Понятно, что общее и первоначально нащупывающее «можно» объективирует личный план существования в конкретных «могу». И «не могу» становится психологическим антиподом, суживающим этот план. Соображения логического, правового или какого-то иного характера выступают для мягкого типа при этом лишь как система сдержек, не более. Здесь разум борется с бессознательным, которое, определяя эмоциональное отношение к событиям, квалифицирует очередное «не могу» лишь как свое поражение. И накапливает обиды.
Жесткий тип, переводя нельзя-необходимость в разряд «должен», гармонизирует и мобилизует свое психическое состояние. Собственно, «свобода как осознанная необходимость» Гегеля вызывает порой недоуменное чувство за недоговоренностью: «сделать именно то-то конкретное». И жесткий тип реализует себя именно в его обнаружении. Добавив еще одно уточнение: свобода как длящееся состояние является осознающей (а не осознанной!) субъективацией необходимого, – можно получить окончательную формулу свободы жесткого типа, столь характерно присутствующую в германском, например, менталитете.
Теперь мы перейдем к окончательной квалификации рассматриваемой здесь типологии. Но сначала несколько предваряющих слов.
Если взглянуть на жесткий тип человека с точки зрения поведенческой дисциплины, можно легко ошибиться и записать туда совершенно противоположных людей. Действительно, любой хорошо воспитанный и жизненно организованный человек объявит себя жестким, прекрасно понимая всю пагубность и зряшность саморуководящей установки на «можно». Экспериментально распознать тот или иной тип, поэтому, не просто. Но мы, сказав уже кое-что о долженствовании, попробуем вывести еще одно разграничивающее базовое свойство.
Вспомним, что каждый текущий момент в жизни жестких людей представляет собой лишь набор данных, располагающих их к поиску очередных решений. Факты для них, таким образом, выступают лишь в качестве предпосылок или, еще точнее, условий к действиям. Разумеется, конкретные условия могут нравиться или не нравиться, и в этом смысле эмоционально восприниматься. Но нельзя любить или не любить условия вообще. Факты, в связи с этим, в психологии жесткого человека никак не соотнесены с уровнем внутренних ценностей. Более того, в метафизическом смысле факт выступает главным ограничителем свободы жесткого типа, настаивая на себе, он (опять же метафизически) враждебен поиску. Пропуская, чтоб избежать ненужных повторов, понятные звенья, сформулируем следующее заключение: аксиология жесткого типа индетерминирована долженствованием.
Касаясь мягкого типа, на первый взгляд, можно было бы сформулировать обратное: он не приемлет ограничивающее его свободу долженствование и поэтому любит факт. Первая часть такого утверждения, конечно, правильная, но любовь к факту из нее, безусловно, не вытекает. И еще одно уточнение: аксиология мягкого типа отнюдь не индифферентна к долженствованию. Это не есть простое его невосприятие, это враждебное отношение к нему. И здесь мы уже находим ключ к жизнезначению факта.
В известные иные времена доспехи и конная амуниция составляли главное, а порой и единственное состояние мужчины, и на них обращалось внимание в первую очередь. Невероятно высокого уровня достигла и эстетизация военной атрибутики. Это неудивительно – ее любили как самое жизнь, поскольку она и была главным ее условием. Конечно, при благоприятных обстоятельствах можно было, выражаясь современным языком, еще и «приватизировать» неприятеля, однако для этого следовало, прежде всего, уцелеть. В такой понятной последовательности жизни средства физической защиты, естественно, выступали не только внешним, но и внутренним мерилом ценностей. Но почему же данным качеством обладают лишь физические средства защиты? В равной степени это относится и ко всем прочим. Защита физической свободы осуществляется холодным и огнестрельным оружием, защита моральная использует другой арсенал.
Против ненавистного ему поиска мягкий человек выдвигает состояние. Это его доспехи. И как бы ни была тяжела его жизнь, факт для него приемлемо окрашен, завязан на бессознательное «да».
Отсюда уже выводится искомая различительная черта: для жесткого типа аксиологически значимо долженствование, для мягкого типа – факт.
При этом на другом конце: факт не враждебен жесткому типу, это его операторная база. Отношение к нему рациональное, ни в какие предшествования (метафизику) не помещаемое. И в атом смысле, как уже было сказано, индифферентное. Долженствование же для мягкого типа не индифферентно, а противоценно. Понятным поэтому является их следующее отношение к неопределенности: очень терпимое со стороны мягкого типа и противодействующее со стороны жесткого, так как последний теряет в таких условиях свою точку координат. И если неопределенность, по мнению жесткого человека, не имеет перспектив к самораскрытию, он склонен быстро доопределять ситуацию в худшую сторону.
Рассмотрим некоторые вытекающие из сказанного частные выводы, переходя от их общих содержаний к поведению мягкого и жесткого типа, так сказать, «на природе».
Если кто-нибудь слишком эмоционально и крайне отрицательно отреагирует на ваши слова – «Лучше что-то, чем ничего» или «Работа как-то идет, и лучше так, чем никак» – не спешите делать вывод о психической неустойчивости этого человека. Жесткий тип в принципе не паллиативен, он не признает никаких полумер и вообще никаких «полу». И это вовсе не ставит знак равенства между ним и психопатичным экстремистом или упрямцем, неспособным понимать значение компромисса. Благодаря своему активному рациональному модусу, жесткий тип не способен быть ни тем, ни другим. Его реакция на ваши слова вполне естественна, так как он сразу видит в них угрожающую подмену событий. Проще говоря: попытку не решать задачу, а имитировать решение или вообще заменить задачу другой. Он никогда с этим не согласится, и если не сможет (по разным причинам) активно оппонировать вам, тихое к себе презрение вы обеспечили. Его потом будет очень трудно снять (ваша второсортность уже занесена в базу данных жесткого типа, вас очень оперативно превратили в факт), но вместе с тем никакое презрение к вам не возникнет, если вы пусть даже не примете, но очень серьезно отреагируете на критику. Вам оставят чистое поле, причем с благожелательно-вопросительным знаком в графе перед именем.
Жесткий тип (при всех крайностях и спецификациях его индивидуальных представителей) в принципе благожелателен, так как ищет лучшего, готов и умеет мобилизовывать для этого все свои силы. Эта норма его жизни позволяет спокойно относиться к достижениям других, даже если у него самого многое не складывается. Иначе говоря, жесткий тип не завистлив.
Благожелательность слишком близко соседствует со снисходительностью, поэтому жесткий человек крайне приветливо реагирует на чужие раскаяния и готов в эти минуты поступиться ради другого личным. Иногда очень многим. (Это и крайне опасная его черта, как мы скоро увидим). Рационализм и независтливость делают его гораздо более корпоративным, чем это можно предположить (из-за часто встречающейся педантичности, сдержанности и т. п.), вместе с этим, социальная интеграция высоко оценивается им как эффективная форма существования уже и вне связи с каким-либо историческим прошлым.
Мягкий тип в принципе не корпоративен. Он недоверчив и внутренне враждебен, так как чужое «могу» воспринимается им прежде всего как ограничитель собственного свободного поля. Полностью пребывая в сфере данностей, он вынужден оценивать чужие результаты только с точки зрения ограниченности общего на всех ресурса. Завистливость мягкого типа поэтому нередко проявляет себя в близких к патологическим проявлениях, когда самые не относящиеся к его реальным возможностям чужие успехи вызывают у мягкого человека злобно-негодующие внутренние отклики.
Мягкий не принципиален. (Что не мешает ему стать и героем, об этом ниже). Даже относясь к принципам культурно и интеллектуально с очень большим уважением, нельзя преодолеть внутреннюю установку «можно», точнее, это экстраразрядные случаи. Что касается упрямства, часто подменяющего собой принципиальность, оно в равной мере свойственно каждому типу. Разница в мотивациях. Упершийся всеми четырьмя точками в частные жизненные обстоятельства, человек может быть нормализован объяснением их малой значимости для текущего состояния или для будущего. Поэтому в практическом плане важно выяснить – кто же упрямец?
Природная беспринципность мягкого типа и бессознательно копящаяся обида от сдержек не только исключают законопослушный менталитет (в сколько-нибудь полноценном его смысле), но и формируют то самое внутреннее взрывное устройство, критическая масса и разрушительная сила которого неизвестны самому владельцу. И это касается не только общественных явлений, но и отдельных жизней. Покоряясь фактам, мягкий тип слишком многое впускает внутрь. Жесткий тип такого не позволяет. Просто уже потому, что обязательно реагирует и пытается активно скорректировать свою жизнь относительно случившегося.
Мы уже говорили о первых благожелательных импульсах жесткого человека. Но это именно первые импульсы, и вызнаны они тем, что он хочет видеть в вас себе подобного. Ни в коем случае не поддерживайте в нем таких иллюзий, если это не так. Чем дальше дело зайдет, тем суровее будет расплата. Вас просто и один момент беспощадно вычеркнут из всяких списков, а если ваш жесткий партнер к тому же высокоэмоционален и не слишком умен, будут всю жизнь ненавидеть как предателя.
Но и не предъявляйте претензий к его нетерпимости.
Человек, который умеет плавать, никогда не будет считать вполне полноценным того, кто этого не умеет, хотя и живет с ним в тех же условиях. Даже такие пустяки немало значат. Но мягкий тип для жесткого человека – это совсем не пустяк. Это недочеловек. В пассивном своем состоянии (не активирующем мягкую установку) он рассматривается лишь как материал и опять же с тем самым благожелательно-вопросительным знаком. Это естественно, так как из материала можно сделать хорошую (жесткую) вещь, что (как кажется жесткому человеку) так же несложно, как научиться плавать.