– Надоело, в самом деле… – бормотал под нос неизвестный, ощупывая лежащие тела на предмет признаков жизни. – Я им не нанимался улицы от разной погани чистить. Или пусть Александр Христофорович отдельно доплачивает.
Небольшой компенсацией за неприятную минуту стали несколько шиллингов и целая пригоршня мелочи, перебравшиеся в карман удачливого ворчуна. А что такого? В опасной работе каждая лишняя монетка может стать оружием, да и следы ограбления нужно оставить. И вообще, денег много не бывает, тем более на благое дело.
– Этот вроде еще не труп? Зря он так… Извини, приятель, но твои товарищи обидятся, если ты к ним не присоединишься, – сковородки в аду рассчитаны как раз на троих.
Неизвестный вытер нож о чужую одежду и прислушался. Нет, все спокойно. Выстрелы в порту не такое уж редкое явление, чтобы вызвать ажиотаж с толпами зевак, а ночной порой тем более никто не сунется, даже полиция. Это не в Петербурге, где на место преступления тут же прибывает не менее пяти вооруженных полицейских, причем в некоторых случаях – минут за пятнадцать до совершения оного. Но все равно пора сматываться! Как там светлейший князь Кутузов говорил? «Рвать когти»?
Накаркал, называется! Скрипнуло окошко над самой головой, и кто-то, разбуженный близкой пистолетной стрельбой, выплеснул на улицу содержимое ночного горшка. О времена, о нравы, заставляющие с тоской вспомнить об оставленном четыре года назад Северном Парадизе! Там за подобные вольности с горшками нещадно дерут плетьми, а буде случится повторение, то подвергают штрафу в размере годового дохода. Или полной конфискации недвижимого имущества, причастного к совершению преступления, при третьем случае.
Неизвестный успел увернуться от дурно пахнущего дождя и сделал в памяти зарубку. Нет, он вовсе не собирался объявлять личную месть содержателю портовой таверны, но при оказии… Мало ли как жизнь повернется.
– Как добрались? – Несмотря на поздний час, шкипер неказистой обшарпанной шхуны встретил гостя на палубе. – Я уж отчаялся дождаться.
Но гость в ответ достал из кармана камзола часы на серебряной цепочке и демонстративно постучал пальцем по крышке:
– Еще четыре минуты в запасе! Жака де Мида еще никто не упрекнул в отсутствии пунктуальности.
– Так-то оно так, Яков Демидыч, – согласился шкипер и мотнул рыжей, явно ирландской головой. – Но неспокойно на душе было. И стреляли вот недавно.
– Это я немного пошумел, – отмахнулся гость. – Чаем угостите?
– С ромом?
– Непременно с ним.
– Тогда прошу в каюту.
Владелец шхуны, он же и судоводитель, из скромности не называвший себя капитаном, поскромничал и здесь. Его каюта по размерам и обстановке вполне могла поспорить с адмиральским салоном на любом из флагманских линейных кораблей флота Его Величества, и оставалось только удивляться ее наличию на провонявшем рыбой корыте.
– Богато живете, господин О’Брайан! – оценил гость.
– Полно вам, Яков Демидыч, – смутился моряк. – Вот будете у нас в Архангельске, вот там красиво. А тут… батюшка настоял, чтобы все как у людей было.
Де Мид с пониманием улыбнулся – старший Бревнов держал сыновей крепкой рукой, и даже звание капитан-лейтенанта не избавляло Ивана Васильевича от строгого отцовского пригляда.
– Сам-то он как?
– Да здесь, неподалеку. Его Александр Христофорович упросил возглавить контрабандные перевозки – лес потихоньку сюда тащит, хлеба немного, железом еще промышляет.
– Железо с Навашинских и Выксунских особых заводов?
– Ага, оно.
– Скажите отцу, пусть поскорее уходит в море. Давеча опять половина оружейной мануфактуры на воздух взлетела… Ищейки носом землю роют.
– Хорошо, скажу.
– А теперь главное. – Де Мид вынул из-за пазухи запечатанный пакет. – Лично в руки генералу Бенкендорфу.
– Так ведь Финский залив во льду!
– По мне, так хоть на воздушном шаре летите, Иван Васильевич, но донесение должно быть в Петербурге не позднее трех, а лучше двух недель. Понятно изъясняюсь?
О’Брайан в задумчивости почесал рыжую макушку. Приписанное к Министерству государственной безопасности судно находилось в Лондоне именно для подобных случаев, а наведение рейдеров Балтийского флота на жирных английских купцов – лишь побочный, хотя и весомый, приработок. И как теперь, по льду пешком? Или на коньках? На коньках… Эврика!
Понятно, что вслух повторять бессмертное высказывание Архимеда Бревнов-младший не стал, но лицо посветлело от улыбки:
– Я, кажется, чаю обещал? Настоящего лянсина, правда, нет, но из Индии иногда привозят весьма недурной. – Шкипер позвонил в колокольчик и приказал явившемуся на зов матросу со зверской рожей урожденного валлийца: – Семен, сообрази нам с господином майором самоварчик.
– С подполковником.
– Тем более. И остальное, к самовару полагающееся, не забудь. И побыстрее, сержант, побыстрее!
– Морская пехота? – поинтересовался де Мид.
– Ага, из пластунов. Чудесные и добрые люди! Но как в Дарданеллы входим, приходится в трюме запирать.
– А что так?
– Турок не любят, страсть!
– У каждого есть свои мелкие недостатки, Иван Васильевич, и это не самый худший.
– Я же не против. Кто сейчас без греха?
– Вот и я про что.
– Вот-вот… А может, водочки перед чайком? Под груздочки и рыжики?
– Есть?
– Обижаете, Яков Демидович, во флоте все и всегда есть.
– Но по чуть-чуть – служба!
Любой правитель желает оставить след в истории. У кого-то это получается не очень хорошо, и потомки вспоминают его исключительно недобрым словом, а некоторые умудряются вообще ничего не делать, но народная память сохраняет их образец государственного ума и сосредоточие всяческих добродетелей. Третья, самая немногочисленная категория государей думает не о месте в истории, на которую, по большому счету, наплевать, а просто занимается своим делом, не заботясь о впечатлении, что произведет то дело в будущих поколениях. Какое-такое мнение потомков? Потомки, как известно, все извратят, опошлят и сведут благие помыслы предков к низменным инстинктам.
Вот что скажут лет через двести о дамбе, перекрывшей добрую часть Финского залива? Явно ничего хорошего. Даже наоборот, обязательно найдутся очевидцы (пара веков для правильно проплаченного очевидца – не такой уж большой срок), утверждающие, что покоится сия дамба на фундаменте из костей пятисот миллионов невинно замученных борцов. Борцов с чем? А это неважно, главное, что замученных.
Сегодня воскресенье, и на строительстве выходной. Лишь несколько тысяч пленных французов долбят лед под присмотром бдительных конвоиров. Ну, так то пленные, им праздник не полагается, им свое содержание отрабатывать нужно. Увы, господа, Россия – страна бедная и не может себе позволить бесплатно кормить государственных преступников, каковыми считаются все, незаконно пересекшие границу с оружием в руках. Нет, что вы, никакого принуждения, работают исключительно добровольцы. Отказавшихся в любом случае без еды не оставят – гуманизм, мать его! Правда, если вернувшиеся со строительства вдруг начинают бить оставшихся в лагере… Так на то они и есть – свобода выбора, равенство перед выставленным Министерством финансов счетом за причиненный ущерб и братство. С последним сложнее, да.
Караульные на дамбе уже нетерпеливо посматривали вдаль, ожидая прибытия смены и кухни с обедом для подопечных, как кто-то воскликнул:
– Парус! Ей-богу, парус на горизонте!
Большое спортивное обозрение. 7 ноября 2016 года. Санкт-Петербург.
«Ежегодная Кронштадтская буерная регата памяти вице-адмирала Ивана Васильевича Бревнова проводится с 1907 года. Первая К.Б.Р. организована к 100-летию легендарного ледового перехода.
Некоторые западные исследователи выдвигают версию о голландском происхождении слова “буер”, обозначающего лодку на коньках под парусом. Но, к прискорбию, они забывают или сознательно умалчивают о результатах археологических раскопок, произведенных в Архангельской, Мурманской, Псковской и Новгородской губерниях – найденные там “коньковые лодки” датируются VII–VIII веками нашей эры.
До сих пор в северных российских говорах и диалектах встречается слово “буер”. Например, в напутствии поморов: “Да чтоб тебя, собаку, на буях прокатило! ”.
Именно с Русского Севера через Новгород, результатом торговли с Ганзейским союзом, и пришло в Голландию увлечение буями, а само название изменилось до “буера” и уже измененным вернулось в Россию при правлении Петра Великого».
«…Применение буеров в военных действиях получило широкое распространение во время Аляскинской и Юконо-Канадской операций для разведки и высадки десантных групп. Бесшумные и почти невидимые с самолетов буеры развивали большую, чем аэросани, скорость, а их относительная дешевизна позволила массовое использование. Тогда же появились так называемые лыжные и колесные буеры, сейчас незаслуженно забытые…»
Глава 14
Привезенные капитан-лейтенантом Бревновым сведения меня расстроили. И так все пошло наперекосяк, совсем иначе, чем подразумевал составленный Кутузовым план, так еще это. Нет, я подозревал, что англичане не останутся в стороне от общеевропейской войны, но их желание выступить на стороне Наполеона даже во внимание не принималось. Неоткуда было появиться этому желанию. Французы – естественные соперники британцев едва ли не со времен Вильгельма Завоевателя и последний раз становились союзниками, если не изменяет память, в Крестовых походах. Может, и забыл чего, но на общую картину это не влияет, как не влияют будущие союзы в Крымской и империалистической войнах. Не будет тех войн. Уж это могу обещать точно.
Чертов Кутузов! Хотя, чего уж греха таить, идея с заманиванием Бонапарта принадлежала мне процентов на восемьдесят. Почему так много? Я и настоял на ведении боевых действий на территории от границы и до Смоленска, другие предлагали не пускать французов дальше Брест-Литовска, нет же, захотелось мышеловку захлопнуть!