– А что с этим… с Аткинсом?
– Не мой вопрос, сэр. Но, насколько я в курсе, там все обстоит должным образом. Эта проблема вас может более не беспокоить.
Президент США улыбнулся краем рта.
– А теперь – каковы ваши прогнозы относительно следующего визита «черных кораблей»?
И снова скрипит под каблуками штабной паркет – я иду на доклад к комполка.
Мы все оказались тут гораздо быстрее, нежели предполагалось. Уже на четвертый день пути все перебрались на борт двух здоровенных гидросамолетов «Бе200», на которых и добрались до земли. Там снова пересадка, уже на борт других авиалайнеров. И вот – топаю по коридору на встречу с полковником.
Всю мою гоп-компанию разместили на территории части, отведя для этого отдельно стоящую двухэтажную казарму. Войдя в отведенное мне помещение, с удивлением обнаруживаю там все свои вещи, которые чья-то заботливая рука перенесла из прежней комнаты. Впрочем, долго удивляться не пришлось – постучавший в дверь дневальный сообщил, что меня вызывает командир полка.
– Разрешите?
– Входите!
– Товарищ полковник, старший лейтенант Ларин прибыл по вашему приказанию!
– Садись, Дима, – жмет мне руку Седой. – Однако хочу отметить некоторую неточность в твоем докладе!
– Э-м-м…
– Не старший лейтенант – капитан!
– Служу Российской Федерации! – снова вытягиваюсь я.
– Поздравляю! – Полковник протягивает мне пару погон. – Ну, все прочее – это уж и сам знаешь как…
Вот что ни говори, а приятно! И тем более приятно было услышать эти слова оттого, что я уже давно свыкся с мыслью, что скорое получение звания мне пока не светит.
– Теперь – к делу! – уже совсем другим тоном произносит комполка. – Твои соображения по поводу хорнов я читал. И не только я, и не только здесь. Тут, если хочешь знать, столько всего уже по этому вопросу напредлагали…
Он качает головой.
– Сколько их у тебя всего?
– Сорок восемь человек. Из них – двенадцать раненых. Шестеро… – тут я на секунду запнулся. – Скажем так – техников, их не считают военными и поэтому учитывают отдельно.
– Ну, по их поводу тут уже всякие научные умники копытами от нетерпения давно бьют! Так что заберут их у тебя сегодня же!
– Мне надо будет им отдать приказ, товарищ полковник. Без этого – не пойдут. У них так принято – без ведома старшего никто не может покинуть расположение.
– Надо – отдавай. В чем проблема? Как остальные? Перелет нормально перенесли?
На некоторое время замолкаю, собираясь с мыслями.
А ведь и верно – как они все это восприняли?
Уже на второй день плавания корабль замедлил ход. На палубе выстроились все свободные от вахты матросы. Отдельно, вытянувшись в струнку, стояли и мои морпехи. Да, я понемногу начинаю их так называть…
Команда – звук трубы, – и скользнули по наклонным доскам в море тела погибших. Всплеск за бортом – тишина… только крики чаек нарушают молчание. Да где-то под палубой ворчат судовые механизмы.
Снова команда – и по доске скользит зашитое в брезент тело моего противника. На брезенте закреплен офицерский головной убор – он, как оказалось, совсем не похож на привычные нам фуражки.
Р-р-р-ах!
Слитно ударили зенитные автоматы – сразу дюжиной стволов!
Всполошенно метнулись над морем испуганные птицы.
– Хаэ-ва! – поворачиваюсь я к хорнам.
Вечером этого же дня им приготовили специальное угощение – оказывается, такая традиция у них есть. И даже какой-то спиртной напиток им в этом случае полагается. Что-то типа фруктового вина. Ну… меня оно не впечатлило совершенно. До хорошего абхазского ему – как до Пекина ползком. Но это тоже дань традиции, в подобных случаях им полагается пить именно этот напиток. Да, блин… чувствую, что голова моя от таких подробностей скоро распухнет…
А вот самолет привел мое воинство в легкий напряг – летать им точно раньше не приходилось! И, если бы не личный пример командира… и железная дисциплина, кому-то точно бы основательно поплохело! Пришлось подниматься и на борт самолета, который перевозил раненых – специально для их строгого увещевания. Как уж там они перенесли полет, я не видел, но мои всю дорогу сидели молча, крепясь изо всех сил. А сильнее всего на них подействовал тот факт, что в какой-то момент я попросту задремал. Вот тут расслабились и они, хотя спать никто и не пробовал. Раз уж командир спит – то и всем прочим негоже проявлять свои слабости.
– Много впечатлений, товарищ полковник. Но понемногу привыкают. Во второй раз уже спокойнее на борт поднимались.
– Без чинов, Дима. Ты-то сам как видишь их дальнейшее существование?
– Жить обычной жизнью, Николай Иванович, они попросту не смогут – их всю дорогу учили воевать. И что такое другая жизнь – там все забыли давным-давно. Они ждут моих приказов.
– Им что, все равно, с кем и где воевать?
– Абсолютно. Как скажет командир – так и будет. Скажет обнять и защищать бывшего врага – так и поступят. Ибо там – у них – все воюют со всеми. Вчерашний враг может стать союзником – и наоборот. Так и живут…
Да, как мне потом пояснил умный дядька из научников, который встретил нас на борту большого военно-транспортного самолета, тут совпало очень многое. И громадную роль сыграл именно мой бой с их бывшим командиром. Так уж вышло, что все произошло по старым традициям. А они – эти самые традиции – составляют основу всего существования вайнов и хорнов. Если традиция и приказ входят в противоречие… Нет, выполнять его хорны обязаны в любом случае, но вот офицеру потом может влететь очень даже основательно! Вплоть до лишения неразумной башки… И доложат об этом те самые подчиненные – и ничего им за этот «стук» никто не сделает.
Традиция, мать ее…
И вот тут… Тщательно прикидывая то и это, пытаясь расставить все по местам, я не раз приходил к выводу, что в определенный момент, вольно или невольно, но могу нарушить какую-то из тщательно лелеемых традиций. Ведь, по умолчанию, морпехи, увидев своими глазами мой бой с их командиром, решили, что имеют в моем лице строгого ревнителя тех самых писаных (а больше, пожалуй, неписаных) обычаев. И совершенно естественно ждут, что я и далее буду им следовать. Знать бы еще – чему именно следовать и каким канонам соответствовать?! Как ни пытались мы с тем самым научником проанализировать произошедшее, но так и не смогли выработать дальнейшую линию поведения. Вот отдам я им приказ… а вдруг он войдет в противоречие с каким-либо обычаем? Ведь мы еще очень мало знаем про их мир! А озадачивать таковыми вопросами Ма Тоя… не самая лучшая мысль!
Выслушав мои соображения, Седой некоторое время молчит. Могу себе представить, какие мысли сейчас его посещают! Мне-то что, прокукарекал – а там хоть и не рассветай! Но последнее слово – за ним! На нем и вся ответственность… и я, даже теоретически, не берусь представлять ее масштабов.
– Хм… – чешет подбородок полковник. – Мысль – свежая и здравая! По уму – так с учеными переговорить бы надо! Глядишь, они и подскажут что-то полезное. Но время! Нет его… совсем нет! Нельзя таких головорезов без дела держать! А кораблей для них у нас пока не имеется… да и не в этом дело, откровенно говоря.
Комполка поднимает трубку телефонного аппарата и вызывает неведомого собеседника. Получив ответ, подробно излагает мои соображения. Какое-то время ждет, внимательно слушает, кивает и опускает трубку на место.
– Ну, Дима… задал ты нам всем задачку! Но решение по данному вопросу положительное, тебя поддержат! Так что работай!
Вот так – с обрыва вниз башкой!
– Ма Той, построить отряд! Каре! – показываю рукой, каким именно образом всем встать.
Отрывистая команда, слитный топот сотни ног – и хорны образуют квадрат вокруг меня.
– Переведи слово в слово!
– Яр!
– Вы все – храбрые воины! Вы проделали долгий путь, чтобы сюда попасть. Вы доблестно сражались и следовали заветам предков! И я горд тем, что стал вашим командиром!
Подтянулся строй, внимают каждому слову. Насколько я понимаю, случаи обращения командира непосредственно к нижним чинам тут достаточно редки. Обычно все передается через десятников – и это тоже традиция.
– Но когда мы направлялись в это место… – делаю паузу, обводя строй внимательным взглядом, – мне показалось, что некоторые из вас были… несколько растеряны. Ведь никто из вас ранее не летал по небу?
Мой переводчик делает отрицательный жест.
– Так… Ма Той! Если я прикажу, готов ли кто-нибудь из вас спрыгнуть с крыши этого дома?
– Мы все выполним этот приказ!
– Угу… Но здесь высоко! И кто-то может разбиться. Не остановит ли это остальных?
Десятник поворачивается к строю и что-то поясняет.
– Найр!
Понятно, прыгнут…
– А прыгнуть с борта самолета, который нас сюда доставил? Кто-нибудь готов это сделать? Но не просто спрыгнуть! А вступить после этого в бой – и победить! Кто может это сделать?
А вот тут… молчат мои морпехи. Ответить отказом – не в их правилах. Но и выполнить такое им не под силу.
– Так. Я понял. Сейчас сюда подойдут машины – всем погрузиться в них. Поедем кое-куда…
Перед этим у меня произошел разговор со Слоном, которому я честно изложил все задумки. Подполковник аж крякнул, но одобрительно покивал.
– Наш ляп, Дима, что мы не изучали их обычаев досконально. Этим, как у нас водится, занимаются всякие умники, а вот нас, пехтуру, подобным сложностям не обучают. Ну, в принципе, никто и не рассчитывал на такой вот карамболь! Мол, когда стреляешь в противника, все тонкости его мироустройства не сильно-то и интересны. В плен никто из них к нам ранее не попадал, так что на эту сторону нашего образования не очень-то и внимание обращали. Мол, это дело узких специалистов, ваша работа – вовремя на спуск нажать! Сейчас, ясен пень, там кое-кому шею-то, поди, уже намылили… Только нам с тобой от этого не легче!
А перед самым построением меня отловил-таки тот самый ученый дядька. Был он весьма взволнован и нужные сл