ласил меня к себе в Отдел безопасности Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР на должность его заместителя по оперативной работе. Я предложение принял и на следующий день обратился в кадры своего УКГБ с просьбой о переводе меня в Отдел Безопасности Председателя Президиума ВС РСФСР. В кадрах мне пояснили, что этот отдел к органам госбезопасности не относится и там нет должностей даже офицеров действующего резерва, как на режимных объектах оборонки. Дали совет – уволиться на пенсию и уже вольнонаёмным гражданским лицом устроиться в этот отдел к Коржакову, что я и сделал. Поначалу нас в Отделе Безопасности было всего 8 человек вместе с начальником. Мы были и телохранителями, и оперативниками одновременно и обеспечивали безопасность Председателя Верховного Совета РСФСР. Работали без выходных допоздна, очень ожидали хоть каких-то позитивных перемен в стране, но, как любил говорить в то время наш Премьер Черномырдин: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Политическая обстановка накалялась, среди народа происходило брожение, власть Горбачёва катастрофически теряла авторитет и уважение.
21 августа 1991 года меня в 5 утра разбудил звонок дежурного по Отделу Безопасности, который объявил для личного состава общий сбор по тревоге и передал приказ Коржакова срочно явиться в Дом Правительства (Белый дом), где мы в то время базировались. Через полтора часа я уже был на месте. Вскоре с личной охраной сюда прибыл и Б.Н. Ельцин. В это время в Москву уже входили танки Кантемировской дивизии. Ельцин в окружении скороспелых политиков начал готовить Обращение к народу и другие Акты. Мы усилили физическую охрану на этаже и отправились на улицу, чтобы своими глазами оценить обстановку и настроение народа, а также прислушаться к намерениям вышедших на улицы граждан. Открыто враждебное настроение прослеживалось только к Горбачёву и ГКЧП. Прошёл слух, что Белый Дом якобы собирается штурмовать спецподразделение КГБ «Альфа». Но через какое-то время на Коржакова вышли жёны наших альфовцев и передали заверения сотрудников «Альфы», что они не собираются в угоду политикам проливать кровь своих коллег и гражданских лиц.
Напряжение вокруг Дома Правительства нарастало, сюда прорвались танки генерала Александра Лебедя для защиты Белого Дома от внешнего нападения. Ельцин в сопровождении сотрудников охраны вышел на улицу, подошёл к рядом стоящему танку, поздоровался с экипажем и взобрался на броню танка, откуда обратился к народу с речью, воспринятой окружающей толпой на «Ура».
В суете и беготне незаметно наступил вечер, близлежащие улицы были заполнены сторонниками Ельцина в ожидании перемен к лучшему. На защиту Белого Дома (БД) к нам прибыл отряд подмосковного ОМОН-а, в составе которого находился и мой сын Алексей, ранее уволившийся из органов КГБ по причине своей связи и последующей женитьбы на немке из ГДР, где он проходил службу после окончания Высшего Орловского Училища Связи КГБ СССР в качестве офицера связи при штабе Группы наших войск в Германии. После увольнения на гражданку, его принял к себе рядовым бойцом мой боевой афганский товарищ Сергей Селивёрстов, впоследствии герой России, являвшийся командиром Московского Областного ОМОН-а . Алексей отвечал в подразделении за организацию и исправную работу средств связи. Но не тот был у сына характер, чтобы он находился в расположении отряда, поэтому он стал принимать участие в боевых операциях ОМОН-а. Рядовым его оформили потому, что рядового имел право уволить, когда потребуется, командир отряда, а офицера нет.
В тот роковой день 21 августа, Алёшка вооружённый «до зубов» (автомат, пистолет, штык-нож, подсумок с боекомплектом, гранаты, наручники, бронежилет, каска, дубинка, радиостанция, щит) вместе со своим отрядом прибыл защищать Белый Дом от горбачёвской клики. Я был огорчён его появлением, поскольку, в случае штурма БД, нас всех бы там положили, о чём при встрече я ему и поведал, что наша мама может тогда остаться без мужиков одна. Но он об этом и не думал, для него это обострение политической обстановки в стране было интересным и захватывающим. Обменявшись информацией, мы с сыном разбежались по своим боевым местам.
Где-то часа в 2 ночи, когда ожидался штурм БД, Коржаков уговорил Ельцина в целях безопасности спуститься в подземный бункер, где располагался Запасной Пункт Боевого Управления Страной на случай войны. Этот бункер был сооружён ещё во время возникновения угрозы ядерной войны, откуда можно было управлять страной в случае нанесения ядерного удара по СССР. Таких пунктов по стране было сооружено несколько, все они находились на консервации и для их приведения в рабочее состояние требовалось специальное Постановление Политбюро ЦК КПСС. Бункер находился в самом здании БД на глубине в 14 этажей вниз, туда же подходила и подземная ветка секретного метро. Пункт герметично закрывался специальной бронированной массивной дверью, а внутри должна была работать специальная установка, очищающая поступающий воздух от радиационного загрязнения и других вредных для здоровья примесей. Естественно, что в тот день (21 августа 1991 года) никакое Политбюро своей команды на расконсервацию Запасного Пункта Боевого Управления страной не давало И когда мы туда на лифте спустились, сразу стало понятно, что без притока свежего воздуха там долго находиться нельзя. Работало тусклое аварийное освещение, оцинкованные бачки для питьевой воды с прикованными к ним цепочками алюминиевыми кружками были пусты, телефонные аппараты с прорезиненными трубками вмонтированными в стену были отключены от сети, воды в кранах раковин, в туалетах и душах не было, туалеты были заколочены досками крест на крест, которые охрана тут же оторвала, но туалеты не функционировали. Вместе с Ельциным и сотрудниками Отдела Безопасности в бункер спустилось всего человек пятнадцать. В силу своей неосведомлённости о функционировании подобных бункеров в случае начала войны, Ельцин высказал своё неудовольствие Коржакову, последний ему постарался доходчиво объяснить, что этот бункер секретный и на его расконсервацию требуется специальное разрешение высших партийных органов. В бункере мы осмотрелись, увидели свою уязвимость со стороны секретной ветки метро – туда был просто пологий спуск к перрону, и поставили там растяжки, чтобы нас не застали врасплох. Дышать и так было тяжело из-за нехватки воздуха, а тут Руслан Хасбулатов закурил свою трубку к неудовольствию присутствующих. Оценив ситуацию, я попросил разрешение у Коржакова сходить наверх, в приёмную Ельцина, на разведку обстановки. В это время во всём БД электричество уже было отключено и работало только аварийное освещение. Мне пришлось без лифта преодолевать 20 этажей пешком. Поднявшись наверх, я увидел в коридоре импровизированную баррикаду из мягкой мебели и отсутствие на своих постах сотрудников милиции. Белый Дом в ту пору охранялся подразделением МВД. Захожу в приёмную, слышу разрываются телефоны на столе. Я сел на место ответственного дежурного и стал отвечать на звонки. Звонили с Урала, Приморья, из Прибалтики, Питера, Ростова-на Дону и др. Все звонившие выражали искреннюю поддержку Ельцину, чтобы тот устоял в борьбе с Центральной властью. Два звонка прошло из посольства США, но я английский понять не смог и послал их матом на персидском языке. Тут зазвонил чёрный аппарат, стоявший отдельно и кто-то строгим голосом спросил: «Кто?». Я в ответ сам попросил говорившего представиться. Он сказал: «Я Ельцин», тогда я ответил: «А я – Ратников». Борис Николаевич попросил соединить его с Крючковым – тогдашним Председателем КГБ СССР. Я ответил, что постараюсь выяснить и доложить. Как оказалось, чёрный телефонный аппарат представлял собой прямую связь с бункером. Минут через пять я доложил Ельцину, что Крючков, по словам дежурного КГБ, находится на Старой Площади и пока связи с ним нет. Через полчаса после моих бесед по телефонам в Приёмную заглянул Коржаков вместе с сотрудником Отдела Безопасности – Геннадием Журицким. На вопрос Коржакова, чем я тут занимаюсь, я, не смущаясь, ответил, что управляю страной, все же разбежались. В это время за окном забрезжил рассвет, вставало солнце, освещая своими лучами Новый путь дальнейшего развития России, а какой он будет ещё не знал никто, но надеялись на лучшее.
С рассветом в Белом Доме началась суета, к Ельцину приходили разные люди: действующие депутаты, артисты, спортсмены, политики разных мастей и предприниматели. В это смутное время охране необходимо было быть начеку. Хотелось как следует поесть да выспаться по-человечески после всех тревог и волнений, поскольку третьи сутки мы были на ногах. Из Фороса в сопровождении вице-президента Руцкого и товарищей прилетел Горбачёв, якобы из «плена». Вместе со своей Раисой Максимовной и сотрудниками личной охраны он спускался по трапу севшего самолёта как нашкодивший пёс.
Переход в Кремль, работа в новом качестве
Через несколько дней Ельцин с Коржаковым вылетели на несколько дней отдохнуть в Палангу, а я остался в Белом Доме за старшего, как заместитель Начальника Отдела Безопасности. Через пару дней после их отъезда по телефону Коржакова позвонил телохранитель Горбачёва – Пестов Валерий, который хотел переговорить с Александром Васильевичем. Мне пришлось объяснить Пестову, что он с Ельциным в отъезде и связи с ними пока нет, а возникшие к Отделу Безопасности вопросы уполномочен решать я , как зам. Коржакова. Пестов пояснил, что с Александром Васильевичем хотел встретиться и переговорить М.С. Горбачёв, но поскольку Коржаков отсутствует, то вопрос надо согласовать с Михаилом Сергеевичем – устроит ли его моя кандидатура для беседы? Пестов пообещал перезвонить после доклада Президенту СССР. Примерно через полчаса Пестов перезвонил и сказал, что Горбачёв примет меня в 16.00 в Кремле у себя в кабинете, и что за мной в 15.30 подъедет к Дому Правительства служебная машина 9 Управления КГБ СССР.
Ровно в 16.00 я зашёл в кабинет, пока ещё, Президента Советского Союза. Михаил Сергеевич сидел за своим рабочим столом без пиджака, в одной рубашке с подтяжками, его пиджак висел на кресле. Горбачёв вышел из-за своего стола мне навстречу, поздоровался за руку и предложил присесть за стол для совещаний, сам расположился напротив и попросил меня кратко рассказать о себе. Я кратко изложил ему свою автобиографию, на что он заметил, что именно сейчас такие люди «от сохи» стране очень нужны. Наверное, он сказал так потому, что я родом из деревни и всего в своей жизни добивался сам. После нашего непродолжительного разговора он пояснил, что вместо 9 Управления КГБ, которое занималось обеспечением безопасности высших должностных лиц, надо срочно создать новую структуру, в которую отдельными подразделениями должны входить Служба Безопасности Президента СССР и Служба безопасности Президента РСФСР. В качестве кандидатуры на должность начальника новой охранной структуры Горбачёв назвал действующего начальника Протокола Председателя КГБ СССР – Редкобородого Владимира Степановича, бывшего начальника одного из подразделений Девятки, которого я знал ещё по Афганистану, где он возглавлял охрану Первого Секретаря ЦК НДПА – Бабрака Кармаля. Горбачёв заметил, что данную кандидатуру, к его удивлению, поддержали и Коржаков, и Пестов. Михаил Сергеевич н