Э, я что, это вслух сказал сейчас?
– Полковник, это сержант Грей, «Академия». Мы…
– Сержант… Грей… «Академия». Да, я вас вспомнил. Алекс, верно? Нам как-то выпало сражаться бок о бок. Колонна из Умм-Касра, кажется?
– Полковник, что здесь происходит? Почему вы…
– Мы выживаем, сержант. Как можем. И как умеем. Пытаемся выжить в критической ситуации… Но лучше скажите мне – сколько ещё выжило в большом мире?
– Простите, полковник?.. – Я натурально обалдел. – Я, кажется…
– Да всё вы понимаете, сержант. Прежний мир рухнул и был погребён. А мы – его крохотный уцелевший осколок…
Если честно, в голове у меня сейчас образовалась настоящая каша. Что за чушь несёт Коннорс? Что ответить ему, что сказать? Что спросить, что наврать?..
– Полковник, агент ЦРУ Рикс, он…
– Тоже слышал, да? Это Хьюз, относись к нему с пониманием – он многое преодолел, а не преодолел ещё больше. А агенты ЦРУ… Они не согласны со мной, если тебя это интересует. Они взбунтовались и заплатили за своё право на мятеж. Ужасная глупость на самом деле. Но я их не виню, ведь они поступили по совести… Но чтобы поддерживать порядок, я обязан раз за разом преподавать им жестокий урок смирения…
– Это Коннорс? – громким шёпотом произнёс Си Джей. – Охренеть!
– Что он говорит? – быстро спросил Дойл.
– Какую-то хрень, – честно ответил я, отодвигая телефон от головы и прикрывая динамик ладонью. – Полнейшую. Не знаю, что творится у него в голове, но Сальвадору Дали это бы наверняка понравилось…
– Ты же вроде бы знал его, садж, нет? – вставил Юрай.
– Что?.. Вы… меня… знали? – с неподдельным удивлением произнёс полковник, похоже, услышавший весь наш разговор. – Смелое утверждение, сержант… Очень смелое. Вы так решили, потому что когда-то я спас вам жизнь? Бросьте, сержант, – в своей жизни я спас очень многих… А убил ещё больше. Не делайте поспешных и далеко идущих выводов. Не страдайте синдромом поиска потаённого смысла там, где смысла нет вообще… О, простите, сержант, – вынужден прерваться. Дела, мать их.
Я отнял пискнувшую телефонную трубку от уха и уставился на неё так, как будто это был инопланетный артефакт, который с равным успехом мог наделить всех счастьем даром, не обделив никого, а мог зашвырнуть нашу планету прямо в фотосферу Солнца.
– Я ни хрена не понял, – признался я, на автомате убирая трубку в карман разгрузки. – И это мне совсем не понравилось.
– Что именно сказал Коннорс? – спросил Дойл.
– Ничего, только… Да дичь он какую-то нёс. Лютую дичь. И пока что мне ясно только одно – Махоуни либо ошибся, либо надул нас, сказав, что Коннорс ничего не решает в этом городе. Это хрень, парни. Коннорс главный у «стражей», а не какой-то там вшивый психопат-меломан…
Коннорс всё ещё руководит «стражами», он всё ещё правит этим городом… И он безумен. И он виноват в том, что здесь творится.
Это его вина!
– Нам нужно покончить с этим, – решил я. – Нам непременно нужно покончить с этим.
Глава 40
Мы вышли из Ямы, как назвал я про себя этот провал, и двинулись на север. Туда нам вообще-то было совсем не нужно, но больше идти было просто некуда – одна дорога, один путь среди непроходимых городских руин.
По обе стороны от единственной более-менее свободной от песка улицы возвышались полуразрушенные дороги – линия лёгкого метро и автомобильная эстакада. На путях застыл поезд, некоторые из вагонов которого уже сбросило чудовищными порывами ветра с высоты трёхэтажного дома. На шоссе было полным-полно машин, замерших в своей последней пробке. Что стало с их хозяевами? Что заставило их столь стремглав бежать из города? Я не знаю. И не уверен, хочу ли знать.
Чем сильнее я вглядываюсь в бездну этого мёртвого города, вытаскивая тайны из глубокой ямы наружу, тем больше бездна этого мёртвого города вглядывается в меня.
Пройдя пару сотен метров, мы остановились, потому что впереди показался перегораживающий дорогу полуразвалившийся мост. И нет, мы остановились не потому, что я опасался, как бы эта груда металлолома не грохнулась нам на головы, вовсе не поэтому… Хотя и из-за этого тоже. Но главная причина была всё-таки в другом.
– Садж?.. – вопросительно произнёс Дойл, когда я замер на месте и начал вглядываться вперёд. – Ты что-то заметил?
Не считая двух висящих под мостом человек? Да, кажется, ничего. В Кувейте висящий мертвец – не такая уж редкая картина, верно? Вот только эта парочка вроде бы была ещё жива… Так, надо сказать Си Джею, чтобы он глянул в прицел, действительно ли они…
В кармане разгрузки неожиданно завибрировал телефон.
Полковник Коннорс?..
– Да.
– Вам хорошо видна эта пара преступников, которые колышутся на ветру?
Меня немедленно прошиб холодный пот, я замер на месте и заозирался по сторонам. Что-то блеснуло на крыше одного из вагонов брошеного поезда, ещё один блеск – в окне другого вагона, и ещё один – среди покорёженных металлоконструкций моста.
Снайперы!
– Без резких движений, сержант, – предупредил меня полковник. – И успокойтесь – снайперы здесь не по ваши души.
– Что вам от нас надо? – рыкнул я, нервно сжимая рукоять висящего на плече автомата.
– Мне? Мы в Кувейте, сержант. И мне нужен порядок в этом городе. Я должен следить за ним, иначе… Иначе мы бы все тут давно сдохли. Или отправились в лучший мир – как вам больше нравится. Так вот, я повторю свой вопрос, сержант, – вы видите этих двоих?
Я пристально вгляделся вперёд. Двое, связаны, дёргаются, а значит – живы. Но молчат. Может, уже охрипли, может, висят с кляпами во ртах, а может, у них отрезаны языки – с чокнутых «стражей» станется и не такое учудить.
Один одет в какие-то гражданские обноски, второй – в форму американской армии.
– Да, вижу.
– Хорошо, сержант. Потому что это проверка.
– Проверка? – переспросил я. – Какая ещё, на хрен, проверка?!. Сэр.
– Не перебивайте меня, сержант! – Голос Коннорса заледенел. – Итак, гражданский справа – местный. Его вина в том, что он украл чужую воду. А это, если вы не в курсе, карается смертью в Кувейте. Воды здесь очень мало, мы контролируем её большую часть, снабжая местных. Иначе они бы давно передрались между собой и превратили этот город в Ад.
Как будто он ещё в него не превратился… Здесь жарко, здесь трупы, здесь полно чертей и смерти – чем не настоящий Ад?
– …А вот слева – солдат, которого послали задержать преступника… Он его задержал. Но при этом расстрелял семью вора – жену и четверых детей, младшему из которых не было и пяти. Пятеро невиновных мертвы, сержант. И всё из-за двух ублюдков, не думающих, что творят. Из-за двух ублюдков, нарушивших порядок.
– Вчера я видел, как один из ваших офицеров и его солдаты вполне лояльно отнеслись к расстрелам и изнасилованиям местных, – процедил я сквозь зубы.
– Ну, так вы же их всех там и убили, верно?
Твою… Да откуда он это знает?!
– Так или иначе – справедливость восторжествовала. Это главное правило, что я установил – закон должен быть един для всех. Нельзя думать, что все равны, но кто-то может быть равнее других – это ведёт к хаосу. Солдат, повстанец… Не это главное. Всё дело в том, сержант, что судить кого бы то ни было в любом случае очень тяжело. Степень вины… А что, если невиновных вообще нет, а есть лишь разные степени вины? Какой выбор будет правильным в такой ситуации?
– Проверка… – медленно произнёс я, глядя на болтающихся под мостом людей. – Хотите сказать, что проверка в этом? Мы должны сделать выбор?
– Именно, сержантю. – Голос полковника был спокоен и ровен. – Ты должен научиться делать выбор.
– Да здесь вообще нет выбора!
– Нет, он есть. Просто ты отказываешься его видеть, прячась за надуманной безысходностью. Но всё просто: или – или. Или один, или другой.
– А что, если я не буду делать выбор? Что, если я не хочу играть в ваши игры?
– В таком случае снайперы убьют сначала преступников, а затем и вас.
– Вы же сказали, что они пришли не за нами?
– Верно. Но твоя судьба, сержант, в твоих руках. Ты сам себе и спаситель, и палач. Поэтому выбирай. Жизнь вора, жизнь убийцы или твоя собственная жизнь.
– Я не палач.
– Многие могут осудить тебя за убийство человека, но лишь некоторые поймут, что ты просто не имел права оставлять его в живых. Эти двое виновны, но как их осудить? Делай свой выбор, сержант. Решай – казнить или простить… и оказаться в числе осуждённых.
Я убрал телефон обратно в карман.
– Что такое, садж? – спросил Юрай.
Медленно поднял автомат и прицелился в вора…
Псих. Грёбаный псих. Со своими грёбаными играми. И я ещё в них играю? Но что мне ещё остаётся делать?
Я перенацелил автомат на солдата и выпустил короткую очередь, пробившую грудь «джи-ай».
– Отлично. Хотя я бы выбрал иначе. В любом случае Кувейт благодарит вас за службу, сержант. Думаю, вам тут даже понравилось бы… В иной жизни. А пока – вы свободны.
– Садж? Садж!
Кто-то схватил меня за плечо и развернул. Я вскинул было «калаш», но тут же опустил его, увидев перед собой лицо Дойла.
– Какого чёрта ты творишь? – резковато спросил я, высвобождая плечо из захвата.
– Как чёрта ТЫ творишь? – рявкнул пулемётчик.
– Грег, потише, – подал голос Юрай. – Садж, похоже, нехило приложился головой. Что произошло, сержант?
Я на мгновение замешкался, не зная, что сказать в ответ. Полковник позвонил мне и предложил решить, кого следует казнить, попутно неся какой-то бред? Очень смешно. Я бы на их месте в такую чушь ни за что не поверил.
– Мне… Мне показалось, что там кто-то был, – солгал я.
Или не солгал? Ведь кое-кто там и правда был… И есть.
– Не нравится мне эта дорога, в общем, – продолжил я. – Всё время такое чувство, будто за нами кто-то следит.
– Ага, есть такое, – подтвердил Си Джей. – Дальше будет ответвление на запад. Свернём?
– Да, пожалуй…
– Телефон, садж. – Дойл слегка успокоился, но всё ещё был на взводе. – Это был Коннорс?