Глава 23Памятные и поучительные встречи
На память не бывает сроков —
Живем наследием отцов! Россия —
Родина пророков,
Героев, воинов, борцов.
Россия начиналась не с меча,
Она с косы и плуга начиналась.
Не потому, что кровь не горяча,
А потому, что русского плеча
Ни разу в жизни злоба не касалась…
Вот и наступило время перейти к памятным встречам.
Я напомню читателю, что мне за время тогда еще непродолжительной армейской службы довелось встретить начальников, память о которых осталась светлыми эпизодами на всю жизнь. Читатель, конечно, помнит и моего первого командира роты, младшего политрука Тарасова Николая Васильевича, который стал для меня примером в становлении моей командирской биографии. Может, менее убедительно я рассказал в эпизодах из училищного периода о командире нашей курсантской роты старшем лейтенанте Литвинове (имя и отчество его, к сожалению, не помню), который тоже служил мне примером во многом.
Но уж о фронтовых встречах, о своем командире штрафбата полковнике Осипове Аркадии Александровиче, ставшем для меня вообще образцом офицера, читатель знает многое. Не меньше я говорил и о встрече с легендарным командармом-3, генералом Горбатовым Александром Васильевичем, лично которого видел и слышал всего минут 15–20, но влияние которого на мою последующую воинскую службу просто огромно.
Теперь перейдем к моим встречам уже после войны. В то время, когда я продолжал работать у полковника Борисова, одной из моих обязанностей стало, видимо перешедшее со мной из батальона охраны, поручение встречать и сопровождать по городу именитых гостей Лейпцига.
В бытность мою еще заместителем комбата охраны при военной комендатуре Лейпцига первым, кого мне поручили встречать, был командующий бронетанковыми и механизированными войсками в Группе советских войск в Германии, маршал бронетанковых войск Ротмистров Павел Алексеевич. И сразу же произошел казус. Выехал я в указанное мне место на Берлинскую автостраду («автобан», по местной терминологии), где и должна была в условленное время произойти встреча. Подождав с полчаса после установленного времени, я решил проехать дальше, чтобы узнать, не случилось ли что с машиной маршала, или, может быть, я неверно определил точку встречи. Проехав километров пять-шесть, машины маршала нигде не обнаружил. Заметил только, что в стороне от шоссе в нескольких местах стоят машины, и то ли их ремонтируют водители, то ли хозяева этих машин расположились на пикник. Прошло уже более часа, и я решил вернуться в комендатуру. При въезде в город от дежурного по одной из районных комендатур по телефону доложил полковнику Борисову об этом. Тот, несмотря на свою обычную выдержанность, назвал меня ротозеем и приказал срочно прибыть для объяснений, так как маршал уже добрался сам.
Маршал бронетанковых войск Ротмистров П. А., 1946 г.
Можно догадаться, с какими чувствами я мчался туда. Когда я зашел в кабинет коменданта, то увидел там Ротмистрова с характерными, почти буденновскими усами и круглыми, совсем не модными даже тогда очками. Не успел я обратиться к маршалу, чтобы он разрешил мне доложить полковнику о прибытии, как комендант сразу обрушился на меня с вежливыми, но необычайно едкими для него словами укора. Тогда маршал Ротмистров остановил его, сказав: «Не ругай этого симпатичного молодого майора. Он честно старался меня найти, но с моей машиной что-то случилось, и я приказал шоферу съехать с дороги, чтобы устранить неисправность. А сам, утомленный дорогой, снял свой китель и отдыхал рядом с машиной. Я видел, как этот майор проезжал мимо, но не подумал, что это мой провожатый. Вот так мы и разминулись, и, пожалуйста, не наказывай его, он не виноват».
Так, без последствий закончилось недоразумение с моей первой, неудачной встречей именитого гостя. Но, то ли потому, что я тогда, впервые после окончания войны, так близко имел контакт с выдающимся военачальником, то ли потому, что почувствовал его личное покровительство и защиту от гнева своего уважаемого начальника, но эта встреча оставила во мне глубокий след. Потом я всю свою последующую военную службу стремился не упускать из поля зрения судьбу понравившегося мне маршала, хотя по служебной линии вроде бы к его «епархии» не относился. Он — танкист, а я — пехота. В дальнейшем моя военная специальность переходила то к автомобильной, то к воздушно-десантной службе, а то и вообще к преподавательской работе. Я внимательно следил за его перемещениями по службе и пытался проследить его путь во время войны. Узнал даже, что в годы известных репрессий он был обвинен (не знаю, кем именно, не тем ли Мехлисом?) в связях с «врагами народа». Отвергая все обвинения, Ротмистров написал опровержение в ЦК ВКП(б), в результате был восстановлен в партии и даже получил назначение преподавателем в Военную академию механизации и моторизации РККА имени Сталина. Видимо, тянувшийся за мной (или казавшийся) шлейф отца, репрессированного по ст. 58, многие годы, как-то по-особенному приближал в моем представлении наши судьбы, хотя и тогда я понимал, что похожего в них очень мало.
Уже в сентябре 1941 года полковник Ротмистров — командир танковой бригады на Северо-Западном фронте. За сутки совершив марш в 250 километров, бригада несколько дней вела результативные бои с немецкими войсками. Затем, уже будучи командиром танкового корпуса, Павел Алексеевич в районе Ельца сумел разгромить целую полнокровную немецкую танковую дивизию. Известны заслуги 5-й танковой армии, которой командовал генерал Ротмистров, в танковом сражении под Прохоровкой на Курской дуге, генерал-полковник Ротмистров вел свою танковую армию на форсирование Днепра. В феврале 1944 года 43-летнему Павлу Алексеевичу Ротмистрову присваивается воинское звание маршала бронетанковых войск, а несколькими месяцами спустя он назначается заместителем командующего БТиМВ Красной Армии.
Честно говоря, я был несколько удивлен, что звание Героя Советского Союза Павлу Алексеевичу не было присвоено во время войны, а получил он его только к 20-й годовщине Победы. Не шлейф ли довоенного клеветнического «обвинения» тому виной? Не вошла ли в жизнь прославленного маршала та самая категория несоответствия «преступления и наказания»? Может, мое, все реже возникавшее у меня, чувство чем-то наказанного за провинности предков, проектировалось и на других в похожих ситуациях?
Главный маршал бронетанковых войск, доктор военных наук, профессор, бывший начальник Военной академии бронетанковых войск, автор многих трудов по использованию танковых войск в боях и операциях, Герой Советского Союза, Павел Алексеевич Ротмистров умер в Москве в 1982 году.
Более успешная, чем с маршалом Ротмистровым, на той же лейпцигской дороге, была встреча с Маршалом Советского Союза Буденным Семеном Михайловичем, народным героем Страны Советов. Тогда он еще не был Героем Советского Союза, приезжал на открытие первой послевоенной международной Лейпцигской ярмарки, которая в мае 1946 года при поддержке советской администрации открыла свои ворота.
Это потом, уже в 1963 и 1968 годах, ему дважды присваивалось это высокое звание. Встреча произошла в точно назначенном месте и близко к условленному времени, так что ждать мне маршала на этом месте пришлось не более 10–15 минут. За машиной маршала следовали еще четыре или пять легковых автомобилей. Семен Михайлович подозвал меня к своей машине, указал мне на свободное место рядом с водителем, тоже майором, как и я, и приказал ему следовать туда, куда я буду указывать. Лейпциг я уже знал неплохо, поэтому ориентировался в нем достаточно свободно. По дороге маршал расспросил и о семье, и о моей войне. Я не скрыл от него и службу в штрафбате, которую тогда не было принято афишировать, на что он будто не обратил внимания, во всяком случае, по этому поводу не задал ни одного уточняющего вопроса, видимо, щадя мои обязательства не распространяться об этих необычных формированиях военного времени.
Маршал Советского Союза Буденный С. М.,1946 г.
Я должен был доставить всю эту вереницу машин прямо на ярмарку Все было удачно, даже на выставке ко времени прибытия маршала был выставлен от батальона охраны почетный караул, который возглавлял командир роты нашего батальона охраны, красавец цыганских кровей, старший лейтенант Бадер, щеголеватый офицер, мастерски владевший строевыми приемами. Семен Михайлович принял его рапорт, потом поздоровался с комендантом, полковником Борисовым, и его окружением, а затем обернулся. Увидев меня, поманил к себе пальцем и как-то особенно тепло, по-отечески поблагодарил, пожал мне руку и пожелал успехов в дальнейшей службе на долгие годы. Забегая на более чем десяток лет вперед, расскажу сразу и о других встречах с этим прославленным маршалом.
Одна из них произошла в конце 50-х годов прошлого века в Костроме, где я проходил службу заместителем по технической части командира 105-й гвардейской Венской Краснознаменной воздушно-десантной дивизии. Туда я был переведен после расформирования 8-го гвардейского воздушно-десантного корпуса, штаб которого размещался в древнем белорусском Полоцке, на берегу Двины.
Поскольку в Костроме по должности я состоял в числе шефов местной организации ДОСААФ, то во всякого рода «досаафовских» мероприятиях городского и областного масштаба принимал участие. В 1958 году на областную отчетно-выборную конференцию, был приглашен и маршал Буденный, курировавший в те годы Всесоюзную организацию ДОСААФ. К тому времени ему уже было присвоено звание Героя Советского Союза. Приехал Семен Михайлович утренним поездом, дав накануне в штаб дивизии по 3АС (засекречивающая аппаратура связи) телеграмму: «Почетный караул не выставлять». (А для встреч маршалов такая процедура была предусмотрена армейскими уставами.) Начальник костромского гарнизона, наш комдив, генерал Симонов Михаил Егорович решил для встречи Маршала Советского Союза тогда выставить своеобразный офицерский «караул» из одних полковников. Только в управлении дивизии нас набралось семь полковников, да еще два командира парашютно-десантных полка, среди которых — Герой Советского Союза полковник Юдин. Так что вместе с генералом-комдивом нас на вокзале оказалась группа из 10 одетых в парадную форму, достаточно рослых военных. Да еще руководители обкома, горкома и соответствующих исполкомов, примерно в таком же количестве, прибыли на вокзал. Так что и без почетного караула встречающих набралось внушительное количество.