необходимый манёвр, но всё же, какой-то смысл он имел. На Тортуге можно было добить тех, кто только прибыл или вернулся из глубины острова. А, удачно проделав нападение на него, можно было захватить и следующий остров. Точнее, его западную часть, где расположились французы.
Все три корабля, растянувшись, шли в кильватере друг за другом, вспенивая воду деревянными форштевнями. К обеду погода стала быстро портиться, очевидно, что вскоре небесная канцелярия запланировала для нас шторм. Задействовав все свои навигационные приборы и магические артефакты, я понял, что скоро нас настигнет непродолжительный шквал. Неприятно, но придётся всё равно двигаться к Тортуге. Так и оказалось. Уже почти возле неё нас захватил сильный шторм, который раскидал наши корабли по морю, повинуясь своей прихоти.
С большим трудом мне удавалось поддерживать между кораблями эскадры магическую связь и не дать им окончательно потеряться. Оба капитана: и Ортега, и Ферейра этого даже не знали, они лишь боролись со штормом всеми силами, не давая кораблям потерпеть кораблекрушение.
Ветер выл, словно дьявол, которого обманул ангел, зарифленные паруса норовили порвать верёвки, которые держали скатанные в рулон полотнища, а нос корабля временами так глубоко зарывался в волны, что можно было подумать, что он утащит за собой весь корабль.
Качка корабля была поистине дьявольская, палуба всё время норовила ускользнуть из-под ног, словно мыло из рук, а боковая волна так встряхивала судно, что оно дрожало, словно в лихорадке.
Из-за этого по палубе можно было передвигаться, только держась за специально натянутые по всему судну верёвки, да и те не были полноценным спасением. Вероятность того, что очередная волна может утащить кого-нибудь за борт, постоянно маячила перед глазами каждого, кто рискнул в это время оказаться на корабле. Тем не менее, все три судна успешно преодолевали шторм. Дойдя до острова, нам пришлось его обогнуть, заодно и попытаться рассмотреть пиратские корабли, но их на Тортуге не оказалось.
Сильный тропический ливень сейчас смывал в море следы пожарищ и разрушений. Заметив наши корабли, уцелевшие на берегу пираты и обычные жители бросились обратно вглубь острова. Здесь нам делать было нечего.
Зато корабли оказались на западной оконечности Эспаньолы, и вот туда мы и стали заходить, собираясь навязать бой французам. Шторм, налетевший на нас с неимоверной быстротой, так же стремительно умчался дальше. После себя он оставил только большие волны, которые пригоняли всякий мусор к берегу, собрав его с поверхности воды.