Весь описанный период времени в своей поэме я изложил примерно так:
Тут в стране началась перестройка,
Увидал народ этот бардак,
Как не ладили Мишка с Борькой
И ЦК делал всё не так.
Надоели чекистам ужасно,
Руки нам «отбивали» тогда,
Зрела мысль у меня беспристрастная -
На «гражданку» уйти навсегда.
Как то в бане у Игоря Волка
Коржакова я повстречал,
Он с Бурбулисом Геной колко
Обстановку в стране обсуждал.
Коржакова я знал по Афгану,
Но меня он в раз не признал,
Во Дворце с ним знакомились спьяну,
Когда он Бабрака охранял.
Я в тот день посетил их с гармошкой,
О чём раньше в стихах говорил,
Во Дворце навёл шорох немножко,
А потом и к друзьям укатил.
После бани разговорились,
Он про службу меня расспросил,
А когда пару раз мы помылись,
На работу к себе пригласил.
На предложение я согласился,
И в ответ В КГБ на запрос -
К зам. По кадрам тотчас обратился
И на пенсию рапорт принёс.
Помню, в кадрах меня убеждали -
Мол куда и зачем я иду?
Вместе с Ельциным уверяли,
Я как «кур в ощип» попаду.
Вскоре вышвырнули чекиста,
Напоследок дав чётко понять,
Что ушёл хоть из органов чисто,
Но предателем будут считать.
И пришёл я в Совет Верховный
К Коржакову, в Отдел СБ,
Отношения свои строил ровно,
Благодарен я был судьбе.
Через месяц из партии вышел -
Внепартийным тогда был отдел,
Б.Н. в пику «горбатому» Мише
Выйти с партии всем повелел.
А тут в августе путч начался,
Вместе с Ельциным были мы,
Когда штурм БД ожидался -
Депутаты «наклали» в штаны.
Внешне друг перед дружкой храбрились,
Кто взял «Стечкина», кто «АК»,
Целый день бестолково крутились,
И смотрели на всех свысока.
Да! Силёнок у нас было мало,
«АКС-сов» штук двадцать пять,
Штурмовать если б «Альфа» нас стала,
То беды бы не избежать!
Но умней оказались чекисты,
Чем людишки из ГКЧП,
По ТВ что вещали «речисто»,
Всех пугая введением «ЧП».
«Альфа» нас штурмовать отказалась,
Передала привет через жён,
А толпа всё к БД собиралась,
Создавая от танков заслон.
Помню точно, в два часа ночи
Б.Н. спустился в подземный объект,
Мы всю свиту доставили срочно,
В бункер влезло 15 человек.
Мне там душно тогда показалось,
И решил я посты навестить,
Посидев там с охраною малость,
Получил разрешение сходить.
Поднимаюсь, без лифта, в Приёмную -
Вижу нет никого из ребят,
Выхожу на лестницу «чёрную» -
Никакие посты не стоят!
А в Приёмной звонят телефоны,
Ждёт известий родная страна,
Я подумал, пока не препонов,
Постараюсь ответить сполна.
Говорил минут тридцать, наверное,
Успокоил Сибирь и Урал,
Выражали желанье безмерное,
Чтобы Ельцин в борьбе устоял.
Был звонок из посольства Штатов,
Но английский не смог я понять,
По-персидски послал их матом,
Продолжая другим отвечать.
Коржаков вскоре сам появился
И спросил, для чего здесь сижу?
Я вопросу не удивился
И сказал, что руковожу!
Говорил с Б.Н.-ской дочкой,
А потом и с самим Б.Н.,
Уходила «весёлая» ночка,
Занималась Заря перемен.
Что потом было – все уже знают,
Написали об этом не зря,
Через месяц, как Б.Н.-а признают,
С Горбачёвым беседовал я.
Он тогда пригласил нас в Девятку,
Чтобы службу несли мы в Кремле,
А не делали это украдкой,
Помогли бы ему и себе.
Через час нас назначил Указом
И создать СБП поручил,
Упраздняя Девятку сразу,
Чтоб в Кремле КГБ не «рулил»
Коржаков и не знал про это,
Он в Прибалтике с Ельциным был,
Я ему с «гобачёвским приветом»
По прилёту и всё доложил.
Стал Начальником Редкобородый,
Служба ГУО звалась у нас,
Проработал он около года,
И уволен был как-то враз.
Барсуков стал Начальником Службы
И ещё Комендантом Кремля,
С Коржаковым водил он дружбу,
Первым замом тогда стал и я.
Коржаков Президентскую Службу
Безопасности возглавлял,
Продолжая с Мишею дружбу,
Должность зама его совмещал.
Как всегда, службу правил я честно,
Через год только смог понять,
Что законы там действуют местные -
Нужно что-то, кому-то лизать!
Не имея в крови подхалимства,
Правду-матку пытался сказать,
Не подвержен я был и мздоимству,
И решили меня наказать.
Отобрали все кадры сначала
И вдобавок оперотдел,
Чтобы я, как раньше бывало,
Больше силы в ГУО не имел.
Подработали меня тонко,
Ведь не ждёшь от друзей в спину нож,
Барсуков на коллегии звонко
Объявил, на кого я похож.
Он сказал, что пока отдыхали
С Президентом они в этот год,
Информацию там ему дали -
Я готовлю переворот!
Мне пришлось послать его матом,
Всё, что думал, ответил тотчас,
Коржаков, прекратив дебаты,
Поспешил к Президенту от нас.
Я потребовал очной ставки
С теми, «кого на мятеж подбивал»,
Но на это Кремлёвская шавка
Ничего мне в ответ не сказал.
Их в моём поведении смущало,
Что отказываюсь от жилья,
Дачу, ту же, как им полагалась,
Заняла другая семья.
Подал я тогда ему рапорт,
Но сказал он: «Ишь ты какой
Хочешь быстро покинуть «Папу»,
Чистым быть, уйдя на покой?!»
Не уволил меня он сходу,
Девяносто шёл третий год,
Теми, кто не знавал «в реке брода»,
Подготавливался переворот….
Экскурс в прошлое
Просвещая меня в области пситехнологий, Рогозин поведал про истоки, откуда всё это пошло. По его словам, ещё 1921 году при ВЧК был создан особый отдел по дистанционному воздействию на биологические объекты. Разработки этого спецотдела структуры, периодически менявшей свои названия от ВЧК до ФСБ, легли в основу методов нейро лингвистического программирования (НЛП), психотропных (химия) и психотронных (излучения) технологий. По некоторым данным, у истоков разработки методик псивоздействия в нашей стране стояли дочь Ф. Дзержинского – Маргарита Тельце и «доцент» Д. Луни. В тридцатые – сороковые годы в фашисткой Германии были развёрнуты невиданные по масштабам сверхсекретные психофизиологические и генетические научно-исследовательские работы – такие, как «Туле» и «Лебенсборн».
Особую ценность и сегодня представляют секретные немецкие эксперименты, которые проводились на узниках концлагерей. Международными конвенциями такие жестокие и бесчеловечные исследования на живых людях определены как преступления против человечества. Во время войны такие бесчеловечные опыты учёными проводились. После войны почти все немецкие исследовательские секретные материалы попали в руки стран-победительниц. Результаты ракетно-космических и инженерно исследовательских работ немецких учёных попали в США и Великобританию, а психофизиологические и генетические в СССР. В последние годы, предшествующие развалу СССР, заказчиками подобных разработок были Министерство обороны (в/ч 10003) и КГБ СССР. Что касается КГБ, то там эти разработки курировали 5 и 6 Управление. Практическое применение этих технологий осуществляла закрытая лаборатория № 12 при Оперативно-техническом Управлении КГБ СССР. Данное направление плотно пересекалось и с работой не только ведущих вузов страны, но и продвинутых медицинских институтов и лабораторий.
Спецслужбы никогда сами не занимались научными разработками, но они имели практически неограниченный доступ к результатам научных исследований по программам, финансируемым из госбюджета. Установленный режим секретности и допусков не позволял даже руководителям научных направлений детально делиться как результатами своих исследований, так и кадрами. Каждое исследование имело свой гриф секретности. Вот почему в настоящее время на экранах телевидения или в СМИ встречаются удивления некоторых светил науки, которые говорят, что они не знают того или иного человека, который впрямую использовал их достижения, обвиняя его некомпетентным в вопросах их фундаментальных исследований. Но эти люди – не учёные. Это были оперативные сотрудники, которые брали готовые «для народного хозяйства» решения и использовали их в своих оперативных целях. Им не нужно было знать на каких принципах работает та или иная технология и что лежит в её основе. Важно было то, что с её помощью можно было решить стоящие задачи. Мало одной технологии, можно было скомбинировать несколько имеющихся. При этом, разрешения у разработчиков КГБ не спрашивал. Естественно, что сотрудники, отвечающие за конкретные результаты своих действий, обязаны многократно проверять надёжность инструментов, которые они используют. Так, информация, получаемая биоинтеллектуальными методами, проверялась по линии агентурной и дипломатической разведки, а аппаратные методы исследовались в режиме максимально закрытых испытаний. Так работает машина, которая и сегодня называется Система обеспечения государственной безопасности.
В 1991 году в Советском союзе разработками в области уже более 20 различных научных институтов, координировал работы Центр нетрадиционной медицины при ГКНТ СССР, имеющий достаточно внушительный бюджет. В июле 1991 года Комитет по науке и технологиям ВС СССР высказался против финансирования якобы «псевдонаучных исследований». Военным предложили отчитаться за потраченные миллионы, а через два месяца в Конституцию СССР внесли статью о запрещении каких-либо опытов и испытаний на людях, не дававших на это согласие. В Российской Конституции этот вопрос до конца не отработан и отсутствует законодательная база в отношении контроля за использованием новых технологий, так как практически это трудно выполнимо.
Рогозин сам умел входить в изменённое состояние сознания и считывать необходимую для анализа информацию.